— Нет, — сказала она. — Я просто размышляю, как мне поступить.
Бекки почтительно посмотрела на нее. Ко всему, что делала и говорила Сара, она относилась сейчас с чувством, граничившим с благоговением.
— Я думаю о своем друге, — объяснила Сара. — Если он не хочет, чтобы я знала, кто он, с моей стороны было бы неделикатно пытаться это узнать. Но мне так хочется сказать ему, как я счастлива! Людям добрым всегда приятно узнать, что они сделали кого-то счастливым. Это для них важнее благодарности. Я бы хотела… я бы так хотела…
Она замолчала: в этот миг взгляд ее упал на небольшую шкатулку для письменных принадлежностей, стоявшую на столике в углу. Два дня назад Сара, войдя в свою комнату на чердаке, нашла эту шкатулку на столике. В ней лежали конверты, бумага для писем, перья и чернильница.
— Как это не пришло мне в голову раньше? — воскликнула Сара.
Она взяла шкатулку и вернулась к камину.
— Я могу написать ему, — радостно сказала она, — и оставить письмо на столе. Тогда тот человек, который уносит посуду, заберет и письмо. Я ни о чем его не буду спрашивать, а лишь поблагодарю. Я уверена, что это не будет ему неприятно.
И она написала письмо. Вот оно:
«Я надеюсь, что Вы не сочтете вольностью то, что я пишу Вам, зная, что Вы хотели бы не раскрывать своего имени. Прошу Вас, не думайте, что я пытаюсь что-то узнать. Я только хочу поблагодарить Вас за Вашу доброту — за Вашу чудесную доброту ко мне — и за то, что все вокруг изменилось, словно в волшебной сказке. Я так Вам признательна и так счастлива — и Бекки тоже! Бекки также благодарит Вас; все, что произошло, кажется ей таким же прекрасным и удивительным, как и мне. Мы были так одиноки, так голодали и мучились от холода, а теперь — подумайте только, что Вы для нас сделали! Прошу Вас, разрешите мне произнести эти слова. Я должна их сказать. Спасибо… спасибо… спасибо!
Девочка с чердака».
Утром Сара оставила это письмо на столе, и вечером оно исчезло вместе со всем остальным. Она поняла, что Волшебник получил ее письмо, и очень обрадовалась.
Однажды вечером Сара читала Бекки перед сном одну из новых книг, как вдруг ее внимание привлек какой-то звук у окна. Сара подняла глаза от книги и увидала, что Бекки тоже насторожилась. Она повернула голову к окну и с тревогой прислушалась.
— Там кто-то есть, мисс, — прошептала Бекки.
— Да, — сказала Сара. — Похоже, будто кошка царапается в окно.
Она встала и подошла к окну. Это был такой странный и тихий звук — он и вправду походил на царапанье. Вдруг Сара что-то вспомнила и засмеялась. Она вспомнила о маленькой обезьянке, которая как-то забралась к ней на чердак. Сегодня Сара как раз видела обезьянку: та грустно сидела на столе перед окном в доме индийского джентльмена.
— А вдруг, — радостно шепнула Сара, — вдруг это опять обезьянка? Вот было бы хорошо!
Она встала на стул, осторожно подняла раму и выглянула из окна. На крыше лежал снег — он шел весь день, — а на снегу, совсем близко от окна, сидела, съежившись, небольшая фигурка. Увидев Сару, она жалобно сморщила свою черную мордочку.
— Это обезьянка! — воскликнула Сара. — Она убежала от ласкара и пришла к нам на огонек.
Бекки подбежала к окну.
— Вы ее впустите, мисс? — спросила она.
— Конечно, — ответила Сара радостно. — На дворе холодно, а обезьяны привыкли к теплу. Они такие неженки. Я постараюсь ее заманить.
Она осторожно протянула руку и ласково заговорила с обезьянкой, как говорила с воробьями и Мельхиседеком, — так, словно сама была маленьким зверьком и хорошо понимала их робость и любила их.
— Иди сюда, милая, — звала Сара. — Я тебя не обижу.
Обезьянка поняла, что ее не обидят. Поняла и разрешила Саре дотронуться до нее мягкими добрыми пальцами и притянуть к себе. Она знала, что люди бывают нежными; она это чувствовала в темных худощавых руках Рам Дасса, а теперь — в мягких руках Сары. Обезьянка разрешила втянуть себя в комнату, а оказавшись у Сары на руках, свернулась в клубочек и, захватив прядь ее волос, взглянула на нее.
— Обезьянка милая! Обезьянка прелесть! — приговаривала Сара, целуя смешную мордочку. — Ах, как я люблю всяких зверьков!
Обезьянка обрадовалась, когда Сара села к огню, и, устроившись у нее на коленях, с интересом переводила умный взгляд с Сары на Бекки.
— Какая она некрасивая, мисс, правда? — заметила Бекки.
— Да, похожа на очень некрасивого ребенка, — отвечала Сара со смехом. — Прости меня, обезьянка! Впрочем, я рада, что ты не ребенок. Мамочка не могла бы тобой гордиться, и никто не посмел бы сказать, что ты так похожа на кого-то из родственников. Нет, ты просто прелесть!
Она прислонилась к спинке кресла и задумалась.
— Возможно, в душе она жалеет о том, что некрасива, — продолжала она. — Интересно, есть ли у нее душа? Обезьянка, голубчик, у тебя есть душа?
Но обезьянка лишь подняла свою сморщенную лапку и почесала в голове.
— А что вы с ней сделаете? — поинтересовалась Бекки.
— Пусть сегодня поспит со мной, а завтра я отнесу ее индийскому джентльмену. Обезьянка, милая, мне не хочется тебя отдавать, но придется. Больше всех ты должна любить свою семью, а я ведь тебе не родственница.
Ложась в постель, Сара устроила у себя в ногах теплое гнездышко для обезьянки, и та, довольная, заснула, свернувшись, словно ребенок, калачиком.
На другой день трое детей мистера Монтморенси сидели в библиотеке индийского джентльмена, изо всех сил стараясь его развеселить. Им разрешили пойти к нему; потому что он сам их пригласил. Он давно уже жил в волнении; этого дня он напряженно ждал. Сегодня из Москвы возвращался мистер Кармайкл. Его возвращение откладывалось с недели на неделю. Приехав в Москву, он сначала никак не мог найти семью, которую искал. Когда же наконец ему удалось напасть на след и он отправился к ним в дом, оказалось, что они в отъезде. Все попытки списаться с ними оказались неудачными, и он решил дожидаться их возвращения.
Мистер Кэррисфорд сидел в своем покойном кресле, а рядом с ним на полу сидела Джэнет. Она была его любимицей. Нора устроилась на скамеечке для ног, а Дональд оседлал голову тигра, украшавшую шкуру на полу. Нужно сказать, что Дональд скакал на тигре с большим шумом.
— Не кричи так, Дональд, — урезонивала его Джэнет. — Когда приходишь развлечь больного, не обязательно делать это во весь голос. Правда, мистер Кэррисфорд?
Но мистер Кэррисфорд лишь потрепал ее по плечу.
— Нет, нет, — сказал он. — Больного это отвлекает от разных мыслей.
— Я буду сидеть тихо, — во все горло закричал Дональд. — Мы все будем сидеть тихо-тихо, как мышки.
— Мышки так не шумят, — возразила Джэнет.
Дональд сделал из носового платка уздечку и снова запрыгал на тигре.
— Если мышек много, то, может, и шумят, — весело возразил он. — Если их тысяча, то шумят.
— Нет, — возразила Джэнет строго, — даже если их сто тысяч! А нам надо сидеть тихо, как одна мышка!
Мистер Кэррисфорд засмеялся и снова потрепал ее по плечу.
— Папа уже скоро будет здесь, — сказала Джэнет. — Можно нам поговорить о пропавшей девочке?
— Сейчас я все равно ни о чем другом говорить не могу, — отвечал устало мистер Кэррисфорд и нахмурился.
— Она нам ужасно нравится, — сказала Нора. — Мы ее прозвали неволшебной принцессой.
— Почему же? — спросил индийский джентльмен. Он любил слушать выдумки Большой семьи — они его отвлекали от грустных мыслей.
На этот раз ответила Джэнет:
— Потому что, хотя она и не волшебница, она будет, когда найдется, богата, как принцесса в волшебной сказке. Мы сначала звали ее волшебной принцессой, но это ей не подходит.
— А правда, — спросила Нора, — что ее отец отдал все деньги своему другу, чтобы он вложил их в алмазные копи, а друг решил, что потерял их, и сбежал? Он считал себя вором, да?
— Только это было не так, — торопливо вмешалась Джэнет, — ты же знаешь.
Индийский джентльмен быстро взял ее за руку.
— Да, вором он не был, — произнес он.
— Мне жалко этого друга, — сказала Джэнет, — правда, жалко. Ведь он не виноват — у него потом, верно, сердце разрывалось от горя. Я в этом уверена!
— Ты умная девочка, Джэнет, — сказал индийский джентльмен, сжимая ее руку.
— А вы рассказали мистеру Кэррисфорду, — снова закричал Дональд, — о «девочке, которая не нищенка»? Вы ему сказали, что теперь она одета во все новое? Может, она тоже потерялась, а теперь нашлась?
— Кэб! — воскликнула Джэнет. — Он остановился у подъезда. Это папа!
Дети бросились к окнам.
— Да, это папа, — объявил Дональд. — Но девочки с ним нет.
Дети выбежали из комнаты и мигом скатились вниз по лестнице. Они всегда так встречали отца. Слышно было, как они прыгают, хлопают в ладоши, как он поднимает их одного за другим и целует.
