Мартина и Бен молниеносно скрылись в той стороне, откуда пришли, а у стола появился человек с подносом, который он со стуком опустил на стол и сердито крикнул:
— Противный окапи! Ты заплатишь за свои проделки! Сегодня же окажешься на этом столе в тушеном виде под манговым соусом!
— Они зажарят окапи? — в ужасе прошептала Мартина.
— Если мы не уберемся отсюда подальше, — ответил Бен, — нам грозит то же самое. Иди за мной!
Еще раньше он, благодаря своему особому чутью следопыта, получившего закалку под руководством самого Тендаи, обратил внимание на тонкую нить красного цвета, протянутую по земле, и догадался: она указывает наблюдательному человеку дорогу к кратчайшему выходу из сада. (Такая игра для туристов.)
Бен повел Мартину вдоль этой едва заметной красной линии. Они торопливо шагали мимо цветочных клумб, искусственных водопадов и фонтанов, через густые кустарники, огибая недавно посаженные здесь диковинные деревья, и слышали опять чудесное птичье пенье, но не видели ни одной птицы. Хотя вообще-то им было не до красот природы: нужно поскорей выбраться из этого места, поскольку пребывание в нем — они уже поняли — не приносит никакой пользы для дела, ради которого они сюда прибыли, а только грозит новыми неприятностями. Которые могут окончиться для них не так благополучно, как до сих пор.
Бен обо что-то споткнулся. Это был кусок провода, и, видимо, он порвал его. И птичье пение опять прекратилось — так же внезапно, как началось некоторое время назад.
— Ох, ты понял? — прошептала Мартина. — Это у них звукозапись! Здесь нет никаких птиц. Здесь все ненастоящее — как в театре…
Об этом, возможно, было бы тоже интересно поговорить, но только не сейчас: внезапный обрыв птичьих голосов вызвал, по-видимому, подозрение стражника, который до этого неизвестно где находился. Возможно, он догадался, наконец, что утренний завтрак съел тоже не окапи, а кто-то совсем другой, и решил выяснить, кто же этот другой, вторгшийся на закрытую территорию отеля и сада. Стражник позвал садовников, и они вместе ринулись по дорожкам сада в поисках нарушителя, или нарушителей, строгого закона о проникновении на чужую территорию.
Бен и Мартина увидели это и поняли, что их дела плохи: спасения нет. Можно считать, они окружены. Игра окончена…
Но вдруг со стороны пустыни послышался вой автомобильной сирены. По гравийному шоссе мчалась машина скорой помощи. Звуки сирены становились все громче, машина ворвалась в Лунную долину и остановилась.
Те, кто преследовали ребят, тоже остановились: их внимание переключилось на санитарную машину, они устремились к ней. Прячась в кустах, Мартина с Беном наблюдали происходящее и увидели, как из машины выскочили санитары с носилками и побежали наверх, к зданию, в котором еще недавно побывали ребята. А из его дверей навстречу им вышли двое в рабочих спецовках — они несли окровавленного бесчувственного человека. Его уложили на носилки, медики наклонились над ним, осматривая и щупая пульс. Потом понесли к машине, где уже столпилось много людей.
— Бен, — прошептала Мартина, — а что если нам… туда… к ним…
Продолжать было не нужно: Бен понял ее.
Пригнувшись, они побежали к зданию и ворвались в ту комнату, куда попали, когда провалились в дурацкую трубу, предназначенную, наверное, для охранников, чтобы те могли молниеносно попадать из своей сторожки прямо на территорию. Такое же бывает у пожарников: когда поступает срочный вызов, они спускаются из своей дежурки в гараж по отполированным столбам.
Оказавшись в знакомой уже комнате, Бен первым делом схватил висевшую на стене спецовку и нацепил на себя.
Мартина собралась сделать то же, но он остановил ее.
— Нет! Меня еще кое-как за уборщика примут, но тебя, извини, никак!
— И что же мне делать?
— Вот что! — решительно сказал он и выдвинул на середину комнаты тележку с полотенцами. — Залезай!
— Я? — Она была возмущена, однако понимала, что сейчас не время для спора, и сказала только одно, указывая на полотенца: — Их слишком много!
— Это поправимо. — Он взял в охапку несколько из них, кинул под умывальник и повторил: — Залезай!
И едва она не без труда устроилась в тележке и Бен набросал на нее полотенца, милостиво оставив отверстие, через которое можно дышать, как люк в потолке открылся и по железной стремянке в комнату спустился бритоголовый мужчина в спецовке. Он с удивлением воззрился на Бена.
— Эй, парень! Ты кто такой? Почему нацепил белую куртку?
— Я новый уборщик, сэр, — сказал Бен. — Простите, если надел не то, что положено. Меня срочно послали сюда, и я… Здесь такое несчастье произошло, — добавил он, понизив голос.
Мужчина кивнул.
— Да уж, и не говори. Хорошо, что они убрались отсюда, а то еще хуже было бы! Старик совсем потерял над ними власть. Он-то знает свое дело, но ведь он не волшебник…
Бен наполнил ведро водой из-под крана, насыпал туда мыльный порошок, взял в руки щетку.
— Потерял власть? — повторил он. — Над кем, сэр?
— Над слонами! — крикнул мужчина. — Над кем же еще? Их держат взаперти так долго, что они совсем дуреют и начинают рвать и метать!..
— Слоны? — тоже произнесла Мартина, когда они остались наедине с Беном, и тот толкал тележку в неизвестном им обоим направлении по освещенным коридорам и переходам.
Получилось так, что мужчина, с которым Бен разговорился, сам открыл ему с помощью секретного кода дверь в глубину здания, полагая, что тому нужно пройти с тележкой именно туда. И Бен не стал оспаривать его предположение: ведь оно давало возможность осмотреть это таинственное заведение и, быть может, узнать хотя бы немного больше, чем они узнали до сих пор.
Правда, Мартина предпочла бы все-таки поскорее убраться отсюда и просить помощи, находясь снаружи, а не внутри. Но какой помощи и от кого?
Она ворочалась в своей тесной темнице из полотенец, у нее затекла правая нога, не хватало воздуха. Но, несмотря на все неудобства и страхи, она понимала, что им еще многое надо понять про дела и намерения Ройбена Джеймса, если хотят сделать что-то полезное для спасения Савубоны, для бабушки Гвин, для жирафа Джемми, для «злой» слонихи Добрячки, для… Список был велик.
Ее потянуло в сон. Нашла время! Чтобы не заснуть, она стала твердить про себя как заклятие: «Мы вернемся в Савубону… Мы вернемся в Савубону… Мы вер…»
Тележку тряхнуло.
— Приехали! — услышала Мартина голос Бена.
Куда приехали? Что здесь?..
Отодвинув опротивевшие полотенца, она приподняла голову и выглянула из тележки. Господи!..
Много лет назад родители взяли как-то Мартину в картинную галерею в Лондоне. До сих пор она помнит впечатление, которое произвели на нее пейзажи Вильяма Тернера, Ван Гога, других художников. Сами картины стерлись из памяти, но одна вспоминается отчетливо. Не забывает она и странное имя художника — Хиеронимус.[22] Она еще подумала тогда: что это за родители, которые наградили своего ребенка таким чудным именем? А нарисован был на той картине ад — каким его представлял себе художник.
То, что предстало перед ее глазами сейчас, когда смотрела из-под полотенец, тоже показалось адом. Только в ином духе и смысле: там, насколько она могла припомнить, был ад фантастический, воображаемый; здесь он был самый настоящий, взаправдашний. Но тоже поражающий воображение.
Они с Беном находились в огромном помещении, напоминающем крытый стадион. Но было на нем не футбольное поле, не теннисные корты и не площадки для бокса, волейбола или баскетбола, а подлинные песчаные дюны, словно привезенные сюда из пустыни целыми и невредимыми, и между ними росли деревья — акации и небольшие баобабы, усыпанные плодами, которые так любят слоны. Здесь же был пруд, заросший тиной, и даже площадка для слоновьих игр с разноцветными мячами, колокольцами, палками. Высокий куполообразный потолок был разрисован под цвет голубого неба с облаками на нем и разноцветными птицами.
Но даже не эта искусная декорация, изображавшая пустыню, поразила Мартину. Поразили ее и вызвали приступ боли и сострадания находящиеся в этих декорациях слоны. Их было около двадцати. Все закованы в цепи, и все выглядели по-разному: одни вяло раскачивались, глаза были полузакрыты, они словно грезили о чем-то; другие вели себя агрессивно: яростно набрасывались на акацию, пытаясь превратить ее в щепки; кто-то ощупывал хоботом каждый дюйм стены — видимо, в поисках выхода отсюда; остальные ходили взад-вперед, бренча цепями и впадая то в ярость, то в уныние.
От этого страшного, воистину адского зрелища Мартина отвлеклась, только когда в дальней стене внезапно раскрылись двойные двери, и за ними она увидела что-то, напоминающее лабораторию с какой-то непонятной аппаратурой. Два работника в белых куртках вывезли оттуда стальную клетку на колесах, в которой находилась слониха.
