Аладдин обнял мать и что-то прошептал ей на ухо. Фатьма в ужасе отшатнулась от сына.
– Ты лишился разума, мой сын! – в отчаянии воскликнула Фатьма. – Я никогда не осмелюсь сделать то, о чём ты меня просишь.
Мы совсем забыли рассказать о том, чем занимается в своём богатом дворце калиф. А занят он своим обычным делом. Вместе со своим визирем и придворными советниками сидит в дворцовом зале и решает дела государственной важности. Устав сидеть на троне, он изредка встаёт и прохаживается по залу, иногда выглядывает в окно и его удивляет то, что уже несколько дней подряд он видит у ворот своего дворца женщину, которая заглядывает в окна дворца, держа в руках блюдо, покрытое шёлковым платком.
– Послушай, Саид, – обращается калиф к визирю, – не знаешь ли ты, кто эта женщина, которая каждый день приходит к воротам дворца? Какая у неё надобность?
– Не велишь ли ты, мудрейший калиф, привести её к твоим стопам? – спрашивает визирь.
– Пожалуй, приведи. Я не прочь узнать, что надо этой женщине. Должны же мы выслушивать наших подданных.
– О, всемилостивейший! Как всегда ты прав. Я пошлю слугу за ней, и она предстанет перед твоим светлым ликом, – и визирь вышел из зала.
Через несколько минут женщина, держащая в руках блюдо, предстала перед калифом и низко ему поклонилась.
– Расскажи, почтенная женщина, что привело тебя во дворец? Какая нужда?
– О, всемилостивейший и мудрый калиф, – дрожащим голосом сказала Фатьма. – Может быть, ты велишь меня казнить, когда услышишь из моих уст дерзкие слова, но я мать и мне легче умереть, чем не попытаться спасти своего сына.
– Так говори, – слегка нахмурившись, произнёс калиф.
– Сын мой, единственный мой сын Аладдин умирает.
– Не скорби так. Я пошлю к нему искуснейших врачей. Чем болен твой сын?
– Любовью, великий калиф.
– И что же надо мне сделать, чтоб твой сын выздоровел? – с улыбкой спросил калиф.
– Дать твоё согласие, мудрейший из мудрейших, – дрожащим от испуга голосом сказала Фатьма.
– Вот как! – удивился калиф. – И в кого же так смертельно влюблён твой сын?
– В твою дочь, великий калиф, – опустив голову, тихо сказала Фатьма.
– Да как же он посмел, несчастный! – вскипел калиф.
– Любовь настигла и ослепила его, – чуть не плача пробормотала бедная Фатьма.
Визирь усмехнулся и сказал:
– А не знает ли твой сын, женщина, что, сватаясь к дочери калифа, влюбленный преподносит ей дары.
Фатьма сняла с золотого блюда шёлковый платок, и зал озарился блеском драгоценных камней, лежащих на блюде.
Бриллианты, рубины, изумруды, жемчуг, алмазы, – шептал поражённый этим богатством визирь.
Калиф молча разглядывал эти сокровища. Даже в его сокровищнице не было ничего подобного.
– Во всём Багдаде не найдётся таких сокровищ, – сказал визирь. – Уж не вор ли твой сын Аладдин?
– Мой сын – честный человек, – твёрдо сказала Фатьма, – не все богатые – воры, хотя большинство богатых – воры.
– Ты на кого намекаешь? Гляди у меня! – зло прошипел визирь.
– Проверь её слова, мудрейший калиф, я советую тебе сказать этой женщине: пусть она передаст своему сыну, что ты велел ему сегодня же прислать тебе сорок белых слонов, покрытых лучшими текинскими коврами, пусть их ведут чёрные нубийцы, и каждый из них пусть несёт золотое блюдо или золотой сосуд. Если он выполнит твоё пожелание, ты позволишь её сыну свататься к твоей дочери принцессе Будур.
– Ты слышала, почтенная женщина, о чём говорил визирь? – спросил Фатьму калиф.
– Да, я недостойная целовать следы твоих ног, великий калиф, слышала, – ответила Фатьма.
– Иди же к своему сыну, – кивнул ей головой калиф, – а я сяду к окну и буду ожидать появления сорока белых слонов.
И он подмигнул визирю, который насмешливо рассмеялся.
– Будь здоров и счастлив, великий калиф, – сказала, низко поклонившись, Фатьма и вышла из зала, оставив на столике золотое блюдо с драгоценными камнями.
– Ну, визирь! – воскликнул калиф. – Видал ли ты что-нибудь подобное?
– Не нравится мне этот Аладдин, по-моему, он злой колдун.
– Тебе не один жених для моей Будур не нравится, – усмехнулся калиф, – уж не мечтаешь ли ты, что она пленится твоим сыном, колченогим, пучеглазым Махмудом?
Визирь скрипнул зубами. Он не подозревал, что калиф давно догадался о его мечте женить своего Махмуда на принцессе Будур.
– Взгляни в окно, – приказал калиф, – не видно ли ещё слонов?
– Боюсь, что тебе придётся слишком долго их ждать, о, мудрейший. Неужели ты веришь, что дождёшься появления этих сорока слонов?
– Дай себе труд выглянуть в окно, и ты поверишь в них сам, – спокойно ответил калиф.
Визирь подбежал к окну и невольно вскрикнул:
– Кто бы мог подумать! Слоны!
– Может быть ты сосчитаешь их? – насмешливо спросил калиф, – ну что же ты молчишь? Тебя, кажется, огорчило их появление? Тогда я сам посчитаю их, двадцать уже прошло, а они всё идут и идут, и каждого сопровождает чёрный нубиец с золотым блюдом в руках.
Визирь почернел от досады и заскрипел зубами, а калиф видя, как раздосадован его визирь, решил подлить масла в огонь.
– Этот Аладдин вполне подходящий жених для моей дочери. Вели слугам, визирь, найти его и привести ко мне, я хочу на него взглянуть. Может быть, он крив и горбат. Я никогда не стану неволить свою дорогую девочку ни за какие сокровища.
– О, великий калиф! – воскликнул визирь. – Я уверен, что он и крив и горбат и к тому же злой волшебник.
– Я тебе приказал разыскать Аладдина, – сурово сказал калиф.
– Слушаю и повинуюсь, – покорно ответил визирь и хлопнул в ладоши.
В зал вбежал слуга и почтительно поклонился калифу.
– Али, ступай в город, разыщи некоего Аладдина и приведи его сюда, – сказал визирь.
– Слушаю и повинуюсь, – ответил слуга. – Я знаю, где живёт Аладдин, когда-то его отец Гассан сшил мне халат.
– Ах вот что! – воскликнул визирь. – Его отец портной!
– Но он уже давно умер, а Аладдин живёт со своей матерью Фатьмой.
– Беги к нему и быстро приведи его ко мне, – приказал калиф.
– Слушаю и повинуюсь, – ответил Али и, низко поклонившись калифу, убежал.
– Удивляюсь я тебе, великий калиф, – пожал плечами визирь, неужели ты не понимаешь, что имеешь дело или с ловким мошенником, или со злым джинном, умоляю тебя, не связывай судьбу своей прекрасной дочери...
– Хватит, – перебил его калиф, – замолчи.
– Слушаю и повинуюсь, – прошептал визирь, – но разреши мне дать тебе верный совет.
– Говори, – разрешил калиф.
– Если он явится перед твоими всевидящими очами, потребуй от него, по крайней мере, чтобы он в течение одной ночи, к завтрашнему утру выстроил на той поляне, что расположена вблизи твоего дворца, прекрасный дворец для принцессы Будур, да будет благословенно её имя.
– Я подумаю, – сказал калиф.
В зал вошёл Али и, низко кланяясь, попросил разрешение говорить.
– Говори, – бросил калиф.
– Я знаю, что он тебе скажет, – усмехнулся визирь, – никакого Аладдина он не нашёл.
Али удивлённо посмотрел на визиря и пожал плечами.
– Вы ошибаетесь, великий визирь, я нашёл его, он стоит за этой дверью и просит вашего разрешения предстать перед великим калифом.
– Приведи его, – приказал калиф.
Али удалился, и в зал вошёл богато одетый Аладдин. За последние годы он из мальчишки превратился в стройного красивого юношу. При виде его визирь помрачнел, а калиф приветливо улыбнулся.
– Подойди ко мне, Аладдин, – подозвал его калиф.
Аладдин подошёл и низко ему поклонился.
– Скажи мне, Аладдин, правда ли, что ты любишь мою дочь, принцессу Будур?
– Такая же правда, великий калиф, как то, что рыба любит воду, а птица воздух. Без Будур я погибну, как рыба без воды и птица без воздуха. Я видел её случайно один раз, но полюбил её всем сердцем и навсегда.
Калиф улыбнулся:
– Ты мне нравишься, Аладдин, но я отдам тебе дочь при двух условиях. Первое, если Будур захочет стать твоей женой и если ты, в течение этой ночи построишь для неё прекрасный дворец, достойный её красоты. Дворец должен быть построен к восходу солнца на большой поляне возле моего дворца.
– Я постараюсь исполнить ваше желание, великий калиф, – сказал Аладдин.
– Иди, Аладдин, – кивнул головой калиф.
Аладдин низко поклонился и ушёл.
– Ax, мошенник, как он уверен в себе! – с досадой воскликнул визирь. – Неужели ты веришь этому колдуну?
– Ах, как бы тебе хотелось, чтобы он не выполнил моих условий, – усмехнулся калиф. – Неужели тебя не порадовало, что Аладдин высок и строен, что лицо у него красиво, а поведение благородно? Он меня очаровал. Думаю, что на Будур он произведёт такое же прекрасное впечатление. Но что с тобой? – с деланной заботливостью спросил калиф. – Ты ужасно побледнел. Уж не заболел ли ты, визирь?
