Ознакомительная версия.
На другой день отправилась лиса добывать припасов, чтоб было чем с молодым мужем жить; а кот остался дома. Бежит лиса, а навстречу ей попадается волк и начал с нею заигрывать.
– Где ты, кума, пропадала? Мы все норы обыскали, а тебя не видали.
– Пусти, дурак! Что заигрываешь? Я прежде была лисица-девица, а теперь замужня жена.
– За кого же ты вышла, Лизавета Ивановна?
– Разве ты не слыхал, что к нам из сибирских лесов прислан бурмистр Котофей Иванович? Я теперь бурмистрова жена.
– Нет, не слыхал, Лизавета Ивановна. Как бы на него посмотреть?
– У! Котофей Иванович у меня такой сердитый: коли кто не по нем, сейчас съест! Ты смотри, приготовь барана да принеси ему на поклон; барана-то положи, а сам схоронись, чтоб он тебя не увидел, а то, брат, туго придется!
Волк побежал за бараном.
Идет лиса, а навстречу ей медведь и стал с нею заигрывать.
– Что ты, дурак, косолапый Мишка, трогаешь меня? Я прежде была лисица-девица, а теперь замужня жена.
– За кого же ты, Лизавета Ивановна, вышла?
– А который прислан к нам из сибирских лесов бурмистром, зовут Котофей Иванович, – за него и вышла.
– Нельзя ли посмотреть его, Лизавета Ивановна?
– У! Котофей Иванович у меня такой сердитый: коли кто не по нем, сейчас съест! Ты ступай, приготовь быка да принеси ему на поклон; волк барана хочет принесть. Да смотри, быка-то положи, а сам схоронись, чтоб Котофей Иванович тебя не увидел, а то, брат, туго придется!
Медведь потащился за быком.
Принес волк барана, ободрал шкуру и стоит в раздумье: смотрит – и медведь лезет с быком.
– Здравствуй, брат Михайло Иваныч!
– Здравствуй, брат Левон! Что, не видал лисицы с мужем?
– Нет, брат, давно дожидаю.
– Ступай, зови.
– Нет, не пойду, Михайло Иваныч! Сам иди, ты посмелей меня.
– Нет, брат Левон, и я не пойду.
Вдруг откуда не́ взялся – бежит заяц. Медведь как крикнет на него:
– Поди-ка сюда, косой черт!
Заяц испугался, прибежал.
– Ну что, косой пострел, знаешь, где живет лисица?
– Знаю, Михайло Иваныч!
– Ступай же скорее да скажи ей, что Михайло Иваныч с братом Левоном Иванычем давно уж готовы, ждут тебя-де с мужем, хотят поклониться бараном да быком.
Заяц пустился к лисе во всю свою прыть. А медведь и волк стали думать, где бы спрятаться. Медведь говорит:
– Я полезу на сосну.
– А мне что же делать? Я куда денусь? – спрашивает волк. – Ведь я на дерево ни за что не взберусь! Михайло Иваныч! Схорони, пожалуйста, куда-нибудь, помоги горю.
Медведь положил его в кусты и завалил сухим листьем, а сам взлез на сосну, на самую-таки макушку, и поглядывает: не идет ли Котофей с лисою? Заяц меж тем прибежал к лисицыной норе, постучался и говорит лисе:
– Михайло Иваныч с братом Левоном Иванычем прислали сказать, что они давно готовы, ждут тебя с мужем, хотят поклониться вам быком да бараном.
– Ступай, косой! Сейчас будем.
Вот идет кот с лисою. Медведь увидал их и говорит волку:
– Ну, брат Левон Иваныч, идет лиса с мужем; какой же он маленький!
Пришел кот и сейчас же бросился на быка, шерсть на нем взъерошилась, и начал он рвать мясо и зубами и лапами, а сам мурчит, будто сердится:
– Мало, мало!
А медведь говорит:
– Невелик, да прожорист! Нам четверым не съесть, а ему одному мало; пожалуй, и до нас доберется!
Захотелось волку посмотреть на Котофея Ивановича, да сквозь листья не видать! И начал он прокапывать над глазами листья, а кот услыхал, что лист шевелится, подумал, что это – мышь, да как кинется и прямо волку в морду вцепился когтями.
Волк вскочил, да давай бог ноги, и был таков. А кот сам испугался и бросился прямо на дерево, где медведь сидел.
«Ну, – думает медведь, – увидал меня!»
Слезать-то некогда, вот он положился на божью волю да как шмякнется с дерева оземь, все печенки отбил; вскочил – да бежать! А лисица вслед кричит:
– Вот он вам задаст! Погодите!
С той поры все звери стали кота бояться; а кот с лисой запаслись на целую зиму мясом и стали себе жить да поживать, и теперь живут, хлеб жуют.
Напуганные медведь и волки
Жили-были на одном дворе козел да баран; жили промеж себя дружно: сена клок – и тот пополам, а коли вилы в бок – так одному коту Ваське. Он такой вор и разбойник, за каждый час на промысле, и где плохо лежит – тут у него и брюхо болит.
Вот однажды лежат себе козел да баран и разговаривают промеж себя; где ни взялся котишко-мурлышко, серый лобишко, идет да таково жалостно плачет. Козел да баран и спрашивают:
– Кот-коток, серенький лобок! О чем ты, ходя, плачешь, на трех ногах скачешь?
– Как мне не плакать? Била меня старая баба, била, била, уши выдирала, ноги поломала да еще удавку припасала.
– А за какую вину такая тебе погибель?
– Эх, за то погибель была, что себя не опознал да сметанку слизал.
И опять заплакал кот-мурлыко.
– Кот-коток, серый лобок! О чем же ты еще плачешь?
– Как не плакать? Баба меня била да приговаривала: «Ко мне придет зять, где будет сметаны взять? За неволю придется колоть козла да барана!»
Заревели козел и баран:
– Ах ты серый кот, бестолковый лоб! За что ты нас-то загубил? Вот мы тебя забодаем!
Тут мурлыко вину свою приносил и прощенья просил. Они простили его и стали втроем думу думать: как быть и что делать?
– А что, середний брат баранко, – спросил мурлыко, – крепок ли у тебя лоб: попробуй-ка о ворота.
Баран с разбегу стукнулся о ворота лбом: покачнулись ворота, да не отворились. Поднялся старший брат, мрасище-козлище, разбежался, ударился – и ворота отворились.
Пыль столбом подымается, трава к земле приклоняется, бегут козел да баран, а за ними скачет на трех ногах кот, серый лоб. Устал он и возмолился названым братьям:
– Ни то старший брат, ни то средний брат! Не оставьте меньшого братишку на съедение зверям.
Взял козел, посадил его на себя, и понеслись они опять по горам, по долам, по сыпучим пескам. Долго бежали, и день и ночь, пока в ногах силы хватило.
Вот пришло крутое крутище, станово становище; под тем крутищем скошенное поле, на том поле стога́ что города стоят. Остановились козел, баран и кот отдыхать; а ночь была осенняя, холодная.
«Где огня добыть?» – думают козел да баран.
А мурлышко уже добыл бересты, обернул козлу рога и велел ему с баранком стукнуться лбами. Стукнулись козел с бараном, да таково крепко, что искры из глаз посыпались; берестечко так и зарыдало.
– Ладно, – молвил серый кот, – теперь обогреемся, – да за словом и затопил стог сена.
Не успели они путем обогреться, глядь – жалует незваный гость мужик-серячок Михайло Иванович.
– Пустите, – говорит, – обогреться да отдохнуть: что-то неможется.
– Добро жаловать, мужик-серячок муравейничек! Откуда, брат, идешь?
– Ходил на пасеку да подрался с мужиками, оттого и хворь прикинулась; иду к лисе лечиться.
Стали вчетвером темну ночь делить: медведь под стогом, мурлыко на стогу, а козел с бараном у теплины.
Идут семь волков серых, восьмой белый – и прямо к стогу.
– Фу-фу, – говорит белый волк, – нерусским духом пахнет. Какой такой народ здесь? Давайте силу пытать!
Заблеяли козел и баран со страстей, а мурлышко такую речь повел:
– Ахти, белый волк, над волками князь! Не серди нашего старшего; он, помилуй бог, сердит! – как расходится, никому несдобровать. Аль не видите у него бороды: в ней-то и сила, бородою он зверей побивает, а рогами только кожу сымает. Лучше с честью подойдите да попросите: хотим, дескать, поиграть с твоим меньшим братишком, что под стогом-то лежит.
Волки на том козлу кланялись, обступили Мишку и стали его задирать. Вот он крепился, крепился, да как хватит на каждую лапу по волку; запели они Лазаря, выбрались кое-как, да, поджав хвосты, – подавай бог ноги!
А козел да баран тем времечком подхватили мурлыку и побежали в лес и опять наткнулись на серых волков. Кот вскарабкался на самую макушку ели, а козел с бараном схватились передними ногами за еловый сук и повисли.
Волки стоят под елью, зубы оскалили и воют, глядя на козла и барана. Видит кот, серый лоб, что дело плохо, стал кидать в волков еловые шишки да приговаривать:
– Раз волк! Два волк! Три волк! Всего-то по волку на брата. Я, мурлышко, давеча двух волков съел, и с косточками, так еще сытехонек; а ты, большой братим, за медведями ходил, да не изловил, бери себе и мою долю!
Только сказал он эти речи, как козел сорвался и упал прямо рогами на волка. А мурлыко знай свое кричит:
– Держи его, лови его!
Тут на волков такой страх нашел, что со всех ног припустили бежать без оглядки. Так и ушли.
Была старая свинья, не ходила никуда днем со двора; ночь пришла – свинья со двора сошла. Хозяйскую полосу миновала, в соседскую попадала; цветочки срывала, соломку бросала. Откуль взялся старый старичище, серый волчище, поднял хвостище, свинье челом отдал:
– Здравствуй, милая жена, супоросная свинья! Зачем шляешься и скитаешься? Здесь волк поедает овец.
Ознакомительная версия.
