— Скажи, — спрашивает Гум-Гам своего Автука, — почему я самый несчастный человек?
Автук сверкает серебристым огнем, жарко дышит в лицо мальчику, но Гум-Гам не отступает, смотрит на безмолвную машину. Он хорошо помнит, как Автук вышвырнул его друга Максима, когда тот спросил, почему машина остановила время. Но первый раз в жизни Гум-Гам ничего не боится.
— Скажи, что мне делать? Мой друг растет каждый день, он уже идет в школу, а я… я все такой же… Почему это так, Автук?
Гум-Гам говорит тихо, но от каждого слова Автук накаляется все больше.
— Ты очень сильный, Автук. Ты даришь мне все, что я ни попрошу… Сделай так, чтоб я не расставался с другом!.. Погаси или зажги звезды, останови или запусти время — как ты хочешь, только выполни мою просьбу!
Что-то зазвенело внутри машины, вспыхнул яркий огонь и погас. Гум-Гам тихо вскрикнул, коснулся ладонью Автука. Он был холодный и чужой, как пустой остов звездного корабля, навсегда покинутого космонавтами. Лишь в глубине машины мигали какие-то лампы.
Прискакал во двор горнист на белом коне. Протрубил: «Всем, всем, всем!» Повернул коня — и рысью в другой двор. Там трубит сбор.
А за ним, за горнистом в алой майке, за белым конем бежит толпа ребят. Останавливаются пешеходы, тормозят машины, постовой машет водителям: «Идут дети!»
Впереди процессии — конь. Осторожно переходит улицу по пешеходным дорожкам. И ухом не поведет, когда всадник горнит в трубу.
Максим бежит за белым конем, сердце его радостно бьется. Он узнал его: это тот, самый красивый в мире конь, даже не конь, а скакун, не скакун — сама мечта. Он будто спрыгнул с облака — так неожиданно прискакал. Только всадник другой — горнист.
Алый горнист с серебряной трубой.
Горнист подъехал к школе, протрубил в самое небо: — тра-та-та…
— Сегодня День Бесконечности! — громко объявил горнист. — День, который начался миллионы лет назад. День, который никогда не кончится… Спешите, эй вы, самые любопытные в мире!
Максим первый побежал к школе. За этим горнистом он готов был лететь на край света. Он увидел, как вспыхнуло над входом, разбрызгивая искры, огненное колесо и ребята повалили в распахнутые двери.
А на лестнице их встречают Живые Буквы. На ступеньках в бумажных плащах стоят ребята, и у каждого на груди написана буква. Если быстро бежать по лестнице и читать букву за буквой, то получатся такие слова:
ПОТОМУ ЧТО ПОТОМУ НЕ КОНЧАЕТСЯ НА У!
Даже восклицательный знак есть. Длинный-предлинный. Наверное, самого высокого десятиклассника для него выбрали.
«Ты думаешь, что идешь по лестнице? — вкрадчиво спрашивает гостей чей-то голос, который, кажется, звучит со всех сторон. — Ты взбираешься в гору… Ты шагаешь к звездам…»
Вверх, вверх… В зал, в зал. Он на последнем этаже.
Но не так просто попасть в зал. У дверей скрещивают копья-авторучки грозные стражники, преграждают новичкам путь, спрашивают:
— Ты все на свете знаешь?
— Нет.
— Проходи!
— Да, я все знаю, — упрямо говорит Максим, косясь на толстое копье с острым пером вместо наконечника.
— Ты ошибаешься! — весело отозвался школьник, убирая копье. Проходи!
Максим вошел в темный зал и попятился. Справа скачут в траве антилопы, слева плещется в море синий кит, а если поднять голову, увидишь парящих в вышине орлов.
«Кто самый большой на свете? — мягко спросил притихших зрителей голос. — Кто самый маленький на свете, ты знаешь?..»
Бегут на экране страусы; следит лягушка за звенящим над ней комаром; висит на ветке вверх ногами забавный ленивец… А Максим все оглядывается, ищет синего кита. Как ловко играл он в море! То покажется из воды симпатичная морда, то приветливо махнет хвост, то взлетит фонтан брызг.
Будто это подводная лодка уходит в глубину, потом всплывает и сильным тараном летит в серебре моря…
«Почему трава зеленая, небо голубое, а радуга пестрая? — тихо спрашивают живые стены. — Почему весь мир цветной?»
Но нет уже в темноте никаких стен. Колышется вокруг зрителей океан зеленых листьев, порхают над цветами бабочки, звенит в глубине неба жаворонок, и ребятам кажется, что летний ветер пронесся над их головами, травяной, душистый, жужжащий ветер.
«Кто самый быстрый на свете? — успел шепнуть каждому в ухо ветер. Угадай, как играть в самое быстрое?»
И наступила глубокая ночь… Нет, пожалуй, это не ночь, а пустота со всех сторон, мрачная, бездонная пустота, от которой чуть кружится голова.
Вдруг из темноты медленно выплывает белая фигурка, а под ней такой знакомый голубой шар Земли.
— Космонавт! — эхом отозвался зал, узнав плывущего в невесомости, будто играющего среди звезд космонавта.
Максим сидел тихий, раскрасневшийся. Ему было жарко, и он расстегнул пуговицу воротничка.
Если бы Гум-Гам сейчас был рядом!.. Он, Максим, нагнулся бы к нему, сказал на ухо:
«Ты видел? Малютка жаворонок летает, резвая антилопа скачет в траве, а синий кит плавает в море. Удивительно! Но почему это так?.. Я никак не пойму, почему наше Солнце, такое огромное вблизи, — крупинка среди звезд?.. А сами звезды — все они вертятся, как волчок! Это просто смешно! Ты ведь знаешь, Гум-Гам, что у меня нет камня путешествий, но я только что видел звезды своими глазами, и мне это непонятно. Как же я их мог увидеть?»
И еще он скажет Гум-Гаму:
«Оказывается, моя Земля совсем маленькая перед звездами. Зато она добрая, Гум-Гам. Я теперь вижу всю ее целиком! Я вижу, как я ныряю с маленького острова в маленькое море. Я вижу, как залезаю на низкие горы, а потом парю в облачках вместе с крохотными орлами. Я даже могу взять Землю в ладони, как простой мяч, и подкинуть вверх, и поймать…»
— Эй ты, первоклассник, не толкайся! — оборвал мысли Максима чей-то голос.
Он и не заметил, как стал размахивать руками, беседуя с далеким Гум-Гамом, и толкнул соседку в белом фартуке.
— Сама не толкайся! — в сердцах ответил Максим. — Тоже мне первоклашка!
А звезды на экране все ближе друг к другу, все дальше от зрителей, все мельче и мельче. Как снежинки, лепятся звезды в плотный ком, в сверкающее колесо Галактики; Огненной каруселью вертится Галактика, и каждая искра в ней — звезда, неведомый мир.
«Ты знаешь, сколько звезд вокруг тебя? — глухо гудит пустота. Знаешь, кто там живет под красными, желтыми, голубыми звездами?»
«Знаю!» — хотел крикнуть Максим, всматриваясь в блестящее колесо, стараясь отыскать синее солнце Гум-Гама. Но Галактика уже сжалась в точку, стала обычной звездой среди миллионов новых звезд.
«А дальше? А дальше? Что дальше? — гремела черная пустота. — Ты человек, ты должен узнать, что там дальше!»
А дальше наступил день. Стены погасли и умолкли, раздвинулись шторы, в окна ворвался ярчайший свет вместе с чириканьем воробьев, шелестом шин, криком малышни, игравшей во дворе. Зал снова стал обычным школьным залом, и те, кто минуту назад затаив дыхание заглядывали в набитую звездами бездну, вздохнули облегченно, улыбнулись, стали спрашивать товарищей: «А что самое быстрое на свете?..» Прыгали по лицам солнечные зайчики, словно подсказывая, что самое быстрое — солнечный свет — совсем рядом, за стенами школы, во всем бесконечном мире…
…А за кулисами в это время волновались артисты. Пора начинать представление, а первоклассники никак не успокоятся!
Выглянули артисты и удивились: сцена, оказывается, занята. Какие-то странные мальчишки топчутся на сцене. Лица у них вымазаны синим, упругие, как мячи, костюмы разрисованы звездами, а на голове — серебристые шлемы. И еще несколько синелицых неуклюже бегут прямо по потолку и по стене.
Все, кто был в зале, задрали голову: смотрят, как они бегут.
— Зачем вы бегаете по потолку? — крикнул кто-то из зала.
Странные люди ничего не ответили. Они спрыгнули со стены на сцену, выстроились в ряд, и один из них сделал шаг вперед.
— Молодцы, ребята! — хрипло сказал он. — Молодцы, что не хотите учиться!
Строй синелицых дружно подхватил, точно болельщики на стадионе:
— Мо-лод-цы!!!
Зал молча разглядывал их.
— А как вы бегаете по потолку? — спросил тот же голос.
И вдруг вспыхнул синий свет, и люди в звездных скафандрах взлетели над сценой. Они пронеслись, раскинув руки, над головами зрителей, плавно обогнули люстру и приземлились на прежнее место. Они стояли, смотрели на ребят и загадочно улыбались.
Зал разбушевался. Ребята затопали ногами, закричали:
— Как вы летаете?
— Зачем вы здесь?
— Почему не отвечаете?
— Мы хотим знать!!!
Один из синелицых развел руками:
— Мы не знаем, как мы летаем…
— Эй, вы! — крикнули в зале. — Уходите! Не хотим играть, пока не узнаем!..
