На мгновение в рядах мелюзги воцарилась устрашающая тишина.
—Дэб! — вдруг вскричал Меховичок, слегка приподняв сжатую в кулак лапу.
Стоило этому возгласу слететь с его уст, как все остальные диббаны, подхватив его, бросились врассыпную.
—Эй, кто-нибудь, живо закройте ворота! — протрубила Мемм Флэкери, которой удалось поймать двоих бросившихся наутек зверят.
Командор, предводитель выдр, оказался проворней других. Он подскочил к воротам и быстро закрыл их на замок.
—Послушай, приятель, — обратился он к ежонку, которого мимоходом поймал за бретели фартука, — что это за штуковина такая: дэб?
—Дэб — это тайное общество диббанов, протестующих против укладывания их спать, — пояснил ему Крикулус, старый сторож-землеройка. — Они терпеть не могут, когда их раньше положенного времени заставляют ложиться в постель. А что до меня, то я бы спал хоть весь день напролет. Обожаю это занятие.
Наставники не сразу изловили всех малышей, но в конце концов их окружили и повели внутрь монастыря.
Но, как выяснилось позже, не все звери были пойманы старшими наставниками аббатства. Кротенок Меховичок и белочка Биккл в общей суматохе сумели улизнуть от лап старших, юркнув за ворота секундой раньше, чем те успели закрыться.
— Хурр, хурр, — хихикал кротенок, сидя вместе со своей подружкой на тропинке, ведущей в лес. — А наш староста парень не промах. Чуть было мне хвост не прищемил. Но я оказался еще ловчее.
— Теперь нам никто не будет мылить голову! — вертя пушистым хвостиком, в восторге воскликнула Maлышка белка.
— Слушай, Бик, — подлизав сок от упавшей ягоды, обратился к ней Меховичок. — Нас с тобой сцапают, если застанут тут. Мемм, даром что толстуха, бегает хоть куда.
Недолго думая, белочка схватила своего приятеля за лапу:
— Пошли. Знаешь что, Меховичок? Теперь мы будем жить в лесу.
—И никогда не будем мыться. Даже лап мыть не будем, урр.
—Тха! Пусть теперь сами моются и рано ложатся спать. Так им и надо.
Взявшись за лапы, диббаны потрусили к востоку, в сторону Леса Цветущих Мхов, по дороге строя планы на ожидавшую их впереди чудесную жизнь.
Теплый весенний денек клонился к закату. Мягкие разноцветные блики — розовые, золотистые, лавандовые — сквозили через лиственный покров, превращая зеленую лужайку в изумрудный ковер. Из монастырского сада доносились соловьиные трели.
Повар Гуч и его помощница молодая кротиха Фьюррел расставляли глиняные миски на тележки, одновременно проверяя их количество. Сегодня пудинг удался на славу, и кротоначальник стоял напротив своей тележки с таким блаженством на морде, что Фьюррел при всем желании не могла сдержать смех.
В аббатстве Рэдволл Большой зал использовали по особым случаям или для приема важных гостей. Пещерный зал, хотя и меньший по размеру, был более удобным и уютным. Аббат Эподемус уже сидел на своем постоянном месте рядом с Гердлом Спринком.
—Держу пари, что всего через несколько дней станет так тепло и светло, что мы сможем ужинать в саду, — довольно потирая лапы, воскликнул еж-винодел.
Наблюдая за тем, как воспитанники Рэдволла рассаживаются по своим местам, аббат заметил:
—Да, Гердл, лето и вправду вступает в свои права.
Но только вот в чем беда: такими чистыми и пригожими мы их теперь с тобой не увидим.
В трапезную ворвалась орава только что вымытых и одетых в чистые комбинезоны диббанов. В сопровождении Мемм, сестры Вернал и Мэлбан, которые пытались призвать их к порядку, малыши бросились занимать свои места за столом.
—Тихо, сейчас же угомонитесь! Сколько раз можно вам говорить, чтобы вы перестали бегать! Здесь нужно ходить медленно и благопристойно. Это и тебя касается, Чернявый.
—Я же сказала тебе, сорванец, обойти стол. Только посмей вскарабкаться на отца настоятеля!
—Подойди ко мне, Тублз. У тебя в ухе осталось мыло. Дай-ка его сюда.
Пока Мэлбан уголком фартука вычищала из уха ежонка мыло, тот визжал как резаный:
—Уааа! Убивают! Помогите!
Старый сторож Крикулус закрыл глаза и уши и не открывал их до тех пор, пока маленькие звери не расселись по своим местам и в трапезной не воцарилось молчание. Как только шум стих, аббат Эподемус встал со своего стула и произнес благодарственную Молитву.
Вдруг тишину прорезал крик мышонка Чернявого.
—Где мой пудинг? — завопил он, барабаня ложкой по столу.
Гердл Спринк метнул на хулигана строгий взгляд.
—Эй, почему у этого малыша нет пудинга? — крикнул он. — Сейчас же принесите.
И тотчас под раскаты дружного смеха в трапезную стали ввозить тележки с вечерним лакомством.
Посреди трапезы наставник выдр, разливая малышам одуванчиковый напиток, вдруг остановился и, оглядев столовую внимательным взглядом, в недоумении почесал свой хвост:
—А где Меховичок с Биккл? Никто их не видел?
—Что-то не припомню, чтобы я их мыла, — ответила сестра Вернал. — А ты, Мемм?
—И я, кажется, тоже. А вы, почтенная Мэлбан, случайно не намывали этих двух сорванцов?
Прежде чем ответить, мышь задумчиво постучала лапой по подбородку:
—Нет, мэм. Но, кажется, я догадываюсь, что произошло. После того как мы одели всех диббанов, у нас осталось два чистых комбинезона. Тогда я подумала, что они запасные.
—Кто-нибудь из вас знает, где Меховичок с Биккл? — обратился аббат настоятель к малышам, которые наворачивали ложками пудинг, запивая его напитком из одуванчика с такой жадностью, будто их семь лет не кормили.
—Спрашивать их сейчас нет никакого толку, — шепнул ему на ухо кротоначальник. — Они дети. И заняты пудингом. Сейчас им все нипочем.
—Что верно, то верно, старина, — подхватила Мемм Флэкери. — Скорей добьешься ответа от пудинга, чем от этих прожорливых разбойников. Гляньте, как они уминают его за обе щеки.
Гуч с Фьюррел наскоро осмотрели кухню, но нигде не обнаружили признаков пропавших диббанов.
—Не иначе как эти двое, вместо того чтобы мыться, забрались на кухню, чтобы стащить пару порций пудинга. А теперь уплетают его в каком-нибудь укромном местечке, — взялся предположить сторож Крикулус.
Эподемусу ничего не оставалось, как с ним согласиться.
—Пожалуй, ты прав. Наверняка эти двое заснули в каком-нибудь тихом уголке. Если они попадутся кому-нибудь из вас на глаза, буду очень признателен тем, кто доставит их ко мне на ковер. Хочу сказать господину Меховичку и мисс Биккл пару ласковых слов.
Над Страной Цветущих Мхов сгустились сумерки. Легкий ветерок сонно и глухо шуршал листвой деревьев, которые в сквозистом свете луны отбрасывали причудливо-черные кружевные тени. Время от времени раздавался крик совы и мерное урчание козодоя. Меховичок и Биккл, замерзшие, голодные и насмерть испуганные, крепко прижавшись друг к другу, устроились под стволом упавшего бука.
—Хурр, Бик. Знаешь, о чем я думаю? О том, чтобы уснуть в своей постели!
— Я тоже, — поддержала своего друга-кротенка белочка. — Вот только Мемм будет на нас кричать. И отправит спать без пудинга. Но все равно я хочу домой.
—Хурр, тогда чего нам ждать. Пошли. Ты ведь знаешь дорогу назад?
—Нет, не знаю. Но ты говорил, что знаешь.
—Хурр, ишь что выдумала! Никогда я этого не говорил.
И, уставившись друг на друга, они хором закричали:
—Уа! Мы заблудились!
Волны ночного моря, распростершегося бескрайним черным плащом у подножия горной крепости Саламандастрон, нежно и ласково плескались о берег. Четверо зверей, два барсука и два зайца, внимательно следили из окна за двумя фигурами внизу и, опасаясь привлечь их внимание, говорили приглушенными голосами.
Лорд Великий, знаменитый барсук-предводитель, смиренно произнес:
— Что ж, видать, чему быть — того не миновать. Когда моему отпрыску что-то взбредет в голову — никто его не остановит. Впрочем, может, это и к лучшему. И Сагаксус наконец наберется на воле ума-разума. Что до меня, то лично я умываю лапы. Ибо больше ничего не могу сделать с этим юным разбойником. Может, правду говорят: что ни делается, все только к лучшему. Боюсь, его бунтарство добром не кончится.
—Но ведь тебе не помешает немного размяться, — ласково погладив его по лапе, проворковала его жена, леди Мерола. — Ведь ты сам говорил, что не прочь сезон-другой побегать, как в свои молодые лета. Видишь ли, двое взрослых барсуков никогда не смогут поладить на одной горе, Это даже ежу ясно. Не говоря уже о том, что Сагаксус — прирожденный бунтарь. Тем не менее я про должаю за него волноваться. Боюсь, как бы жизнь не преподала ему слишком тяжелый урок. Мне остается только тешить себя надеждой, что с ним все будет хорошо.
Полковник Дозорного Отряда Хлестокнут был зайцем старой закалки. Повертев навощенные усы и расправив увешанную медалями грудь, он исполненным уверенности тоном заявил:
—Ну, хорошо, хорошо, леди. А что, собственно говоря, с ними может стрястись? Ну, подумаешь, решили наши сыновья немного поразвлечься. И что из этого? Скатертью им дорога. Пусть проваливают хоть на все четыре стороны. По крайней мере одной головной болью у нас будет меньше. Вы же прекрасно знаете, что ваш Сагаксус и мой Бескарум — два сапога пара. Еще нужно крепко подумать, чтобы сказать, кто из них хуже. Ни дать ни взять — два негодяя и шалопая. Уверяю вас, с такими, как эти двое, ничего не случится.
