— Видишь моего слугу, что позади стоит? Стало быть, не из бедных я. В грехах каюсь, вот и переоделся нищим. Не отворачивайся, королевна, — может, доведется тебе и в ином обличье меня увидать.
А тут слуга подает нищему молитвенник, в бархате с позолотой. И обедня как раз началась.
Разобрало королевну любопытство, расспрашивает она нищего, а он отвечать не торопится, только все подносит ей золотую табакерку и угощает пахучим табачком. Взяла королевна табачку и влюбилась в нищего. А когда обедня кончилась и пошли они к выходу, пригласила королевна его на завтра к себе в замок.
— Приеду, прекрасная королевна, — отвечает нищий. — А ты тем временем скажи своему батюшке, что хочу я просить у него твоей руки.
— Приходи, желанный мой! А теперь до свиданья! — сказала королевна, покраснела, за свитой своей из костела выбежала и во дворец поехала. Подруги ее и весь честной народ надивиться на это не могли, да только не могли они расслышать, о чем королевна с нищим шепталась.
На другой день одел дьявол нищего в дорогой наряд, сделал из него как бы короля немецкого, ордена ему новенькие на грудь пристегнул, пальцы перстнями украсил. Подъехала карета, нищий в нее сел, дьявол на запятки вскочил, на места кучера и форейтора черти уселись. Рванулись с места шесть вороных — искры из-под копыт посыпались. И вот стоят они уже перед королевским дворцом.
Сидит король на троне, перед ним вельможи стоят, и все друг друга спрашивают, что это за неведомый богач приехал. Вышла тут королевна, упала к ногам батюшки, стала его просить-молить, чтобы он ее замуж выдал за гостя. А нищий, в пух и прах разодетый, тоже просит у короля руки его дочери и всем рассказывает, что он человек богатый и знатный, но жил-де до сих пор в скромности, чтобы познать мудрость жизни.
Видит король — любимая дочь души не чает в приезжем. Согласился он на этот брак и тут же пригласил гостей и нареченного жениха на пир. «Пировали аж заполночь. Пошел жених отдыхать в особые покои, вошел в спальню, а дьявол тут как тут!
— Что, брат, доволен? — спрашивает.
— Еще бы! Королем быть лучше, чем нищим: еды и питья вдоволь, да еще и кровать мягкая.
— Помяни мое слово: будешь королем, но чур уговор: как поставил ты мне тогда свечку, так и впредь ставь. Да не сальную, а по паре восковых, королевских. Нарушишь уговор — всем расскажу, что ты за персона, и прости-прощай корона вместе с головой.
Присягнул нищий дьяволу, что будет каждый вечер ставить перед его образом две восковые свечи и — что правда, то правда, — женившись, обещания своего никогда не забывал. А жена его, королевна, была очень набожная, каждый вечер ставила она свечи перед святыми образами. Невдомек ей было, что муж ее в тот же час ставит свечи дьяволу. Так и служили — она богу, он черту. И не они одни — многие так же делают.
ПРО БАТРАКА И ВОЛШЕБНУЮ СКРИПОЧКУ
Рос у одной женщины сынок единственный. До двадцати лет поила она его, кормила, а потом и говорит:
— Сынок, придется тебе идти служить.
Отвечает он:
— Ну что ж, матушка, как пожелаешь. Пойду служить.
А стал он к тому времени всем силачам силач, только никто о том не знал.
Пришел он в имение и говорит пану:
— Будете мне платить?
Отвечает пан:
— Заплачу, коли заработаешь.
И велел ему запрячь десять возов и навоз возить. Да самому и нагружать.
Взял парень воз за дышло, взвалил на спину, отнес туда, где навоз свален был, разок вилами двинул — воз и полон.
Испугался помещик. Видит — парень-то силач. И говорит:
— Янек, вот тебе воз пшеницы, езжай на мельницу.
А сам велел нагрузить не пшеницы, а углей да золы. И на мельницу послал его на заколдованную. Чтоб ему оттуда назад не вернуться.
Приехал парень на мельницу, видит — двери крест-накрест досками забиты. Отодрал он доски, входит — никого. Стал он мешки с воза носить, видит — не пшеница это, а зола да уголья. Высыпал он их в реку, пошел в амбар, а там пшеницы полным-полно! Взял он пшеницы, сколько надо, запустил мельницу и давай молоть.
Мелет-мелет, и тут вдруг входит здешний старший черт и давай на него кричать! Что, мол, он тут делает? Схватил парень черта, завязал узлом вокруг жернова, а сам все мелет. Закрутилось все у черта в глазах, развязался он кое-как, удрал и больше не показался.
Намолол парень муки, привез в имение, пригрозил пану, чтобы он в другой раз с ним глупых шуток не шутил.
— Вот, — говорит, — привез вам муки, за ваши уголья.
А тут как раз настал день святого Мартина.[4] И погнал его пан вон со двора.
Пошел парень к другому пану насчет работы да платы договариваться. Пустился было тот с ним торговаться, а парень и говорит:
— Ладно, не надо мне платы. А вот через год на Мартина трахну тебя разок рукой по заднице.
Согласился пан. Батрачил парень на него целый год, а на Мартина стал свое требовать.
Пан себе в штаны перину затолкал. А парень едва замахнулся — перина лопнула, перья по всему имению! Двинул он пана по заднице, из того и дух вон!
Крик-шум поднялся, стражу вызвали.
— Хватай его! — кричат. — Казнить его!
Разозлился парень.
— А ну вас всех! — говорит. — Не буду я больше здесь работать. Пойду к чертям в пекло на службу.
Пришел он в пекло, там дают ему мундир железный и говорят:
— Сносишь мундир до дырок — проси, чего хочешь. А до той поры не жди ни пощады, ни милости.
Дают ему черти коня и воз, велят из лесу дрова возить да под котлы подкладывать.
Поехал парень в лес, наложил полон воз дров — коню и не сдвинуть.
— Эк ты худоба, — говорит парень. — На, поешь.
Травы ему дал, оказал коню милосердие. И тут превратился конь в того самого пана, которого он по заднице трахнул. Рассказал ему пан, что в пекле за обычаи.
— Этого, — говорит, — мундира никогда тебе не сносить. Он железный. Ступай-ка ты в город, купи напильников, да ими дыры-то и протри. А как протрешь, иди к самому главному бесу и говори: дескать, протерся ваш мундир. Дадут тебе золота, сколько хочешь, а ты золота не бери — проси, чтобы дозволили тебе шубу в котел обмакнуть.
Пан опять в коня обратился, а парень пошел в город, купил напильников, целый год ими драл мундир, наделал в нем дырок. Пришел к самому главному бесу и стал платы требовать. Навалили ему черти кучу золота, еще кучу, а он отказывается.
— Дайте, — говорит, — мне шубу в котел обмакнуть.
Не дозволили ему черти. Схватил он стальную кочергу и давай чертей лупить.
— Вы ж мне обещали все, что пожелаю!
— Дайте ему, чего просит! — кричат бесы.
Обмакнул он шубу в котел, надел на себя и пошел своей дорогой. Идет, видит — луг зеленый. Лег он на нем поспать, а с шубы-то его грешные души тучей посыпались, овечками сделались и пасутся на том лугу. А он спит.
Разбудил его старый-старый дед. Толкует:
— Отдай мне этих овечек.
— А разве они мои? — спрашивает парень.
— Твои, — отвечает дед.
— Коли мои, то забирай, — говорит парень.
— Чего ты за них хочешь? — спрашивает дед.
— Хочу я такую скрипочку, чтобы, как заиграю, все плясало.
— Получишь, — говорит дед.
— И еще хочу, чтобы повезло мне на этом свете, а на том, чтобы попал я в рай.
И это обещал ему дед. Дал ему скрипочку, погнал овечек, а парень дальше пошел по дороге. Идет, а навстречу воз. Купец едет, горшки глиняные везет. Парень за скрипку! Конь заплясал, горшки заплясали, купец заплясал на горшках. Всю посуду побил.
Побежал купец в суд жаловаться. Присудили парня к смерти, привели под виселицу, спрашивают, какое у него последнее желание. Отвечает парень:
— Хочу поиграть на скрипочке.
Дозволили ему судьи.
Только заиграл он на скрипочке, как и судьи, и все, кто там был, встали в пары и пустились в пляс. Плясали, плясали, пока он играть не перестал. Спрашивает их парень:
— За такую-то музыку вы меня к смерти приговорили?
— Нет, — говорят судьи. — Нельзя такого музыканта казнить.
Парня отпустили, а купца к смерти приговорили. Пошел парень дальше, видит — костел. Зашел он в костел, подошел к алтарю — и помер.
КАК МАРЫСЯ ЧЕРТА ПЕРЕХИТРИЛА
У одного мужика-вдовца от покойной жены осталась дочка. Женился он во второй раз на вдове, у которой тоже дочка была. Мачеха сильно обижала падчерицу, хотела ее со свету сжить, чтобы все добро досталось ее Ягусе. Только о том и думала, как бы падчерицу извести.
А была в той деревне мельница, на которой по ночам черти хозяйничали, муку мололи. Людям по ночам молоть нельзя было, после урочного часа никто туда войти не смел, боялись, что черти голову оторвут.
Вот и погнала однажды ночью та мачеха свою падчерицу на мельницу и велела ей смолоть корец пшеницы. Не стала падчерица прекословить, собралась и пошла. Пришла она на ту заклятую мельницу, поставила мешок в лотку, сама к другим мешкам прижалась, дрожит от страха, не знает — то ли остаться, то ли убежать. Да и бежать боязно — того и гляди черти в темноте набросятся. Вот сидит она и видит — идет к ней господин в цилиндре, во фраке, в белых перчатках, только из-под фрака хвост торчит. Подходит он к ней и говорит:
