Ознакомительная версия.
– Для них сейчас слишком холодно! – так же шёпотом отозвался Сажерук из своего укрытия. – Неужели вы ничему не научились из ваших премудрых книг?
Элинор была готова сразу же ответить, но Мо ладонью закрыл ей рот. Внизу, как раз под ними, появилась машина. Это был тот самый автофургон, из которого часом ранее вылез заспанный часовой. Не сбавляя скорости, фургон проехал мимо того места, где они сталкивали «Комби» Элинор вниз со склона, и исчез за ближайшим поворотом. Мегги облегчённо вздохнула и хотела высунуть голову из колючих ветвей, но Мо вновь пригнул её к земле.
– Ещё рано, – прошептал он и прислушался. Такой тихой ночи в жизни Мегги ещё не было.
Ей казалось, она слышит дыхание деревьев, травы и самой ночи.
Свет фар вновь появился на склоне другого холма: два световых пальца нащупывали во тьме невидимую дорогу. Но вдруг беглецы застыли как громом поражённые.
– Поворачивают! – прошептала Элинор. – О Боже! Что же будет?
Она хотела выпрямиться во весь рост, но Мо крепко держал её.
– Ты с ума сошла? – прошептал он. – Уже поздно карабкаться выше. Иначе они нас заметят.
Мо был прав. Фургон быстро ехал обратно. Мегги увидела, как он остановился всего в нескольких метрах от того места, где они мучились с машиной Элинор. Она услышала, как распахнулись дверцы, и заметила, что из фургона вылезли двое. Обоих она видела со спины, но когда один из них обернулся, Мегги показалось, что она узнала лицо Басты, хотя на самом деле можно было разглядеть лишь светлое пятно в ночи.
– Вот их машина! – сказал второй. Плосконос? Такой же высокий и широкоплечий.
– Посмотри, может быть, они там, в салоне. Да, это был Баста. Его голос Мегги узнала бы из тысячи других.
Плосконос неуклюже, как медведь, стал спускаться вниз по склону. Мегги слышала, как он проклинает колючки, шипы, тьму и этих треклятых мерзавцев, из-за которых ему приходится шастать здесь среди ночи. Баста по-прежнему стоял на дороге. На его лице обозначились резкие тени, когда он поднёс зажигалку, чтобы запалить сигарету. Белые кольца дыма поднимались кверху, в сторону беглецов, и Мегги почудилось, что она слышит запах курева.
– Их здесь нет! – крикнул Плосконос. – Наверное, они пошли дальше пешком. Чёрт возьми, ты думаешь, надо тащиться за ними?
Баста вышел на обочину и заглянул вниз. Потом он повернулся и стал рассматривать косогор, на котором, съёжившись у Мо под боком, притаилась Мегги.
– Они не могли далеко уйти, – сказал он. – Но в темноте напасть на их след будет сложно.
– Вот именно! – Плосконос с пыхтением вновь поднялся на шоссе. – В конце концов, мы же не какие-нибудь индейцы, так ведь?
Баста ничего не ответил. Он просто стоял, прислушивался и затягивался сигаретой. Потом что-то шепнул Плосконосу. Сердце у Мегги едва не остановилось.
Плосконос озабоченно оглянулся.
– Нет, давай лучше приведём собак, – услышала Мегги его голос. – Даже если они где-то спрятались, откуда мы знаем, вверх они пошли или вниз?
Баста посмотрел на деревья, потом в долину и растоптал окурок. Затем вернулся к фургону и достал из него два ружья.
– Сначала сходим вниз, – сказал он и бросил Плосконосу одно из ружей. – Толстухе, конечно же, хотелось под горку.
Не говоря больше ни слова, он исчез в темноте. Плосконос с тоской поглядел на фургон и ворча заковылял вслед за Бастой.
Когда оба пропали из виду, Сажерук выпрямился – бесшумно, словно тень, и показал на вершину косогора. Все последовали за ним, сердце у Мегги прыгало чуть ли не до самого горла. Они перебегали от дерева к дереву, от куста к кусту, то и дело оглядываясь. Всякий раз, когда под её башмаком хрустела ветка, Мегги испуганно вздрагивала, но, к счастью, Баста и Плосконос, спускаясь через заросли вниз по склону, тоже создавали немалый шум.
В какой-то момент дорогу стало больше не видно. Однако страх не покидал их: вдруг Баста повернул и сейчас лезет за ними в гору? Но всякий раз, когда беглецы останавливались и прислушивались, они слышали только собственное дыхание.
– Скоро они поймут, что выбрали неверное направление, – нарушил молчание Сажерук. – И тогда они приведут собак. Нам повезло, что они сразу не взяли их с собой. Баста не слишком на них надеется – и правильно делает. Я частенько кормил их сыром, а от сыра чутьё у собак притупляется. Но тем не менее вскоре он съездит за ними, потому что даже Баста не любит возвращаться к Каприкорну с плохими вестями.
– Тогда нам надо идти ещё быстрее! – сказал Мо.
– А куда? – Элинор уже запыхалась. Сажерук оглянулся. Мегги не поняла, с какой целью. Её глаза ничего не могли разглядеть – так было темно.
– Нужно двигаться на юг, – сказал Сажерук. – К побережью. Нам надо к людям, только это может нас спасти. Там, внизу, ночи светлые и никто не верит в дьявола.
Фарид стоял рядом с Мегги и так напряжённо вглядывался в ночь, словно мог своим взглядом призвать утро или найти где-то во тьме людей, о которых говорил Сажерук. Но во тьме не было видно ни огонька, если не считать россыпи мерцавших на небосклоне звёзд, далёких и холодных. Вдруг они показались Мегги глазами предателей, ей почудился их шёпот: «Посмотри, Баста, вон они, там, под нами. Беги, хватай их!»
Они брели дальше, держась друг за другом, стараясь не отставать. Сажерук выпустил Гвина из рюкзака и взял его на цепь, чтобы он бежал впереди. Судя по всему, кунице это не слишком нравилось. То и дело Сажеруку приходилось выдёргивать Гвина из зарослей, прочь от соблазнительных запахов, недоступных человеческому обонянию. Зверёк фыркал, неодобрительно тявкал и кусал свою цепь.
– Чёрт возьми, однажды я споткнусь об эту маленькую бестию, – ругалась Элинор. – Он не может принять во внимание мои израненные ноги? Я знаю одно: как только мы снова окажемся среди людей, я сниму в гостинице лучшую комнату, какую только можно снять за деньги, и положу свои бедные ноги на большую, мягкую подушку.
– У тебя ещё остались деньги? – недоверчиво спросил Мо. – У меня они сразу же всё отобрали.
– О, Баста первым делом выхватил моё портмоне. Но я женщина предусмотрительная. Моя кредитная карта спрятана в надёжном месте.
– Бывают такие места, которые надёжно защищены от Басты? – Сажерук рывком согнал Гвина с дерева.
– Бывают, – ответила Элинор. – Ни один мужчина не рвётся обыскивать старых, толстых женщин. В этом моё преимущество. Некоторым из моих самых ценных книг я обязана…
Она внезапно умолкла и прокашлялась, когда её взгляд упал на Мегги. Но Мегги сделала вид, будто не слышала последнюю фразу Элинор или, по крайней мере, не поняла, о чём говорит тётушка.
– Ты вовсе не такая уж и толстая! И насчёт старости ты тоже преувеличиваешь.
Мамочки, как же у неё болели ноги!..
– О, большое спасибо, солнышко! – сказала Элинор. – Я, наверное, выкуплю тебя у твоего отца, чтобы трижды в день ты говорила мне такие любезности. Сколько ты хочешь получить за неё, Мо?
– Надо подумать, – ответил Мо. – Три плитки шоколада в день, пойдёт?
Так вот они перешёптывались, продираясь через колючее покрывало холмов. Было совершенно не важно, о чём говорить, потому что все слова, которыми они тихонько обменивались, служили одной цели: отогнать подальше страх и усталость, свинцом наливавшую их ноги. Они шли всё дальше и дальше, в надежде, что Сажерук знает, куда их ведёт. Мегги держалась следом за Мо. Его спина, по крайней мере, давала хоть какую-то защиту от ветвей, унизанных шипами. Шипы то и дело цеплялись за одежду и царапали им лица, словно притаившиеся в темноте злобные животные с острыми, как иглы, когтями.
Наконец они набрели на пешеходную тропу. По обеим её сторонам валялись пустые гильзы – напоминание об охотниках, которые принесли в тишину этого края смерть. Идти по твёрдой, утоптанной земле стало легче, хотя Мегги уже еле волочила ноги от усталости. Когда она, засыпая на ходу, во второй раз споткнулась о пятку Мо, тот посадил её себе на спину и понёс, как он это часто делал раньше, если она не поспевала за его широкими шагами. Тогда он называл её Блошкой, Девочкой-пёрышком или Динь-Динь, в честь феи из «Питера Пэна». Он и сейчас её так иногда называл.
Мегги устало прижалась лицом к его плечу и старалась думать о Питере Пэне, а не о змеях и не о людях с ножами. Но на этот раз её собственная история была слишком реальной, чтобы придуманные истории могли вытеснить её.
Фарид давно уже ничего не говорил. Он старался шагать за Сажеруком. Похоже, ему нравился Гвин. Всякий раз, когда цепь куницы запутывалась, Фарид торопился вызволить зверька, даже если при этом Гвин шипел на него и клацал зубами. Однажды он так цапнул мальчика за большой палец, что потекла кровь.
– Ну что, ты по-прежнему думаешь, что это всего лишь сон? – ехидно спросил Сажерук, пока Фарид вытирал кровь.
Мальчик ответил не сразу. Он продолжал рассматривать свой раненый палец. Потом пососал его и сплюнул.
Ознакомительная версия.
