Ознакомительная версия.
Матроскин заводил и заводил эту песню. Корове она не очень нравилась, зато соседи подходили послушать.
Брось ты хмуриться сурово,
Видеть всюду тьму,
Что-то я тебя, корова,
Толком не пойму.
Наклони поближе ухо,
Утешай меня, Пеструха,
Очень трудно без участья
Сердцу моему.
Пришла даже знаменитая животноводка и доярка Пелагея Капустина. Она тоже раз сто завела любимую песню.
Есть в полях другие цветы,
Опять вернутся в сердце мечты.
О них грустить смешно,
Пора простить давно.
И когда песня повторилась сто первый раз, с Муркой что-то случилось.
Она вылетела из сарая, как легкий танк. Разнесла столик с проигрывателем на мелкие кусочки и, разгневанная, убежала в поля.
– Не даёт молока, – сказал Матроскин, – чего я только ни делаю…
– Оттого и не даёт, что телёночек у неё не намечается, – сказала доярка Пелагея. – Ведь коровы молоко не людям дают, а телятам. Люди уже потом пристраиваются. Надо ей телёночка завести.
– А как? – спрашивает Матроскин.
– Надо её в колхозное стадо отдать. Там бык есть новый. Если в стаде бык есть, коровы очень быстро телятами обзаводятся. А где телята, там и молоко.
Что ж, ничего не поделаешь! Пришлось Матроскину свою Мурку в колхозное стадо отдавать, как детей в пионерский лагерь отдают.
Но он особо не скучал. У него дела никогда не убавлялись, а прибавлялись только. А в родительский день он к ней приходил.
Глава пятая
Торжественный отдых не получается
Вдруг неожиданно грибы пошли. Полон лес грибов. Никто их не ожидал, а они из-под земли, как по команде, вылезли. Дачники ещё не понаехали, поэтому грибов целый лес получился.
Дядя Фёдор, Матроскин и Шарик немедленно за грибами отправились.
– Я одно место знаю секретное, – говорит Матроскин дяде Фёдору, – пойдёмте туда.
– Не надо нам никаких секретных мест, – говорит Шарик. – Сейчас все места секретные. Везде полно грибов.
– Правильно, – говорит дядя Фёдор. – Мы сейчас будем грибы где придётся собирать. А твоё секретное место на тогда оставим, когда грибы кончаться начнут.
И верно, грибов столько было, что только собирай. Очень скоро корзинки у мальчика и кота были полными.
– Эх, обидно из леса уходить! – говорит дядя Фёдор. – Вон ещё сколько грибов осталось.
– И ещё обидно, что белых маловато, – говорит Матроскин.
И тут ему одна мысль в голову пришла:
– Ну-ка, Шарик, подойди ко мне. Ты умеешь по запаху сыроежку от белого отличить?
– Не знаю, не пробовал.
– А ну, закрой глаза, это что за гриб?
Шарик нюхает и говорит:
– Белый.
– Правильно. А это?
– Сыроежка.
– А это?
– Опять белый.
– Отлично, – говорит Матроскин. – А сейчас я отойду на пять метров. Какой гриб у меня в руке?
Шарик носом потянул:
– Белый.
– А сейчас я на десять метров отойду. Какой гриб я держу?
Шарик воздух нюхает:
– Сыроежку. А сейчас белый.
Матроскин говорит:
– Дядя Фёдор, ты всё понял?
– Что я понял? – спрашивает дядя Фёдор.
– Ты понял, какая от Шарика может быть польза?
– Какая?
– А такая. Мы сейчас домой пойдём, а наш папарацци в лесу останется. Он по запаху нам грибы будет собирать белые и в кучку складывать. А мы к вечеру с тележкой вернёмся.
Шарик даже рот раскрыл и стал лапами водить, как будто он тонет.
– Дядя Фёдор, как же так? Я же фотографический пёс, не грибной.
– Это верно, – согласился дядя Фёдор. – Но грибы в доме – вещь необходимая. Потому что грибы и мясо, и овощи, и даже фрукты заменяют. Насушим их целый мешок, меньше будем в магазин за продуктами ходить.
– Меньше будем денег тратить, – сказал кот.
Так они и сделали. Дядя Фёдор и Матроскин с корзинками домой пошли за тележкой, а Шарик остался грибы нюхать и в кучку складывать.
Он много грибов собрал. Когда дядя Фёдор и Матроскин с тележкой вернулись, там столько грибов собралось, что они еле в тележку уместились.
Матроскин всё переживал:
– Эх, жаль, я не догадался, чтобы Шарик грибы и чистил заодно. Вон сколько мусора мы на корешках везём.
А Шарик так грибов нанюхался, что слышать о них больше не мог. И когда Матроскин грибной суп варил, Шарик всегда к почтальону Печкину убегал журналы про охоту читать.
Глава шестая
Бизнес почтальона Печкина
В последнее время что-то почтальон Печкин к дяде Фёдору зачастил. И всё с подарками.
То журнал цветной принесёт про машины, то компас, то утюг старинный.
– А тебе, Шарик, вот коробочка разноцветная для косточек.
Но больше всего он к Матроскину подкатывался:
– Вот тебе, Матроскин, лопата зимняя против снега…
– Вот тебе, Матроскин, грабли летние, в огороде работать…
– Вот тебе, Матроскин, мышка заводная, электрическая…
Матроскин как мышку увидел, так рассудок потерял. Давай за ней бегать. Мышка, как намыленная, от всех стенок отталкивается, по полу вертится, в лапы не даётся.
Наконец он её поймал сачком и говорит Печкину:
– Вот что, уважаемый Печкин, не надо мне таких подарков. Во мне сразу зверь просыпается. Не будите во мне животные инстинкты. Мне сразу рвать и метать хочется. Я могу не только мышку, но и Шарика покусать.
Дядя Фёдор спрашивает:
– Игорь Иванович, а что это вы такой ласковый? Может быть, вам что-нибудь от нас нужно?
– Нужно, – говорит Печкин.
– Что?
– Мне нужна одна вещь, которой у вас нет, но она у вас скоро будет.
Шарик сразу подумал, что это будущая премия за его фотографии в журналах. Потому что в смысле фотографии он здорово вырос за последнее время.
Дядя Фёдор подумал, что это новая финская лопата, которую им давно собиралась прислать тётя Тамара.
У Матроскина в голове сразу сверкнуло:
– Телёночек? Да?
Печкин на колени встал:
– Телёночек. Дайте мне телёночка.
Матроскин задумался. С одной стороны, телёночек – это хорошо. А с другой – у них один телёнок уже и так есть. Он спрашивает:
– А что вы нам дадите?
– Козлёночка.
– А у вас есть?
– Есть два.
– Козлёночек – это мало, – говорит Матроскин.
– А я вам ещё цыплят дам.
– Сколько?
– Целую шапку. У меня недавно вывелись.
Матроскин очень рад, но делает вид, что недоволен.
– Ладно, уж так и быть. Только мы ваших цыплят вместе с шапкой возьмём, а козлёночка вместе с тележкой.
Дядя Фёдор кота отвёл и спрашивает потихоньку:
– Матроскин, а зачем нам шапка и тележка?
– Эти шапка и тележка – наши шапка и тележка. Это мы их Печкину в день рождения дали, когда козочку дарили и курочек. Вот пусть теперь и возвращает.
И ещё он сказал:
– Только имейте в виду, почтальон Печкин, что козлёночка я сам выбирать буду.
И они с дядей Фёдором немедленно за козлёночком к почтальону Печкину пошли.
– Если это мальчик, – говорит Матроскин, – я его Васей назову. А если это девочка, я её Нюшей буду звать.
Ну, Нюша так Нюша.
Глава седьмая
Высокая поэзия Шарика
Шарик по-настоящему поэзией заразился. Его уже не строчки и деньги интересовали, ему захотелось свои чувства через стихи выразить. Он решил большую поэму написать о собаках «Щенок-Горбунок».
Он начал потихоньку её сочинять:
Один чел-век имел собаку,
И очень он любил собаку.
Правильно было написать: «Один человек имел собаку», но тогда получалось нескладно. А с «чел-веком» вышло лучше. Кому надо, поймёт, что «чел-век» – это «человек». Итак:
Один чел-век имел собаку,
И очень он любил собаку.
И без собаки жить не мог.
И к ней бежал он со всех ног.
Но вот отец сказал ему:
– Тебе собака ни к чему.
Зачем мы заводили пса?
Чтоб педагогой заняться,
Чтоб ты его кормил, поил
И в летний сад гулять водил.
«Педагога» тоже была неправильным словом, но «педагогика» никак не влезала. Пришлось оставить «педагогу».
Дальше поехало веселее и без неправильных слов.
А ты забросил, сын, Дружка,
И лишь кусочек пирожка
Вручаешь ты ему порой,
Когда не занят ты игрой,
Эх, на компьютере своём,
И мы собаку отдаём.
В поэме было много недостатков. Например, что такое «сын Дружка»? Это – «собачий сын»?
«Эх, на компьютере своём…» – тоже было какой-то сомнительной строчкой, но деваться было некуда. Без «эх» никак не получалось.
Ознакомительная версия.
