– В какой же мир ты хочешь от нас уйти? – спрашивают потрясённые родители.
– В мир кошек и котов. Мне с ними интереснее.
– Послушай, Мыша, – говорит мама, – ты с ума, что ли, сошёл?! Не делай глупости. Потом пожалеешь, да поздно будет.
– Нет, – отвечает Мыша, – я твёрдо решил. И своего решения менять не собираюсь.
– Мыша, сыночек! – застонал папа. – Если ты это сделаешь, тебя съедят. А мы, твои родители, останемся на этой земле одни-одинёшеньки и будем без тебя страдать и плакать.
– А мне плевать! – сказал Мыша и юркнул в щель в направлении котов и кошек.
Вот приходит он к ним, а те как раз обедать садятся, молочко пьют, кашку разогревают.
– А это кто к нам ещё пожаловал? – спрашивает кот Кузьма, глава кошачьего семейства.
– Это я… Барсик! – пискнул Мыша.
– Какой же ты Барсик?! Мы всех Барсиков на свете знаем, а тебя видим в первый да и, пожалуй, в последний раз!
Тут Мыша очень испугался. Он испугался потому, что не понял, что ему сказали. То, что в «первый» раз – это он понял, но почему ему сказали «последний» – этого Мыша никак не мог понять. Задрожал он тут со страха и признался:
– Вообще-то я мышонок, и зовут меня Мыша, но я решил забыть своё имя, своих родителей и буду жить с вами, потому что мне с вами интереснее.
Расхохотались тут Кузьма и всё его многочисленное семейство.
– Ну, живи, – говорят, – живи, Барсик, если тебе так хочется.
– Хочется! Хочется! – запищал Мыша.
– Ладно. Сегодня пообедай с нами, а завтра на охоту пойдём.
– На какую охоту? – спрашивает Мыша, теперь уже не столько Мыша, сколько Барсик.
– Мышей ловить.
Тут наш Мыша вздрогнул.
– А можно я дома останусь? – робко попросил он.
А Кузьма:
– Не-ет, – говорит, – раз назвался Барсиком, придётся тебе – как и мы. Жить «по-котовски»…
И вот пошли они назавтра на охоту.
Долго охотились, однако Мыша никого не поймал.
– Да ты, сынок, я гляжу, совсем мышей не ловишь! – воскликнул Кузьма. – Придётся нам тебя съесть.
И цап Мышу в лапу. Тот как запищит:
– Мма-аа-ма!
И тут откуда ни возьмись – мама и папа Мышины появились.
Говорят:
– Кузьма! Не ешь, пожалуйста, нашего маленького и глупенького мышонка. Лучше вместо него кого-нибудь из нас слопай – хочешь папу, хочешь маму… а нашего Мышу, пожалуйста, отпусти.
Кузьма задумался, потом говорит:
– Знаете… не буду я сегодня никого из вас есть. Лучше останусь голодным и добрым, чем злым и нечестным. У меня самого котята. Да если бы кто-нибудь из них пришёл ко мне и сказал: я не котёнок, я мышонок, ухожу из родного дома, – я бы тоже так же, как вы переживал. В общем, я вас понимаю. И потому – идите с Богом.
Вот так прекрасно закончилась эта сказка.
По-сказочному.
Потому что Кузьма оказался добрым и порядочным домашним животным. Повезло, можно сказать, Мыше и его родителям. Ведь на месте Кузьмы мог оказаться какой-нибудь страшный хищник. И тогда…
– Простите меня, мама и папа! – заплакал Мыша. – Никогда больше не буду Барсиком. Никогда от вас не уйду. Мне с вами интереснее.
У одной девочки в кроватке завелись гномики. Обычно мама, укладывая дочку спать, не уходила до тех пор, пока девочка не закрывала глаза, – рассказывала ей сказку, пела колыбельные песенки.
А тут однажды она ушла пораньше, потому что в другой комнате её ждали гости. Она сказала:
– Доченька, сегодня ты должна заснуть сама… без моей помощи, хорошо?
– Хорошо, – сказала дочка.
И вот, когда мама потушила свет и девочка осталась в комнате одна, вдруг начало что-то происходить.
Сначала послышалось шуршание.
Потом заиграла тихая волшебная музыка. И они – вошли.
Девочка не испугалась. Наоборот, очень обрадовалась. Потому, что сразу поняла: это добрые ночные гномики. Целое семейство!
Они вышли строем – крохотные, весёлые, озорные… В старину про них сказали бы: «Шалуны»! А в наше время: «Мелкие хулиганы»! Они пели старинную песенку:
Раз! Два! Три! Четыре! Пять!
Будем пятки щекотать!
И действительно, они сразу пристроились к ногам девочки, которые она высунула из-под одеяла, и немедленно приступили к действиям, о которых пелось в песенке. Пришлось срочно спрятать пятки. Но гномики тут же переключились на другую работу:
Пять! Четыре! Три! Два! Раз!
Мы к тебе залезем в глаз!
И тотчас побежали по лицу девочки исполнять обещанное. Пришлось закрыть глазки. Но и тут гномики не успокоились.
Три! Два! Пять! Один! Четыре!
Раскрывай-ка рот пошире!
Девочка сообразила, что сейчас, вот сейчас, целая орава гномиков бросится в её открытый рот, и тут же сомкнула губы.
Два! Четыре! Пять! Раз! Три!
Ты за нами не смотри!
«Какие вы хитрые! – подумала девочка. – Если за вами не смотреть, сразу станет неинтересно засыпать без мамы».
Но тут мама словно почувствовала, что дочка о ней вспомнила. Она приоткрыла тихонько дверь в полутёмную комнату и шепотком спросила:
– Доченька, ты спишь?
Девочка не спала, однако сделала вид, будто спит. Ей, конечно, не хотелось обманывать маму, но в то же время не хотелось и того, чтобы гномики исчезли.
Мама поверила, что её дочка спит, и удовлетворённо прикрыла дверь.
– Гномики, вы где? – тихонько позвала девочка.
Но ей никто не ответил.
Потому что в следующую минуту она уже заснула крепким-крепким сном. И теперь можно было что хочешь делать – даже пятки ей щекотать – до самого утра девочка не проснулась. Вот почему притаившиеся гномики спели на прощание песенку:
Раз! Два! Три! Четыре! Пять!
Завтра мы придём опять.
И скрылись.
Не беда. С той поры девочка очень подружилась с добрыми ночными гномиками. Они приходили к ней не раз, не два… и всегда выполняли обещанное.
В отличие от многих людей, гномики о чём поют, то и делают.
У известного профессора Хлора была жена, которую все звали Хлорка.
Профессор Хлор очень много работал в области химии, а Хлорка никогда нигде не работала – ни в какой области.
Однажды Хлор пришёл домой из своей лаборатории и сообщил жене, что сделал великое Открытие.
Хлорка обрадовалась и говорит:
– А сколько ты за него получишь?
– Я получу за него очень много неприятностей, – отвечает ей профессор.
– А денег… денег?
– Денег нисколько. Никто мне за это открытие не заплатит.
– Значит, что? – спрашивает Хлорка. – Одни неприятности?
– Да, – говорит профессор, – выходит так.
Хлорка промолчала, а сама той же ночью тайно пробралась в лабораторию своего мужа и увидела там много-много приготовленных к опыту пробирок.
Она решила про себя, что должна помешать Открытию.
Для этого содержимое одной пробирки вылила в другую пробирку, а содержимое другой пробирки смешала с содержанием третьей.
В общем, такую свою химию развела, что никакому профессору не снилось.
Наутро Хлор пришёл в свою лабораторию делать свой очередной опыт.
Только он подошёл к одной маленькой пробирочке – из неё огонь ка-аак полыхнёт да каа-аа-ак жахнет! Взрыв, одним словом!
Профессор, обожжённый, с оторванным от халата рукавом, был доставлен в больницу, где ему была сделана, к несчастью, неудачная операция: оторванный рукав пришили прямо к неоторванной руке.
Еле вылечился. А Хлорка тут как тут, у постели больного мужа. А он всё стерпел и ласково смотрит ей в глаза:
– Я же тебе говорил, Хлорка, от этого открытия – одни неприятности!
А Хлорка кивает:
– Да, – говорит, – это тебе теперь – наука!
Однажды мне сказали:
– Ты – мастер слова. Скажи что-нибудь смешное.
Я сказал:
– Боеголовка.
Все засмеялись, но воскликнули:
– Мы не поняли твоего юмора.
– Я сам не понимаю, почему это слово всегда вызывает у меня улыбку. Всякий раз, когда я слышу «боеголовка», мне становится смешно.
– Но ведь есть же, наверное, причина?.. Ты же знаешь эту поговорку: «Смех без причины – признак…» Как-то не хочется о тебе плохо думать!..
– Спасибо. Но слово «боеголовка» у меня почему-то всегда вызывает смех, а если много «боеголовок» – хохот.
– Ну, это ты загнул. И одна, и много «боеголовок» – это скорее грустно.
– Согласен, – сказал я. – Но ничего не могу с собой поделать. Смеюсь.
Придя домой я задумался: может, я чего-то не знаю?.. Может, действительно, «боеголовка» – это не смешно.
Тут по телевизору выступает какой-то генерал.
И говорит:
– Наши боеголовки – самые боевые головки в мире.
Я хмыкнул. Еле сдерживаю себя.
Потом говорил какой-то зарубежный политический деятель.
– Боеголовки, – говорит, – надо запретить. Но мы запретим наши боеголовки только при условии, если вы запретите свои.
