Он попытался спастись, как мог — так притворяется мертвой букашка, перевернувшись на спину. Он хотел сделать вид, что его вообще нет, замереть и сделаться маленьким и незаметным.
•
Старик из Странствующей горы продолжал читать и одновременно заново записывать, как Бастиан украл книгу, как сбежал на чердак. И снова начался Великий Поиск, появились Атрей, древняя Морла и Фухур в паутине Эргамуля. Еще раз тетушка Ургл лечила Атрея, он прошел сквозь трое заколдованных ворот и говорил с Уиулалой. Потом Четыре Ветра, Гморк, спасение Атрея и возвращение в Башню Слоновой Кости. И между тем происходило все, что пережил Бастиан на чердаке, и как Детская Королева тщетно ждала, что он придет. Снова она пускалась в путь, чтобы найти старика из Странствующей горы, и слово в слово повторялся их разговор, кончаясь тем, что старик снова начинал писать с начала Бесконечную Книгу, одновременно рассказывая ее.
И опять все повторялось — неизменно — и опять приходило к встрече Детской Королевы со стариком из Странствующей горы, который возобновлял рассказ и запись в Бесконечной Книге…
•
…и это продолжалось бы вечно, потому что не происходило того события, которое изменило бы ход вещей. Только он один, Бастиан, мог вмешаться. И ему придется сделать это, чтобы не оставаться в круге вечного повторения. Ему казалось, Бесконечная Книга прозвучала в его ушах уже тысячу раз. Более того, исчезли понятия «до» и «после», все слилось в одно бесконечное время. Теперь он понял, почему дрогнула рука летописца. Круг вечного повторения был концом без конца!
Слезы текли по измученному лицу Бастиана, но он уже не чувствовал их. Почти теряя сознание, он закричал:
— Луниана! Я иду!
В то же мгновение
•
скорлупа громадного яйца распалась с громовым грохотом. Потом поднялся штормовой ветер
•
и вырвался со страниц книги, которую Бастиан держал на коленях, так что страницы эти бешено залистались. Бастиан почувствовал ветер в волосах и на лице, у него перехватило дыхание, пламя семи свечей заплясало и легло набок, потом налетел второй, еще более сильный порыв ветра — уносясь назад, в книгу, и свечи погасли.
Башенные часы пробили полночь.
Глава XIII
НОЧНОЙ ЛЕС ПЕРЕЛИН
очь лежала вокруг, тихая ночь.
— Луниана! — снова сказал Бастиан в темноту. Он чувствовал: от одного этого имени исходит сладкая, упоительная сила, и он произнес его еще несколько раз:
— Луниана! Луниана! Я иду, Луниана! Я уже здесь.
Но где он? Не видно ни единого проблеска света. Правда, вокруг больше не было чердачного холода. Его окружала бархатная, теплая темнота, в которой он чувствовал себя надежно укрытым.
Страх давно оставил его. Тут было так легко и радостно, что он даже тихонько засмеялся.
— Луниана, где я? — спросил он.
Тяжести собственного тела он больше не чувствовал и, поведя вокруг себя руками, понял, что парит в пустоте. Ни твердого пола, ни матов. Это было чудесное, никогда прежде не изведанное ощущение безграничной свободы. Может, он в открытом космосе? Нет, там есть звезды, а здесь только бархатная тьма и блаженство. А может, он умер?
— Луниана, где ты?
И тут он услышал нежный, как у певчей птички, голос, который ответил ему и, скорее всего, отвечал уже и раньше, но он не осознавал этого. Он слышал его совсем близко, но не знал, с какой стороны.
— Я здесь, Бастиан!
— Луниана, это ты?
Она засмеялась — как запела.
— А кто же еще! Ведь это ты дал мне это красивое имя. Благодарю тебя за него. Милости прошу к нам, мой спаситель и мой герой.
— Где мы, Луниана?
— Я с тобой, а ты со мной.
Это было похоже на беседу во сне, но Бастиан знал точно, что не спит.
— Луниана, — прошептал он, — это конец?
— Нет, — ответила она, — это начало.
— Где Фантазия, Луниана? Где все остальные? Где Атрей и Фухур? Разве они все исчезли? А старик из Странствующей горы — его больше нет?
— Фантазия по твоему желанию возникнет заново, мой Бастиан. А моей властью она обретет реальность.
— По моему желанию? — удивленно повторил Бастиан.
— Ты же знаешь, — услышал он сладкий голос, — меня называют Повелительницей Желаний. Говори же, чего ты хочешь?
Бастиан подумал, потом осторожно спросил:
— А сколько желаний у меня в запасе?
— Сколько хочешь. Чем больше, тем лучше, мой Бастиан. Тем богаче и многообразнее будет Фантазия.
Бастиан был ошеломлен. Однако именно потому, что возможности оказались бесконечными, ему в голову не приходило ни одного желания.
— Я ничего не знаю, — сказал он наконец.
— Это плохо, — ответил ему певучий голос. — Тогда не будет Фантазии.
Бастиан смущенно молчал. Чувство безграничной свободы омрачилось тем, что от него зависело слишком много.
— Почему так темно, Луниана?
— Начало всегда темное, Бастиан.
— Я хотел бы снова тебя увидеть, Луниана, знаешь, как в тот раз, когда ты на меня взглянула.
Он снова услышал певучий смех.
— Почему ты смеешься?
— Я радуюсь, что ты наконец произнес желание.
— И ты его исполнишь?
— Да, протяни руку!
Он сделал это и почувствовал, как что-то легло на его ладонь. Это была крошечная, но странно тяжелая крупинка. Холод исходил от нее, на ощупь она была мертвая и жесткая.
— Что это, Луниана?
— Песчинка, — ответила она. — Это все, что осталось от моего безграничного королевства. Я дарю ее тебе.
— Спасибо, — сказал Бастиан, сожалея, что крупинка была неживой. Вдруг он почувствовал нежное шевеление у себя в руке.
— Взгляни-ка, Луниана! — прошептал он, поднеся ладонь к лицу. — Начинает теплеть и светиться! А вот и язычок пламени! Да это не пламя, а росток! Луниана, да это не песчинка! Это светящееся зернышко, и оно начинает прорастать!
— Отлично ты все сделал, Бастиан! — похвалила она. — Видишь, как у тебя хорошо получается.
От точечки на его ладони теперь исходило едва видимое свечение, оно набирало силу, и из бархатной темноты высветились два детских лица, склонившихся к ростку.
Бастиан медленно убрал руку, и светящаяся точка осталась парить на прежнем месте, как маленькая звезда.
Росток прямо на глазах выпустил листья и стебель, набухли и раскрылись почки, явив чудесные многокрасочные цветы. Вот уже появились маленькие светящиеся плоды. Созрев, они лопнули, как маленькие ракеты, и рассеяли вокруг, как дождь искр, новые семена.
Из новых семян тотчас начали расти новые растения, они имели уже другие формы, самые разные — одни напоминали пальму, другие папоротник, третьи кактус, хвощ или фикус. Каждое расцвечивалось новым цветом.
Вскоре вокруг Бастиана и Лунианы, над ними и под ними все пространство заполнилось растущими многоцветными растениями. Сияющий шар парил посреди Ничто, посреди Нигде, рос и разрастался, и в самой его сердцевине сидели Бастиан и Луниана, взявшись за руки и с восхищением наблюдая чудесное рождение нового мира.
Растения были неистощимы в цвете и формах, ночной лес разрастался все пышнее, ткалась причудливая ткань из разноцветного света.
— Ты должен дать ему имя! — прошептала Луниана.
— Перелин, ночной лес, — сказал Бастиан.
Он посмотрел Детской Королеве в глаза — и снова произошло то же, что и в первый раз, когда они заглянули друг другу в глаза. Он сидел, как зачарованный, и не мог отвести взгляда. Теперь она была много, много красивее, чем тогда. Ее разорванное одеяние опять стало как новое, и в непорочной белизне шелка и ее длинных волос играли блики многоцветного нежного света. Его желание исполнилось.
— Луниана, — пролепетал одурманенный Бастиан, — ты выздоровела?
