— Дай вам бог здоровья!
И тут как ухнет в доме! Стены ходуном заходили, все картинки с них попадали: это черти со зла дом на место уронили. Хозяин и все домашние переполошились, а бедный брат тут-то им все и рассказал. Одарил его хозяин щедро, да еще велел отвезти в город. Там бедный брат оповестил, что берется воду найти. Ему говорят: не тебе, дескать, чета мастера здесь воду искали да ничего не добились. Но он настоял на своем, стребовал нужный инструмент. А перед тем, как в колодец спуститься, предостерег: как только крикнет или знак подаст, пусть его сразу же тащат наверх.
И часу не прошло, а уж вода ключом забила. Он крикнул, еле успели его вытащить — вода через верх хлынула. Кинулся он в первый же дом, схватил перину, накрыл колодец — вода-то и спала. Хорошо ему заплатили за эту услугу. Купил он себе на эти деньги бричку, пару лошадей да поскорее поехал в Папроцины. Приехал и говорит пану, что хочет вылечить его жену.
— Все отдам, что имею, если покажешь свое умение, — сказал пан.
Велел приезжий отодвинуть большой шкаф, мечом разрубил мерзкую жабу, достал просвиру, обмыл и дал больной. А та уж едва дышит, иссохла совсем.
Прошло несколько часов. Вот больная поела немножко, приподнялась на постели, села; на другой день она уже по комнате прошлась; а на третий день и во двор вышла. Муж щедро заплатил исцелителю, а тот прямо из Папроцин поехал домой.
Как увидели его богатый брат с женой, глазам своим поверить не могут.
— Хотел ты, брат, зло мне причинить, да видишь — все наоборот вышло. Любуйся теперь на мое счастие.
Позавидовал богач брату и говорит:
— Слушай, братец, выколи ты мне глаза и отведи к виселице.
Ни за что не соглашался младший брат на такое дело, но богач его уломал. Выполнил младший брат его просьбу и отвел к виселице.
Вот пробило одиннадцать. Снова прилетели три ворона. И опять повели свою беседу.
Первый говорит:
— Плохо дело: роженица нам не досталась, воду в городе нашли, и хозяйка в Папроцинах выздоровела. Надо глянуть, уж не подслушивает ли нас кто-нибудь.
Слетел он вниз и кричит оттуда:
— Сюда! Скорее сюда! Попался, ловкач!
Камнем слетели вниз вороны и растерзали богача. Поделом — за жестокость и жадность.
КАК СТАРЫЙ КУЗНЕЦ СМЕРТЬ И ЧЕРТЕЙ ЗА НОС ВОДИЛ
Один кузнец старый стал. Надоело ему на этом свете жить, и говорит он:
— Куда же это смерть подевалась? Чего она за мной не приходит?
А смерть — тут как тут. И говорит:
— Пойдем, кузнец! Хватит уж тебе людям глаза мозолить.
А кузнец как раз за столом сидел, хлеб ел, маслом из кружлика[3] намазывал:
— Ладно, — отвечает, — пойдем. Полезай пока в кружлик, посиди там, а я схожу к братьям, расскажу, что им тут без меня делать надобно.
Пошел он в кузницу, выковал обруч на кружлик, вернулся в избу, стянул кружлик обручем потуже и зашвырнул на полку.
Прожил он еще несколько лет — опять надоел ему белый свет. Опять он спрашивает:
— Куда это смерть запропастилась? Чего за мной не приходит?
Тут он вспомнил, что смерть-то у него на полке, взял и выпустил ее. Та — наутек. Отбежала подальше, кричит ему:
— Никогда больше к тебе не приду!
А кузнец нет-нет да и позовет смерть. Набралась она духу, пришла и говорит:
— Ну, ступай! Время настало, довольно ты железо гнул, теперь я тебя гнуть начну.
— Иду-иду, — отвечает кузнец. — Подожди только, я гроб себе принесу.
Гроб-то у него уж давно готовый был. Принес кузнец его и говорит смерти:
— Покажи-ка мне, как в гроба-то ложатся?
Смерть легла в гроб навзничь, а у кузнеца крышка наготове — раз! — и прихлопнул крышку. Потащил гроб к реке и спустил в воду. Плывет смерть вниз по реке.
Люди спервоначалу подумали: плывет колода какая. А как увидели, что это гроб, испугались сильно. Однако открыли. Поблагодарила их смерть и пообещала тому, кто ее из воды вытащил, что он на десять лет дольше проживет, чем суждено.
Но вот обрыдла кузнецу жизнь и говорит он:
— Хоть бы черти меня взяли, что ли?
А черти тут как тут.
— Идем, — говорят, — кузнец. Уж мы-то не такие простофили, как смерть!
— Посидите-ка здесь на лавке, — отвечает кузнец. — Я пойду, братьям наказ оставлю.
А лавка эта была такая, что с нее не встанешь, пока кузнец не отпустит. Провозился кузнец в кузнице четыре дня, а черти все на лавке сидят, оторваться не могут. Приходит кузнец на пятый день, черти его и спрашивают:
— Ты чего там делал столько времени? Уж мы тебя заждались.
— А кто вам велел ждать-то? Видите — нет меня, и отправлялись бы восвояси.
— Как же нам уйти, — отвечают черти, — когда с лавки не встать?
Кузнец повернулся к ним спиной и говорит:
— Я вас не держу. Хотите сидеть — сидите. Не хотите — скатертью дорога.
Продержал он их таким манером пятнадцать дней. Черти с голодухи, как щепки, высохли. Только тогда кузнец отпустил их. Поклялись черти, что больше никогда к нему не придут.
И вот еще несколько лет жил кузнец, пока вовсе не опостылел ему белый свет. И опять говорит себе: «Хоть бы дьяволы, что ли, за мной пришли! Или дьяволам тоже меня не взять?» Тут явилось за ним двенадцать дьяволов. А у кузнеца яблоня такая была в саду: кто до яблока дотронется, у того рука к яблоне прирастает — не оторвать никакой силой. Вот кузнец и говорит дьяволам:
— Сорвите-ка себе но яблочку.
Дьяволы пошли яблоки рвать, руки у них к дереву-то поприлипали. Кузнец увидел, что каждый дьявол по яблоку схватил, так их возле яблони и оставил, а сам ушел. Помурыжил их там, приходит и говорит:
— Ну, насиделись вы под яблоней, наелись яблочек — теперь в дорогу. Так уж и быть, пойду с вами.
— Кузнец! — взмолились дьяволы. — Отцепи нас от этой яблони! Никогда мы больше к тебе не придем!
Подошел кузнец к яблоне, стукнул по ней три раза кулаком. Освободились дьяволы и дунули прочь, не захотели его с собой забирать. Мы, говорят, ни за какие коврижки сюда больше носа не покажем.
Прошло какое-то время, и снова кузнецу расхотелось на свете жить. Снова просит он, чтобы черти взяли его.
Явилось теперь за ним двадцать пять чертей. И говорят:
— Ну, кузнец, собирайся, пойдем с нами!
— Ишь, сколько вас! Аж двадцать пять! Совсем меня напугали, придется идти. Дайте только напоследок слово молвить.
— Э, нет! Ты нас не проведешь, как тех, кого в гиблый сад затащил. Мы с места не тронемся, пока ты с нами не пойдешь.
— Сказал я вам, что пойду, стало быть — пойду. Давайте только в кузницу заглянем.
Вошли черти в кузницу и спрашивают:
— Ну и что ты нам покажешь нового?
— Спросить хочу — как же это вы меня толпой по городу поведете? Эко вас сколько! Видите тот старый мех? Лезьте туда, а я вас через город и перенесу.
Послушались черти кузнеца, влезли в мех. А у него уж были обручи приготовлены, стянул он мех, закинул за спину и понес по городу. Вышел за город к тонам, где мужики зерно молотили, и думает: «Надобно мне из этого меха пыль выколотить». На первом току двое мужиков молотили, это ему мало показалось. Пошел дальше. Видит — трое молотят. Опять пошел дальше. Видит — молотят четверо. Подходит он к мужикам и говорит:
— Хозяева! Сделайте милость, поколотите цепами по этому меху, пыли в нем набралось много.
Мужики как начали мех бить да трепать — черти благим матом взвыли. Ладно дыра в мехе получилась, так сквозь эту дырку они друг за дружкой повыскакивали. А кузнец в свою избу вернулся.
Жил он, жил, и опять надоело ему жить. «Не буду я никого просить, чтобы пришли за мной, — подумал он. — Пойду сам в пекло». Сказано — сделано. Добирался кузнец до пекла ни много, ни мало — двадцать один день. А с собой взял трижды свячёный кнут, трижды свячёную воду, трижды свячёный мел и вдобавок старый полушубок.
Так шел он, шел в пекло и по дороге чертям в подарок грибы собирал.
Подошел он к воротам и кричит:
— Эй! Открывайте, а то у меня ноша тяжелая!
Черт, который на страже стоял, бросился со всех ног открывать ворота, думал, что это кто-нибудь душу принес. Пробрался кузнец в пекло, обвел себе круг мелом — черт со страху в угол забился. Вытащил кузнец свячёный кнут да свячёную воду, и давай чертей кропить! А по поближе, того кнутом хлещет, шкуру спускает. Стали его черти спрашивать, чего он хочет. Кузнец отвечает, что хочет свой старый полушубок в котел три раза обмакнуть. Согласились черти. Только один черт, что у котла стоял, уперся. Ну, плеснул на него кузнец свячёной водой — черта всего скрючило, взмолился он:
— Макай хоть сто раз, только меня не трогай!
Макнул кузнец полушубок в котел три раза, души за овчину уцепились. Много набралось— по четыре, по пять душ на каждой прядке. Только одна душа на дне осталась, руки тянет, местечка на полушубке живого найти не может. Спустил кузнец свой полушубок пониже — уцепилась и эта душа. Так он всех их из пекла и вынес. Идет он, идет, видит — поляна. Тут обтряс он полушубок, души-то все овечками обернулись. Присел кузнец на пенек, на дудочке играет, овечек пасет.
