Когда волнение улеглось, вспомнили о незнакомце. Оглянулись. Но на мосту никого не было. Вокруг, сколько хватало глаз, вообще никого не было. Только в небе одиноко парила то ли птица то ли бог его знает что. Да и то скоро скрылось за деревьями.
– Кто это был? Я его что-то не разглядел. Ты видела?
Катарина недоумённо пожала плечами:
– Помню, что был чёрный плащ… волосы чёрные, лохматые и… – Девочка сделала круглые глаза и недоумённо помотала головой.
* * *
Мачеха ещё не вернулась, когда дети возвратились домой с полной корзиной сыроежек. Половина из них тотчас же перекочевала на стол, где была порезана и отправлена на сковородку.
По дому разнёсся дразнящий аромат жареных грибов.
– Джангиду ждать не будем, – сказал Том, потирая руки.
– Да, а ты мне не сказал, зачем она взяла с собой метлу, – напомнила Катарина.
– Ну, может быть, она хочет её продать, – ответил Том, насаживая на вилку аппетитный гриб, – или, скажем…
Тут взгляд его упал на корзину, стоявшую у двери, и вилка выпала у него из рук.
– Ты чего? – удивилась девочка.
Не в силах вымолвить ни слова, Том молча кивнул на корзину. Вместо скромных сыроежек теперь в ней расположились нарядные мухоморы.
В наступившей тишине часы в гостиной торжественно пробили полдень.
Дети растерянно глянули на свои тарелки: жареные мухоморы. Посмотрели друг на друга… И тут скрипнула входная дверь: вернулась мачеха.
Джангиду встретило молчание.
– А-а… вы разве ещё не пообедали?
– Нет ещё, – сказал Том. – Хочешь грибов?
– Н-нет…
– Ну что ты! Мы тебе сейчас положим! – Том бросился с тарелкой к сковороде. – Угощайся!
– Что ты такое говоришь, Том! – воскликнула Катарина. – Джангида, посмотри, что в корзине! Мухоморы!
* * *
Учитель Арнольд не любил наказывать детей. Они были с ним всегда хорошими друзьями. Но на этот раз их выходка перешла все границы. Нажарить мухоморов и предложить их мачехе!
Джангида сидела рядом, утирая глаза платком. Не в силах удержать столько влаги, платок то и дело ронял слёзы на пол. Бедняжка. Конечно, дети всё ещё вспоминают свою бедную мать и потому невзлюбили мачеху, но придумать такое… Как вообще наказывают детей? Учитель задумался. Оставить их без сладостей? Запретить выходить на улицу целый день? Или… Он в затруднении посмотрел на жену.
– Отправить ночью в лес за хворостом, – подсказала та.
В лес? Ночью? Но там страшно!
– Мы не виноваты, папочка, – всхлипнула Катарина. – Сыроежки сами превратились в мухоморы.
Да, видно, наказание необходимо. Отец вздохнул.
– Дети, э-э… вы пойдёте сегодня в лес… нет, лучше завтра…
– Сегодня-сегодня! – настаивала Джангида.
– Да, нужно пойти сегодня, ребятки… Нам нужен хворост…
– Не слушай её, папа, – сказал Том. – Она тебя заколдовала.
Чёрные глаза сверкнули.
Но Джангиде не стоило волноваться. Заколдованный папа не внял словам сына.
Положив в карманы детям по куску хлеба и дав им в руки по фонарю, отец отвёл их в лес.
Мачеха махала рукой до тех пор, пока свет фонарей не исчез за деревьями. В темноте у её подола одобрительно поблёскивали зелёные кошачьи глаза.
Том сказал, что никакого хвороста собирать, конечно, не будет, пока не рассветёт, расстелил под деревом куртку и улёгся спать. Катарина примостилась рядом, поплотнее закутавшись от холода в тёплый плащ, который отец перед выходом из дома заботливо накинул ей на плечи.
Но даже во сне мачеха не давала детям покоя. Им снился один и тот же сон: Джангида носилась по лесу на метле и сердито кричала: "Собирайте хворост! Собирайте хворост! Не то я напущу на вас волков!"
Не выдержав, Катарина проснулась. И тут же услыхала из чащи протяжный вой. Перепугавшись насмерть, девочка затрясла брата за плечо:
– Вставай, Том, вставай! Давай скорее собирать хворост!
– Это ещё зачем?
– Не то Джангида напустит на нас волков!
Том прислушался…
Ой-ой-ой-ой! Спотыкаясь и падая, дети улепётывали в сторону, противоположную волчьему вою.
Это было страшно. Это было ой как страшно! По дороге Катарина уронила свой фонарь и теперь бежала, вцепившись в куртку Тома. Противные ветки, пользуясь темнотой, норовили залезть в глаза, а деревья своими корнями то и дело подставляли подножку.
Бежали долго. Наконец остановились. Прислушились: нет, больше не воют. Уфф! – устало опустились возле дерева.
Но, как оказалось, приключение не собиралось так быстро кончаться. Из ствола, к которому прислонились, раздался сердитый голос Джангиды:
– Что расселись? Или уже собрали хворост?
А из ветвей напротив послышался волчий рык.
В ужасе вскочив, дети снова пустились наутёк.
…Хруст веток за спиной не утихал. То слева, то справа во мраке вспыхивало по паре – нет… тройке! – хищных глаз. Казалось, весь лес густо населён волками.
Хищники бежали размеренной рысью и красиво поставленными голосами… Нет, этого не может быть! Волки не умеют петь! Однако Том готов был поклясться, что – провалиться ему на месте! – волки с чувством и завыванием пели какую-то билиберду типа "адью, адью, майн фройнд…".
Вперёд, вперёд, вперёд, не разбирая дороги. Лишь бы скрыться от этих страшных чудовищ. На бегу в голову Тому лезла навязчивая задачка: сколько волков бежит следом, если у них девять глаз… и не Джангида ли научила их так слаженно петь…
– Я больше не могу! – выдохнула Катарина. Она бежала всё медленнее, ноги не слушались.
Но вот впереди при лунном свете блеснула река. Том остановился. И Катарина тут же без сил упала на траву.
Что за река? Откуда? В этих местах дети ещё никогда не бывали… Лодка на берегу. Ага. Дети рванули к лодке.
Никого вокруг. Лодка была пуста и сонно покачивалась на волнах. Внутри лежали вёсла.
Едва они отчалили, как из лесу вынырнула тень. Вторая. Третья. Тени зарычали.
Брат с сестрой изо всех сил налегли на вёсла. Сердца в груди бешено колотились.
Но в воду тени не полезли. Потоптавшись на берегу, ушли обратно в лес. При ясном свете луны дети без приключений добрались до противоположного берега.
* * *
– Залезем на высокое дерево и там переночуем, – предложил Том, вылезая из лодки. – Волки на деревья лазать не умеют. Чего ты там возишься?
– Подожди, – девочка вытащила что-то из-под сидения и спрыгнула на берег. В руках она держала тряпичную куклу, похожую на клоуна.
– Это ещё что такое? Это нам не нужно, выбрось.
– Вот ещё! – возмутилась Катарина. Том ничего не понимал в куклах. Она бережно прижала к груди тряпичного найдёныша. Кукла радостно улыбалась, растянув рот до ушей. Бог её знает, сколько она провалялся в этой старой лодке. Верно, была рада, что её нашли.
Дерево нашли быстро: толстенное и высоченное. Их росла тут целая роща – огромных, как великаны. Точно, точно: стволы их причудливо изгибались, а толстые ветви были похожи на руки великанов с множеством узловатых пальцев.
Том забрался сразу. Катарине мешала игрушка.
– Выбрось ты это страшилище, – посоветовал ей брат. – Морда у него уж больно жуткая.
– С ума сошёл! Чтобы его волки съели?
Протянув брату сначала игрушку, а потом свою руку, девочка вскарабкалась на дерево.
Дерево было отличное. Платан, может быть, а то и эвкалипт. Том с восхищением похлопал по стволу.
– Будь я лесным разбойником, построил бы в его ветвях жилище.
– А будь в нём дупло, – подхватила Катарина, – я бы устроила в нём дом. На пол постлала бы ковёр, у стены – комод, у другой стены – шкафчик с посудой…
– Нет, дупла здесь нет, я проверял, – сказал Том, вертя в руках игрушку. – Но вообще, конечно, было бы неплохо залезть сейчас в дупло. А то вон дождик начинается.
Небо потемнело. Крупные капли упали на листья, потом их стало всё больше и больше, и вскоре дождь забарабанил вовсю.
Чтобы не промокнуть, дети перебрались на другую ветку, где листва была погуще. И тут Том вскрикнул от удивления: прямо перед ними зияло чёрное отверстие огромного дупла. Катарина испустила радостный визг.
– Клянусь, его здесь не было, – вытаращил глаза мальчик. – Откуда оно взялось? С неба, что ли, свалилось?
С неба дупла не падают. Это глупости. Вздохнув, девочка прошмыгнула внутрь. Тут было хоть и темно, но сухо и тепло. На полу лежала куча сухих листьев. Места было предостаточно.
Поскольку была середина ночи, дети зарылись в листья и уснули.
* * *
Наутро обнаружились две пропажи. Самая главная – лодка исчезла. Что делать? Переправиться вплавь они побаивались: течение больно сильное. И потом: ну, переправишься, а если там снова волки?
Кроме того, пропала кукла-найдёныш. Катарина разбудила брата чуть свет, пытаясь под него подкопаться. Она уже перерыла всё дупло и теперь сидела, наполовину зарывшись в листья, и вытирала слёзы.
– Ты, наверное, её уронил, – всхлипывала она. – Уронил, уронил, это точно. Полезай-ка вниз да посмотри, не валяется ли она под деревом.
