– Я только бедный учёный! Я приехал работать для русской науки. Я уважайт русский наука!!! Денег – найн! Денег – нет! – бормотал, направляемый дулом пистолета разбойника молодой окоченевший и от холода, и от страха Иеронимус.
– Раз нет – и ладно! – ответил разбойник. – Ты иди, не спотыкайся. Будешь у меня в пещере сидеть – золото варить будешь! – пояснял он.
– Как варить золото?!! – оторопел Иеронимус.
– А я почём знаю – как? Ты ученый, ты и должен всё знать. Я вашим премудростям не обучен. Академиев не кончал! – сурово ответил разбойник.
– Но я не умею… варить золото! – взмолился Иеронимус.
– Не умеешь – научишься! Там у меня один уже сидит. Варит золотишко как миленький.
– О! Нихт не понимайт! Сидит милэенький и… варит золото! О! Россия – страна чудес! Но я согласен, это интересно для науки! – вдруг выпрямившись, сказал ученый и сам решительно шагнул вперед.
– У меня там, в пещере сидит один ученый. Но только нашенский он. Кудесник он. Золото варит настоящее. Сразу монетами. Отличное, сразу царской чеканки! – пояснил разбойник.
– Не верю!!! Это, наверное, по-русски – фальшивомонетчик? – изумился Иеронимус.
– Да нет! Зачем обижаешь? Говорю тебе – отличной чеканки! Уж я чего только не покупал на эти монеты. Настоящий умелец варит! – даже как-то обиженно ответил разбойник.
– О! Майн готт! Из чего варит?! – спросил ученый почти шепотом.
– Да из чего принесу, из того и варит. Из шишек еловых, из снега талого, из камней придорожных. Сухих трав, берёзовых веток. У меня не забалуешь! Из чего прикажу, из того и сварит! – гордо ответил разбойник.
– Не может быть! И химия, и физика достигли небывалых высот. Но есть наука, и не можно варить золото из еловых шишек и березовых веток! – бормотал немецкий учёный, прикладывая снег к скуле, побаливающей после удара кулаком разбойника. Но шёл, ведомый разбойником прямо к дубу.
Разбойник вдруг обиделся на последние слова ученого:
– Ты чё?!! Мне не веришь?! Да это ваша наука бессильна! А у нас тут – Россия! Тут всё может быть! Понял?!
– О! Это и есть – русское чудо! Ради этого я и покинул милый Вюртенберг! Ради науки я готов на все! Веди меня к твоему кудеснику! – сказал ученый.
– Так уж пришли! – ответил разбойник, грубо втолкнув его прямо в дупло дуба, невероятно высокого и необъятного, широко раскинувшего чернеющие ветви, припорошенные снегом. Оказалось, что это дупло было лазом в пещеру, вход в которую был внутри завален огромным камнем вроде большущей пробки. И ещё вход был заперт на здоровенный засов, вколоченный прямо в дуб и обмотан крупными и тяжелыми цепями. Иеронимус с трудом протиснулся по узкому лазу, ведущему вглубь пещеры.
Вдруг резкий свет ударил ему в глаза. После ночной тьмы Иеронимус, ослеплённый ярким светом, зажмурился.
Довольно просторная внутри пещера ярко была ярко освещена укрепленными по бокам факелами, вставленными в расщелины между камнями. Отсветы пламени плясали под сводами, отбрасывая замысловатые тени. Посреди пещеры горел разведенный костёр, над которым висел ни на чем не закрепленный обширный чан. Он покачивался сам собой и кружился над костром то в одну, то в другую сторону.
Иеронимус, привыкнув к яркому свету, присмотрелся внимательнее, полагая, что это ему померещилось от усталости. Повыше, почти у самого свода пещеры, оказалось сквозное отверстие, через которое были видны звёзды на ночном небе. Через это же отверстие проникал свежий воздух и улетал дым от костра в холод зимней ночи, такой далекой и недоступной здесь внутри пещеры, под дулом пистолета разбойника.
В чане, самом по себе висящем над костром, что-то бурлило и кипело. Пар улетал вместе с дымом.
Седовласый длинноволосый старик в холщовом одеянии, украшенном вышивкой, колдовал, почти танцуя вокруг этого чана.
Он поднимал высоко над головой руки с ветками, с еловыми шишками, с какими-то травами. Время от времени он бросал их в чан, что-то приговаривая, бормоча, а иногда даже выкрикивая, словно в забытьи.
Разбойник и его пленник замерли, рассматривая этого человека и его таинственные действия, которые он не прерывал, несмотря на их появление.
Что-то причитая, он поднял лежащий на земле тяжёлый черпак с длинной ручкой и стал помешивать это варево. Потом зачерпывал, явно пытаясь что-то выудить со дна чана. И, наконец, очень довольный, что зачерпнул то, что ему было нужно, достал из чана и поднёс дымящийся черпак поближе к разбойнику. Тот вне себя от радости завопил:
– Золото! Гляди, ученый-мочёный!!! Это же золото! Настоящее золото! – вопил от радости разбойник.
И с этими словами разбойник совал пятерню в этот кипяток, обжигаясь, чертыхаясь, но продолжая радоваться! Наконец ему удалось извлечь то, чего он так ждал. И действительно, это была золотая монета. Одна из тех, что имели хождение по России того времени.
Иеронимус смотрел на это с изумлением, но просто поверить не мог своим глазам. Настоящая монета! Не самородок, не слиток. Монета! Чеканная русская монета!
– А!!! Видал! А??? Так что – давай, учись! Вдвоем вы мне ещё больше наварите золота! – радовался разбойник золотой монете. Потом он обратился к кудеснику:
– Вот, знакомься, кудесник! Привел тебе иностранного помощника! А вот это всё я принёс вам, из чего вы мне золото варить будете! – сказав это, разбойник опустил на землю ящики из разгромленной им лаборатории Иеронимуса. Ящики, которые он все же прихватил с собой по свойственной ему жадности. Оглянулся и продолжил откровенничать:
– Теперь вас двое – ученых. Так что завтра приду в это же время и… Чтобы две монеты для меня сварили! Как-никак, а за постой нужно платить! Ха-ха! А не будет завтра сварено две монеты, сварю твою курицу и съем! Ха-ха-ха!!!! – с этими словами он подошел к подвешенной клетке с какой-то яркой диковинной птицей, которая по приближении разбойника в страхе заметалась по клетке, отчаянно защебетала. Потом разбойник высыпал на пол принесенную за пазухой красной атласной рубахи груду шишек и обыкновенных булыжников. Это было то, из чего предстояло варить золото.
Кудесник посмотрел на принесенное добро вполне одобрительно. И довольный разбойник, подбрасывая еще горячую монету на ладони, ушел из пещеры, затворив выход огромным валуном, для верности укрепив его большущим засовом.
Как только он покинул пещеру, Кудесник бросился к ученому с вопросами.
– Кто Вы? Как Вас угораздило попасть в такую беду? – Иеронимус рассказал все по порядку. Но Иеронимусу самому не терпелось поскорее расспросить обо всем увиденном в пещере. Но Кудесник, не дослушав его, обратился к сидящей в клетке птичке:
– Доченька! Видишь, устал человек с дороги. Ему умыться нужно. Поухаживай за гостем.
– Конечно, папа! – ответила ему птичка нежным и кротким девичьим голосом.
И, несмотря на частые прутья плетёной клетки, эта птица легко выпорхнула наружу. Подлетела к изумленному Иеронимусу, сев у его ног.
Теперь Иеронимус смог рассмотреть ее как следует. Крылья и хвост птицы были украшены какими-то неведомым узором, очень напоминающим вышивку. Что особенно поразило Иеронимуса, так это то, что ее изящную пушистую головку украшали висящие по бокам серьги! Серьги с кораллами и яркой бирюзой. Красивые девичьи серьги. А на её птичьих лапках болтались… кольца. И птичка тоже смотрела на Иеронимуса очень внимательно. Вдруг к птичке подползла ящерка. Юркая зеленая ящерка, что само по себе было удивительно морозной русской зимой. Да мало этого. Эта ящерка в пасти держала две золотые монеты. Точь-в-точь как те, что выудил со дна кипящего чана кудесник для разбойника.
Кудесник очень обрадовался, увидев ящерку:
– Молодец, сынок! Экий ты у меня смышленый и проворный! Вот ведь посмотри, мил человек! – сказал он Иеронимусу, поглаживая ящерку, которая тоже внимательно рассматривала Иеронимуса:
– Смотри, друг Иеронимус! Только услышал мой сынок, что на завтра разбойник повелел две монеты «сварить», так уж сбегал и принес две золотые монеты из дома. Вот ученик мой достойный!
Но, видя, как от изумления Иеронимус онемел, глядя широко раскрытыми глазами то на красивую птичку, то на зелёную ящерицу, Кудесник пояснил:
– Не удивляйся, мил человек! Это детки мои. Вот сынок мой. Зовут его Велемир! – Как только он произнес это, ящерка на глазах рассыпалась множеством мелких звёздочек, превратившихся в золотистый туман. Когда же туман рассеялся, перед Иеронимусом стоял мальчик в рубашке с искусной вышивкой, узор которой напоминал рисунок на оперении диковинной птицы.
Но потрясающим чудом выглядело превращение, которое последовало сразу за первым. Кудесник протянул руку к птичке и погладил и ее по сложенным крыльям, сказав:
– А это доченька моя, Любавушка. Тоже ученица моя и славная помощница в моих делах! – пояснял Кудесник, нежно дотронувшись до головки птицы, после чего золотой туман окутал и эту птицу. А чуть позже в тумане этом появилась сначала неясная фигура девушки. Когда же она стала отчетливо видна, глаз невозможно было отвести от такой красоты. Стройная ясноглазая девушка стояла перед Иеронимусом. В руках, украшенных теми самыми перстнями, что приметил Иеронимус на лапках птицы, она держала чашу с водой и белое полотенце. Длинный ее сарафан был чудесно расшит узором, повторяющим узор ее бывшего оперения. Она была удивительно похожа на ту красавицу в его незабываемом сне, который видел он в милом Вюртемберге.
