— Пешочком! — проворчал Билбил.
— Но я же слишком толст. Честное слово, Билбил, ты меня удивляешь. Я повез тебя за тридевять земель, чтобы ты поглядел на новые края, развлекся, а ты что вытворяешь? Разве это честно? Смотри — корабль переправил тебя через океан, потому что ты не умеешь плавать, а теперь ты должен отвезти меня на гору, потому что я не умею карабкаться. Ну что, Билбил, разве это не справедливо?
— Ладно, ладно, — сварливо отозвался козел. — Помолчи, Ринкитинк, тогда я тебя так и быть отвезу. А то твоя бесконечная болтовня меня страшно утомляет-
Заявив протест, Билбил, однако, беспрекословно двинулся в гору, неся на себе толстячкакороля.
Король Киттикут, принц Инга и все пингарейцы с большим удивлением выслушали спор Ринкитинка со своим козлом, но из вежливости никаких замечаний не сделали. Впереди шествовал Киттикут, за ним Инга, следом Билбил с Ринкитинком. Замыкали шествие носильщики с ящиками сандалового дерева.
Когда они подошли ко дворцу, им навстречу вышла королева Гари со своими фрейлинами. Гость-монарх был препровожден в тронный зал дворца. Там были открыты ящики, и в них оказались шелка, кружева, драгоценные камни. Все придворные получили по подарку, а король с королевой множество всего, да и Инга не был забыт. Потом явился камергер и возвестил, что готов обед.
Билбил заявил, что пообедает вкусной сочной травой, что росла у дворца. Ринкитинк пояснил, что его козлик терпеть не может находиться в четырех стенах, и тогда с него сняли седло и позволили ему идти, куда ему хочется.
За обедом Инга то вспоминал о замечательных подарках, какие получил от Ринкитинка, то слушал гостя, который смеялся, когда не ел, и ел, когда не смеялся, и проводил время в свое удовольствие.
— Четыре дня я проторчал на этом суденышке, — говорил он, — где не было никаких развлечений, кроме как смотреть на гребцов или препираться с Билбилом. Поэтому я просто счастлив, что оказался снова на суше, да к тому же в обществе таких симпатичных людей.
— Вы оказали нам большую честь, — отозвался Киттикут с вежливым поклоном.
— Что ты, что ты, брат мой! Пингарея — поразительный остров, ее жемчугом восхищаются во всем мире. Скажу прямо: богатство и процветание нашего королевства во многом зависит от вашего жемчуга. Поэтому я уже много лет собирался навестить ваш остров, но мои подданные говорили: «Нет. Оставайся дома и веди себя как следует, а то мы тебе покажем».
— А в Гилгоде не хватятся вас? — спросил
Киттикут.
— Вряд ли. Видите ли, один из самых смекалистых моих подданных написал трактат «Как правильно себя вести», и я решил, что мне будет полезно как следует его изучить, поскольку безукоризненное поведение, на мой взгляд, — самое настоящее искусство. Недавно я на чем свет стоит отругал моего лорда-канцлера за то, что тот явился к завтраку, не причесав брови. Но я так расстроился, обидев моего придворного, что решил запереться у себя в комнате и хорошенько выучить трактат, чтобы научиться себя вести. И я издал указ, по которому под страхом моего неудовольствия строжайше запрещается входить в мои покои — я сам когда надо выйду. Они страшно боятся моего королевского неудовольствия, хотя меня самого не боятся ничуточки. Я сунул трактат в карман и через заднюю дверь удрал на корабль — и был таков! Хе-хе-хе! Хихи-хи! Воображаю, какой переполох поднялся бы в Гилгоде, если бы гилгодцы узнали, где я сейчас.
— Я бы хотел посмотреть на этот трактат, — сказал принц Инга, глаза которого были очень серьезными, — ведь, если он и впрямь может научить, как себя вести, то он просто на вес жемчуга.
— Трактат занимательный, — отозвался Ринкитинк, — и красиво написан гусиным пером. Послушайте, я вам сейчас прочитаю, и вы — хи-хи-хи! — получите удовольствие.
Он извлек из кармана-свиток пергамента, перевязанный черной ленточкой, и, аккуратно развернув его, принялся читать:
— «Хороший человек никогда не поступает плохо». Ну, как вам это? Отличная мысль. «Поэтому, чтобы вести себя хорошо, следует избегать всего дурного». Умно, ничего не скажешь. Когда вернусь, произведу автора в королевские гиппоскрипты. Он, похоже, и впрямь самый мудрый человек в моем королевстве, как не раз говорил мне сам. — С этими словами Ринкитинк откинулся в кресле и хихикал, пока Не стал кашлять, а потом кашлял, пока чуть не подавился, после чего стал чихать. При этом он так смешно морщил свою круглую физиономию, что невозможно было удержаться от смеха, и даже достойнейшая королева тихо посмеивалась, прикрываясь веером.
Когда Ринкитинк пришел в себя после приступа смеха и вытер глаза тонким кружевным платком, Инга сказал:
— Трактат говорит правду.
— Конечно, — согласился Ринкитинк, — и если бы мне удалось уговорить Билбила с ним ознакомиться, он стал бы куда более воспитанным козлом. Вот еще одно местечко. «Чтобы не говорить вещей неприятных, имеет смысл говорить вещи приятные». Это прямо для Билбила написано. А вот это имеет отношение к тебе, милый принц: «Хороших детей редко секут, потому что их сечь не за что». Хорошо сказано. Автор — большой мыслитель. Но самый лучший совет вот здесь. «Вам, может быть, приятно вести себя плохо, зато другим приятнее, когда вы ведете себя хорошо». Ха-ха-ха! Хе-хе-хе! Другим приятнее… Приятнее… Вот потеха! Ну и ну! Есть смысл, пожалуй, вести себя хорошо, раз так! На досуге надо попробовать.
Он снова вытер глаза кружевным платком, и, вспомнив, что на столе хороший обед, схватил нож и вилку и начал уписывать угощение за обе щеки.
Королю Ринкитинку так понравилось на Пингарее, что он загостился на острове — прошел день, другой, неделя, вторая, третья, а Ринкитинк наслаждался обедами, разговорами с королем Киттикутом и крепким сном. Время от времени он разворачивал свиток и принимался читать из него выдержки.
— Когда я вернусь домой, мои подданные спросят, научился ли я хорошо себя вести за то время, что изучал трактат. Так что не стоит их разочаровывать, — говорил Ринкитинк.
Двадцать гребцов поселились на северной оконечности острова вместе с ловцами жемчуга, и их совершенно не волновало, вернутся они домой или останутся здесь навсегда. Козел Билбил бродил по покрытым травой холмам, гулял в роще и проводил время в свое удовольствие. Его хозяин редко ездил на нем. Билбил стал достопримечательностью, но поскольку островитяне считали ниже своего достоинства беседовать с козлом, они сторонились Билбила, чему тот был очень рад, предпочитая, чтобы к нему поменьше приставали.
Однажды принц Инга подошел к нему и вежливо сказал:
— Доброе утро.
— Чего же в нем доброго! — проворчал Билбил. — Облачно, сыро, и вот-вот пойдет дождь.
— Надеюсь, вы довольны времяпрепровождением в нашем королевстве, — учтиво продолжал мальчик, пропустив мимо ушей грубый ответ.
— Ничуть, — отвечал козел. — Я никогда и ничем не доволен, поэтому мне что в вашем, что нашем королевстве — все едино. Оставьте меня в покое.
— С удовольствием, — сказал принц, и после такого отпора он больше не пытался завоевать расположение козла.
Поскольку его отец был занят своим гостеммонархом, Инга был предоставлен самому себе — ему не разрешалось присутствовать при беседах двух королей. Поэтому он с удвоенной энергией взялся за учебу. Он проводил дни на своем любимом дереве, читал манускрипты и размышлял над прочитанным.
Только, пожалуйста, не думайте, что Инга был неженка или зубрила, оттого что не водился со сверстниками и все время учился. Просто, как королевский сын, он был лишен удовольствия принимать участие в забавах других мальчишек и жил в дворцовой роскоши. Я ни минуты не сомневаюсь, что, живи он, как все прочие мальчишки, то ничем бы от них не отличался. Но так или иначе королевские порядки сильно на него действовали, и он был гораздо серьезней и задумчивей, чем дети его возраста.
Однажды утром он, по обыкновению, залез на свое дерево, и вдруг нежданно-негаданно на остров наполз туман. Инга не видел даже соседних деревьев, но крона его дерева была такой густой, что служила отличным укрытием от сырости. Инга пригрелся, свернулся калачиком и крепко заснул.
Туман не проходил. Король Киттикут велел зажечь во дворце все свечи. Его достойнейшая супруга, мать Инги, сочла, что в таких потемках не до вышивания, и, созвав своих фрейлин, стала рассказывать им удивительные истории о делах давно минувших дней.
К полудню погода стала меняться. Туман рассеялся, и проглянуло, солнце.
— Отлично! — воскликнул Киттикут. — Денек будет хорошим. — И с этими словами стал задувать свечи.
И вдруг он застыл, словно окаменев, ибо снаружи раздался душераздирающий вопль. У короля замерло сердце. Тотчас же послышался гулкий топот ног, ибо все, кто был во дворце, ринулись посмотреть, что случилось. Даже толстячок Ринкитинк слез со своего кресла и устремился за остальными.
