Том вздохнул. А до волшебника Лео – совсем близко: судя по карте, не дольше недели стрекозиного полёта. Стоило ли дожидаться, когда раненый кобольд придёт в себя?
* * *
– Скрипка – скрипкой, – выразил своё твёрдое мнение Тропотор на следующее утро, – а дело – делом. О могуществе волшебника Лео знают все. Чего уж тут и думать!
– Волшебник-отшельник!.. Как интересно! – радовалась Диана. – Подумать только! Уже через неделю я увижу и даже буду разговаривать с самим волшебником Лео! Нет, ну как замечательно жить на свете! Скорее, скорее в дорогу!
– Надо задать стрекозам мороженого… – спохватилась Катарина. В общем, все, не утруждаясь спросить мнения Тома, заторопились в путь.
– Ах, вы уже уезжаете… – огорчилась розовая фея. – И не останетесь на праздник медовых блинчиков, который начнётся завтра ровно в полсемнадцатого?
Сердца детей дрогнули, но всё-таки сумели выдержать испытание. С непоколебимой твёрдостью они похватали дорожные мешки и…
Тут оказалось, что верховая стрекоза Катарины наотрез отказывается продолжать путь. После долгих расспросов виновница задержки, смущённо потупив глаза, призналась, что познакомилась на балу с очень достойным и благородным местным стрекозом… да что там говорить… – щёки стрекозы зарделись – она нашла свою судьбу. В общем, венчание состоится завтра.
Катарина растерянно поздравляла невесту.
– Не унывай, – хлопнул Тропотор её по плечу, – садись со мной.
– Или со мной, – подхватил Том.
Ах, нет, девочка совсем не хотела никого обременять: ведь с нею был ещё и Шуш.
Однако оказалось, что спор этот уже не имел смысла: верховые стрекозы Тома и Тропотора были приглашены на свадьбу «подружками» невесты.
– Ах, всё это пустяки, пустяки! – щебетала розовая старушка. – Там ведь протекает речка – через лес, в котором живёт волшебник Лео. Я дам вам чудесный плот, мою карту и запасы съестного. И вы спокойно поплывёте прямо по течению.
Плот действительно оказался очень просторным и удобным. Мало того, что на нём смогли спокойно уместиться тяжёлые мешки со сластями, которыми снабдила их заботливая фея, там был ещё и широкий навес из листа лопуха, под которым можно было спрятаться от солнца.
– Прощайте! Прощайте! – махала добрая фея, высунувшись из окошка крошечного летучего домика. – Счастливого вам пути!
Моего единственного змея-грызоголова изрубили в куски! – метался Уморт, не находя себе места. – Отличного, подававшего большие надежды летучего мыша придавило скалой, словно муху! Два самых толковых тролля глупейшим образом упустили детишек. И до сих пор бьются на потеху всему свету, как два… – волшебник попытался подыскать самый подходящий эпитет, – …как два тролля! А мой боевой коршун возвращается с окровавленными когтями и гордо повествует, что насмерть заклевал бежавшего кобольда, и тот теперь уже, не иначе, валяется где-то мёртвый. А где скрипка?! Я посылал заклевать кобольда или принести мне обратно скрипку?.. А мурры…
Замолчав, Уморт некоторое время пристально смотрел на огонь в камине.
– Ну, с муррами я разберусь, – сказал он тихим зловещим шёпотом.
Сидя вечером перед камином в огромной тёмной зале, он долго неотрывно вглядывался в языки пламени. Это было отнюдь не пустое занятие: волшебник видел то, что происходило за пределами его владений. Сейчас его особенно интересовала Озёрная Долина.
Наконец он медленно оторвал взгляд от яркого пламени и прошёлся, чеканя шаг, из угла в угол, бормоча:
– Скрипка похищена!.. Книга похищена!.. А два голубка… едят ванильные пирожные и пляшут между розами в гостях у пряничной феи! Нет! Дальше так продолжаться не будет! Я лично! – займусь этим делом.
Глаза волшебника сверкнули недобрым огнём.
…Утром следующего дня из ворот замка упругой походкой вышел черноволосый мальчик-эльф. Он остановился, оглянулся, взмахнул крыльями и полетел.
Он летел над густыми зелёными лесами, покрывающими горы. Он пролетел Умортовы владения и долго пересекал равнину, тянущуюся до самого подножия Драконьего Хребта. Он не остановился на вершине затянутого туманной дымкой каменного дракона. Путь его лежал дальше – к кудрявым лесам и синим озёрам Цауберляндии.
* * *
Второй день плот неторопливо несло по течению. По обеим сторонам реки зеленел лес. Кудрявые ивы низко склонялись над водой, будто хотели напиться.
Спрятавшись под прохладной тенью лопухового навеса, дети и эльфина с утра и до позднего вечера наслаждались засахаренными вишнями из припасов. Диана, не останавливаясь, рассказывала историю за историей о своём дедушке. А гном разглядывал волшебную карту, которая его, как тропотора, конечно, очень занимала. Интересное дело: он видел на карте их собственный плот, скользящий по голубой ленточке реки.
Когда солнце, крася небо в розовый цвет, стало медленно опускаться за лес, гном, кряхтя, поднялся и взялся за весло.
– Переночуем на берегу, – сказал он тоном, не допускающим возражений.
Никто и не подумал возражать, памятуя о недавнем ночном приключении.
Едва успели привязать плот к стволу камыша, как налетел ветер и грянул ливень. Под широкими же листьями лопуховника было сухо и уютно. Нет ничего приятнее, чем спать под шум дождя.
* * *
Обрывок верёвки уныло болтался на камышовом стебле.
– Водяная крыса? – предположил Том.
– Его унесло сильным ветром! – воскликнула Катарина.
Тропотор отрицательно покачал головой. Он потрогал пальцем аккуратно срезанный конец верёвки.
– Острый нож, – объяснил он и хмуро посмотрел на спутников. – Мерзавцы могут быть кто угодно: кобольды, тролли, гномы…
– Разбойники-тролли! – негодующе вскричала эльфина. – Это они! Кто же ещё способен на такую гадость? Если вы помните мой вчерашний рассказ, именно в этих местах на моего дедушку напала шайка троллей, и если бы не…
– Дорогая эльфина, вы несколько путаете время, – поморщился гном. – Ваш дедушка путешествовал в этих местах лет пятьдесят назад, а плот украли сегодня ночью или даже утром…
Тут Тропотор запнулся на полуслове и полез в свой рюкзак. Извлёкши оттуда карту, он внимательно вгляделся в голубую ленточку реки. Ни следа. Плот напрочь исчез с карты. Это значило, что-либо его утопили, либо плот на карте мог видеть только тот, кто на нём плыл.
– Не получится отыскать. – Гном разочарованно вздохнул.
– Как же теперь быть? – в один голос вопросили спутники.
– Пойдём пешком, – ответил гном скучным голосом, – вдоль реки. Судя по карте, – заметил он, вскидывая на спину дорожный мешок, – недели две пути. – Запасы у нас кой-какие ещё есть, топор – с собой и лук, – кивнул он на эльфийский лук Тома, – тоже.
Вот так, оставшись без плота, друзьям пришлось продолжить путь вдоль реки, нёсшей свои воды на север. Эльфина кружила над рекой и, улетая далеко вперёд, старательно осматривала оба берега в надежде найти пропавший плот. Но тот, и вправду, как в воду канул.
Пологий сначала, берег становился всё круче. Из-под земли начали выступать высокие голые камни. И к вечеру путники шли уже не по мягкой земле, а по крутому скалистому берегу.
– Скоро пойдут серьёзные скалы, – хмурился Тропотор. – Скверно, что у нас нет плота.
Можно было и не говорить: впереди, по обе стороны реки, маячили верхушки нешуточных каменных глыб.
Диане было хорошо: знай себе порхай. Не надо топать по каменистой почве и, то и дело спотыкаясь, перелезать через крупную гальку. Даже гном, молча шагавший впереди, потерял терпение и начал ругаться на своём гномьем языке.
– В общем, так, – постановил он на первом же привале. – Ищем сороку.
– Зачем? – пораскрывали рты неопытные спутники.
– Можно и какую-нибудь другую птицу, – пожал плечами Тропотор. – Но на крупную нам не хватит маковых зёрнышек, а на мелкую мы все не поместимся. Сороки же любят всё блестящее. А мне давно уже оттягивает плечо тяжёлый кусок золота.
С этими словами гном похлопал по своему мешку.
– А если найти белобоку не посчастливится, то я – не гном, если не срублю новый плот. – Он глянул на редкие кустики, торчавшие между скал далеко от воды. – Правда, придётся задержаться ещё на день.
Как назло, сорок не попадалось. Диана без устали летала по окрестностям и спрашивала пролетающих птиц о цене за пролёт. Те требовали не меньше мешка маковых зёрнышек. А на предложение большого куска золота презрительно отмахивались: "Что мы – сороки, что ли?"
…Несчастье не приходит одно. Эту истиннейшую из истин Том усвоил ещё нетвёрдо. Иначе он ни за что бы не полез на почти отвесную скалу за полуглухой сорокой, не слышавшей вежливых приглашений спуститься.
И вот, пожалуйста: внезапно сорвался и с громким стоном покатился по земле. От резкой боли в ноге на глазах непроизвольно выступили слёзы.
Сорока равнодушно взмахнула крыльями и скрылась.
