— Здорово! — соглашался Печкин.
— Здорово, да не совсем. Потом из этого небольшая неприятность вышла. Почти скандал.
— Какая такая неприятность?
— А такая. Утром учебная тревога была. Танкисты стали в танки запрыгивать, а там сапоги всё место заняли. Пока они сапоги вытаскивали, учебный противник всю нашу часть захватил. А вообще, человека лучше товарища полковника, более экономного я в жизни не встречал. У нас в части пять пожаров было, а мы ни одного огнетушителя не истратили.
Дядя Фёдор в это время на сеновале лежал между папой и мамой. Ему так хорошо было, уютно. Он то к маме, то к папе прижимался. Мама говорила:
— Ты, дядя Фёдор, не переживай. Вы с тётей Тамарой поладите. Она очень самоотверженная.
— Это верно, — соглашался папа. — Только мне кажется, что она чересчур уж энергичная. При её размахе ей здесь тесновато будет. При ней можно целых пять детских интернатов содержать.
Тётя Тамара Семёновна лежала на своей двухспальной кровати и думала: «Как хорошо, что я сюда приехала. Через эту деревню я начну всё сельское хозяйство страны поднимать. Скоро миллионы тракторов забороздят пространство полей. Важно только людей хорошо зажечь».
Кот Матроскин в это время на печи лежал и думал: «Жаль, что котов в армию не берут. Ничем я не хуже этой тёти. Я бы запросто до генерала дослужился по хозяйственной части. А Шарик был бы у меня Иванов-оглы-Шариковский».
Иванов-оглы-Шариковский в это время голову ломал, как бы ему устроиться. От его вчерашней будки одни картоночки остались, клеем намазанные. Взял Шарик ноги в руки и бегом в тот самый мебельный магазин отправился, где они кровать покупали. Выбрал себе самый большой ящик и говорит:
— Чего там долго думать — это готовая будка.
Взвалил он ящик на плечи и домой побежал. Бежал, бежал, бежал, бежал, устал. «Нет, — думает, — если я ещё полкилометра пробегу, меня удар хватит. Надо передохнуть».
Влез он в этот самый ящик, свернулся квадратиком и заснул. Благо на дворе давно уже ночь была.
Глава 4
Нацеливание
Утром раньше всех Иванов-оглы и Печкин проснулись. Они наскоро выпили по стакану чая и в дом к дяде Фёдору собрались. Идут они, на жёлто-красные осенние перспективы посматривают.
Иванов-оглы-Писемский удивляется:
— Странные у вас пейзажи здесь какие-то: берёзки, солнцем подсвеченные, пеньки чёрные, речка вон, вся перекрученная, блестит, и ни одного танка, никакой колючей проволоки. Непривычно как-то для военного глаза.
— Это вам, военным, непривычно без колючей проволоки, а нам, гражданским, это очень нравится, — отвечал мудрый Печкин. — Ну её, эту проволоку.
— А грибы-то у вас есть? — спрашивает Иванов-оглы.
— А как же, — отвечает Печкин. — Мы можем по дороге в берёзовую рощу забежать, там всегда подосиновики растут.
— Это неправильно, — говорит Иванов-оглы, — непорядок. В берёзовой роще должны подберёзовики расти.
— Очень может быть, — согласился Печкин. — Только в нашем Простоквашине отродясь порядка не было.
Подходят они к роще, видят — ящик с гуманитарной помощью стоит.
— Выронили, — говорит Печкин. — Вчера целый день гуманитарную помощь возили. Один ящик и потеряли. Интересно, что в нём? Надо открыть.
Шарик проснулся и всё слышит. Его ящик с запа́хом закрывался, он конец запа́ха зубами прихватил, не даёт ящик открывать. Почтальон Печкин руку с трудом в трещину просунул и говорит:
— Что-то меховое там, наверное, шапки гуманитарные.
Иванов-оглы тоже руку просунул и как раз по зубам Шарику прошёлся.
— Нет, — говорит, — там гуманитарные гвозди. Или гуманитарные вилки.
Решили они ящик до дома донести.
«А что, пускай несут», — согласился про себя Шарик.
Они пошли вдоль речки. Печкин с ящиком, а Иванов-оглы просто так. Печкин никак не хотел с ящиком расставаться. Надо, чтобы все понимали, что это его ящик. Он прошёл немного, устал и говорит:
— Надо мне сесть на ящик, посидеть.
Шарик из ящика как закричит:
— Да ты что, совсем?! С приветом?!
Печкин испугался даже.
— Ой, — кричит, — радио заговорило!.. Гуманитарное.
Шарик спохватился и начал сообщать новости дикторским голосом:
— Вчера вечером ровно в шесть часов с приветом к избирателям обратился депутат Селёдкин.
Печкин удивился страшно и спорит:
— Нет у нас такого депутата!
Шарик в ответ:
— А я и не про вас говорю! — И дальше шпарит: — Продолжаем последние известия. Новости с полей. На полях ничего нового. Всё уже убрали: и картошку, и кукурузу, и свёклу, и помидоры, и арбузы, и… бананы, и… студентов.
Больше он ничего придумать не мог, никаких последних известий. А Печкин и Иванов ждут. Делать нечего, Шарик как забормочет:
— За последнее время участились случаи… Участились случаи… Участились случаи…
А какие участились, он придумать не успел. Иванов-оглы говорит:
— Заело! Надо стукнуть как следует!
«Тебя самого надо стукнуть как следует!» — думает радио-Шарик.
— Участились случаи… нападения почтальонов на собак.
Печкин даже вздрогнул:
— Чего-чего? А ну-ка, повторите. Какие случаи участились?
Шарик так неуверенно повторяет:
— Случаи нападения почтальонов на собак.
— Да нет! — кричит Печкин. — Вы всё путаете! Это собаки на почтальонов нападают! У меня вон все штаны грызанные. Это какое-то противное радио. Его надо в речку выбросить.
— Да вы не нервничайте, — замечает Иванов-оглы. — Придём домой и разберёмся, какое это радио. И почему оно так странно агитирует. Идти два шага осталось.
Они дальше Шарика понесли. А Шарик им стал погоду на завтра говорить:
— Ожидаются заморозки, переходящие в наводнение. Ожидается землетрясение, переходящее в солнечное затмение. Местами снег, местами град, местами кислый виноград.
У них так глаза и вылупились.
Шарику уже трудно было остановиться:
— Передаём программу на завтра. Завтра будет такая программа — закачаетесь.
— Почему? — удивился Печкин.
Шарик и сам не знал почему. Он и ляпнул:
— Музыку будем для хромых передавать!
В это время кот Матроскин уже проснулся и завтрак готовил. Он варил кашу на молоке, целое ведро, а сам думает: «День-два я ещё выдержу. Ну три. А на неделю меня уже не хватит. При таком количестве народа целую столовую надо содержать».
Он наскоро накрыл на стол, поставил творог, простоквашу, хлеб из магазина и с трудом горячее ведро на стол принёс.
На вкусный запах стал народ подтягиваться. Скоро папа с мамой пришли, дядя Фёдор и тётя Тамара Семёновна. Только Шарика не было и Печкина с Ивановым-оглы.
Тётя Тамара говорит:
— Нельзя без них завтрак начинать.
Дядя Фёдор спрашивает:
— Почему?
— У нас в армии так принято было. Мы всем полком за еду садились.
Матроскин говорит:
— А если они с Шариком на охоту пошли, на утреннюю зорьку? И вернутся только к вечеру?
— Такие события заранее планировать надо, — говорит тётя Тамара. — Я думаю, что с этого дня мы все будем жить по плану.
Тут как раз Печкин и Иванов пришли с «гуманитарным радио». Они это радио ещё по дороге из ящика вытряхнули — такого он им наговорил. Они тоже за стол сели, стали кашу есть и тётю Тамару слушать.
— Подъём у нас будет в семь, — говорила тётя Тамара. — Это поздновато, но для зимнего времени хорошо. После этого бег босиком по снегу полкилометра. От этого полезность идёт невероятная. Потом завтрак. Потом общественная работа. Потом…
Тут из Шарика выскочило:
— Суп с котом.
— Это что, шутка? — спрашивает тётя.
— Юмор, — отвечает Шарик.
— Для юмора у нас будет определённое время, — говорит тётя Тамара. — Приблизительно с пяти до шести по субботам.
— А как мы сегодня день проведём? — спрашивает мама.
— На сегодня у нас такая программа намечена, — отвечает тётя, — Матроскина с Шариком мы бросаем в речку рыбу ловить. У нас по понедельникам будут рыбные дни. Пусть берут удочки и уходят удить.
