Дня через три опять затеяли дети игру на дворе.
Эйске Длинное имя стал хвалиться:
— Тён свалился в колодец потому, что у него имя короткое. А я буду делать что хочу и не упаду, потому что я счастливый, у меня имя длинное!
Тут свесился он над колодцем и стал ловить ведро, да и полетел камнем в воду.
Дети перепугались, бросились в дом, стали звать на помощь:
— Сейчас Бонза-большой, Бонза-меньшой, Бонза-над-всеми-бонзами-бонза, Бонза-толстяк, Бонза-дурак… Нет, не то!.. Бонза-не-знаешь-дальше-как. Бонза-загребай-деньги-в-кошель… Так, что ли?.. Богач-разбогач, Перебогаче-самого-перебогача… Нет, еще богаче! Забыли! Вот незадача! Миска-да-ложка? Сбились немножко! По-душка-да-одеяло? Не начать ли сначала? Ступка-да-пестик? Вспоминайте все вместе! Ага! Чашка-да-чайник! Сам-староста? Нет, нет! Главный-начальник! Пьет чай? Нет, не было сроду. Пьет-вино-как-воду. Кажется, так: А кто под горой? Старый-дед-под-горой! Да нет же, Толстый-дядя-гора-горой! Звать-по-таковски, Не-знаем-по-каковски… Не-то-эдак, не-то-так, не вспомнить никак! Стоит-дом, На-крыше-дома-старая-солома. На-соломе-кот-мышку-ждет, кот-прыг-прыг, мышь-дрыг-дрыг, за-плелся-язык… Эй-эй, бегите скорей! Эйске упал в колодец!
— Ах, какое несчастье!
Все бросились на помощь, но было слишком поздно: Эйске Длинное имя уже утонул.
перевод В. Марковой
ак-то раз взяли под стражу одного монаха, любившего поживиться чужим добром.
Связал его стражник и повел в тюрьму. По дороге попалась им харчевня.
— Выпить бы в последний разок! — говорит монах. — Деньги у меня еще есть, а в тюрьме их все равно отберут.
Соблазнился стражник.
— Ну что ж, выпьем! Зачем зря деньгам пропадать!
— Так-то так, только стыдно мне связанному в харчевню идти.
— Что ж, развяжу, только не обмани меня. Поклянись, что не убежишь!
Стал монах клясться всеми святыми. Развязал его стражник, и пошли они пить в харчевню.
Напоил монах стражника до бесчувствия, вывел на большую дорогу, надел на него свою рясу, а себе взял его платье. Потом обрил ему голову[57] и бросил мертвецки пьяного на дороге.
Очнулся стражник под вечер, вспомнил, что было, и обмер от страха.
— Вдруг монах убежал, пока я тут спал?
Увидел он на себе рясу, пощупал свою бритую голову и успокоился:
— А-а, бонза здесь! Остается только узнать: где же я сам?
перевод Б. Бейко
дин богач любил устраивать праздники по всякому случаю. Вот однажды под Новый год позвал он своего слугу Ёро и говорит ему:
— Наступает большой праздник. Ступай отдохни, а завтра чуть свет приходи. Подойдешь к воротам, постучишь. А когда я спрошу: «Кто там?» — ты отвечай: «Бог счастья пришел». Ведь завтра — Новый год. Что может быть приятнее поздравления самого бога счастья?
На другой день проснулся богач чуть свет, умылся быстро, надел новое платье, вышел во двор и ждет: вот-вот бог счастья пожалует. Слуга тоже не заставил себя долго ждать, пришел рано, как и было условлено. Подходит он к воротам, стучится.
— Кто там? — спрашивает богач.
И вдруг слышит в ответ:
— Это я!
«Ведь наказывал же ему, чтобы богом счастья назвался! Забыл, скотина!» — открывая ворота, в сердцах думал богач! Но слуге виду не подал.
А Ёро и не заметил, что оплошал. Натаскал он воды, огонь развел, хлопочет у очага, новогоднее дзони[58] готовит. Только видит он: хозяин не в духе — молчит и все хмурится.
«С чего бы это?» — недоумевал слуга.
Разлили праздничное сакэ, поели, повеселились. Потом Ёро стал убирать обеденные столики, и только тут вдруг вспомнил о боге счастья.
— Что же я наделал! Забыл, совсем забыл!..
С пустой бутылкой из-под сакэ и грязной посудой в руках остановился Ёро перед гостями и громко крикнул:
— Здравствуйте, я — бог счастья! Спасибо за угощение. До свидания!
И вышел из комнаты.
перевод Б. Бейко
озвращался со службы один вельможа, Ехал он в карете по улице, и вдруг на глаза ему попалась лавочка старьевщика. В ней были выставлены рукояти старинных мечей. Подозвал вельможа слугу и приказал их купить.
Слуга вошел в лавку.
— Эй, послушай! — обратился он к продавцу. — Эти рукояти покупает, мой господин. Назови цену.
Хозяин лавки перепугался и поспешно, дрожащим голосом вымолвил:
— Двадцать сэн[59], если угодно.
— Ты что, не видишь, у тебя князь покупает! Подумай хорошенько и назови цену как надо.
Старьевщик совсем перетрусил. Но делать нечего. Набрал он побольше воздуха да как завопит во всю глотку:
— Двадцать сэн, пожалуйста!!!
перевод Б. Бейко
тслужил монах службу в храме и пошел к себе домой. А в кустах у дороги лиса притаилась. Увидела она монаха, забежала вперед и оборотилась красавицей.
Повстречались монах и лиса-«красавица». Улыбнулась лиса монаху обворожительной улыбкой и говорит певучим голосом:
— Куда это ты, почтенный монах, путь держишь?
А сама так вся и вьется перед ним.
Посмотрел монах на «красавицу» и говорит:
— Плохой из тебя оборотень, госпожа лиса. Сразу тебя насквозь видно.
— А по чему ты меня распознал? — удивилась лиса.
— Да я же сам старый лис, — отвечает монах. — Я-то умею в людей превращаться, а вот у тебя ничего не получается. Спереди ты еще похожа немного на человека, а посмотришь на тебя сзади — настоящая лиса. Вон даже хвост болтается и уши торчат.
— И в самом деле! — вздохнула лиса. — Какая из меня девушка! А вот ты мастак! Никто и не заподозрит в тебе лиса. Ни дать ни взять — настоящий монах!
Засмеялся монах и спрашивает:
— А ты чем чары свои наводишь?
— Да вот этим полотенцем. А ты?
— А я вот этим колпаком.
— Слушай, давай поменяемся! — предложила лиса. — Ты мне — колпак, а я тебе — полотенце.
Стал монах нарочно упрямиться:
— Ишь чего захотела! Так я тебе и отдам свой колпак!
А лиса пуще прежнего пристает к нему: давай да давай меняться!
Наконец с недовольным видом, но в душе — с большой радостью, взял монах у лисы ее волшебное полотенце, а взамен отдал ей свой старый, поношенный колпак. Нахлобучил монах колпак лисе на голову и расхваливает:
— Ах, как тебе идет! Вот теперь все хорошо!
Потом повязал себе голову волшебным полотенцем и тут же превратился в красивую девушку.
Поговорили они еще немного и разошлись: монах налево, лиса направо.
И решили они испробовать каждый свою обновку: монах — волшебное полотенце, а лиса — старый колпак.
На другой день собрались возле храма деревенские парии. Зовут монаха, а его нет и нет.
Недоумевают все: «Что с нашим монахом?» Вдруг из храма выглянула красивая девушка. Увидели ее парии и диву дались: «Откуда такая красавица в храме?»
Спрашивают красавицу:
— Ты что, одна там? Монах ушел?
— Да, я одна, — отвечает красавица.
Обрадовались парни! Забежали в храм и давай гоняться за девушкой. А та убегает от них, смеется да глазки им строит. Гонялись, гонялись за ней, наконец поймали в главном приделе. Только хотел один парень ее обнять — глядь, а перед ним не девушка, а монах!
Громко расхохотался монах: хорошо служит волшебное полотенце!
А лиса с колпаком монаха пошла в город.
Напялила старый колпак на голову и думает: «Теперь меня никто не узнает!» Но как увидели люди, что прогуливается по улице лиса в колпаке, погнались за ней с палками.' Еле, бедняга, ноги унесла!
С тех пор лиса как увидит монаха — сразу лезет в кусты от стыда.
перевод В. Марковой
старину жили в городах Эдо, Осака и Киото три знаменитых враля. Как соберутся все трое вместе, сразу начинают врать наперегонки. Один говорит:
— Недавно я оторвал небо от земли и сунул их себе в ноздри. Что же вы думаете? Все равно в ноздрях пусто! Слышите — свистит!
Другой говорит:
— Ха, только и всего? А я так вчера для забавы щелчками подбрасывал небо и землю, да вдруг чихнул, их и сдуло без следа!
А третий подхватывает:
— Недавно солнце очень пекло, так я надел целый мир себе на голову, только так и укрылся в тень.
Но решить, кто из них самый ловкий враль, они так и не могли.
Как-то враль из Киото и враль из Эдо отправились в гости к вралю из Осака.
Выбегает им навстречу его маленький сынок и говорит:
— Папы нет дома!
— Куда же он пошел?
— Папа сказал, что недавно ураганом гору Фудзи свернуло, она еле держится, того гляди упадет. Вот он и пошел подпереть ее двумя курительными палочками.
