– Я вижу, это твоих рук дело, – прищурился он. – Я жду объяснений.
– Тебе придётся здесь задержаться, Уморт, – сказал Игуш.
– Да?.. – усмехнулся маг. – И ты, как я понимаю, собираешься меня задержать. Не так ли?
– Именно.
– Что ж, ловко придумано: дождаться, когда я покину пределы гор, где я могуч и всесилен, и разделаться тут со мной, как с обычным эльфом. Браво, Игуш! Твой братец десять лет тому назад несколько не рассчитал. Он встретился со мной вон за той скалой. Там ещё мои владения. Только и успел сделать, что схватиться за меч. Статуя получилась впечатляющая, не правда ли? …Но здесь ты можешь взять меня голыми руками, кобольд. Ты в преимуществе передо мной.
– Я не собираюсь пользоваться своим преимуществом, Уморт, – мотнул головой кобольд. – У тебя тоже есть меч, и ты хорошо им владеешь. Вынимай!
Улыбнувшись, маг скинул плащ и вынул из ножен длинный меч. Игуш выхватил свой.
Уморт встал в позицию и хищно улыбнулся.
– Я думаю, ты уже видел новое украшение для ворот, Игуш. Маленькая Моурри так плакала…
Закусив губу, Игуш кинулся на противника.
Маг рассмеялся и легко ушёл от удара.
– Это я нарочно для тебя велел выставить статую над воротами. Чтобы было видно издалека. – Уморт кружил, не торопясь напасть. – Вообще, я люблю мурров. Приятные существа, даже немного владеют магией… Но эти наглецы перешагнули все границы! – Волшебник сделал яростный выпад. – Я не очень терпелив, ты знаешь, кобольд.
Противники закружили по поляне.
– Ты так сосредоточенно молчишь, – продолжал Уморт, ловко парируя удары. – Прими же немножко участие в разговоре. Ведь не могу я болтать сам с собой. Боишься сделать неверное движение? Ты прав, у тебя есть все шансы остаться лежать на этой поляне. В то время как меня ты убить не можешь: до скрипки с нотами вы ведь ещё не добрались. – Мечи скрещивались с громким звоном. – …Что ты, собственно, мечтаешь со мной сделать? По-видимому, связать руки, заткнуть рот и оставить здесь. Чтобы не мешал путешествию Тома в цветочный город. Так ведь?
Не дождавшись ответа, маг насмешливо продолжал:
– Послушай, ты, «рыцарь»! Убить ты меня всё равно не сможешь, даже если мальчик доберётся до скрипки, тебе это известно? Чёрная сторона света никогда не исчезнет. Даже если такие, как ты, «рыцари», всю жизнь будут пытаться её уничтожить. Пойми: нельзя уничтожить ночь! Нельзя уничтожить зло, как бы кто этого не добивался!
Меч кобольда коснулся плеча противника, взрезав ткань. Уморт отскочил назад и сунул руку под камзол.
– …Послушай, Игуш, сколько тебе лет? Двадцать?.. А мне триста двадцать! Что ты мог узнать за свои двадцать лет? Что есть добро, есть зло, и что надо бороться со злом, чтобы победило добро? …Скажу тебе, пока не уложил на месте, из векового опыта: добро не может существовать без зла. Если тебе хорошо, то кому-то другому плохо, запомни это. Я ем морковку – другому она уже не достанется. Ты подстрелил птицу, чтобы накормить своих детей: дети рады, птица – нет! Девушка подарит любовь тебе, а другой будет страдать от неразделённого чувства! Счастье одного строится на несчастье другого. Из праха умерших, в конце концов, вырастают цветы, если хочешь знать!
Голос Уморта был напряжён до предела.
– Я – один злой волшебник против двух добрых, и то они ограничили меня в пространстве. Но – убей меня, лиши меня магической силы! – ты думаешь, воцарится счастье в Цауберляндии? Не надейся! Появится новый чёрный маг. Может быть, ещё пострашнее, чем я. Для этого даже не нужна будет скрипка: он возникнет сам по себе – из воздуха, из ничего! Потому что не может существовать дня без ночи, добра без зла!
…Между тем кобольд, наступая, уже прижимал противника к краю полянки, где рос непроходимый колючий кустарник. Как ни внимательно слушал Игуш откровения мага, он всё же заметил, что всё это время тот держал свободную от меча руку под камзолом. Взгляд его упал на шею волшебника, где на солнце сверкнула золотая цепочка. Внезапная догадка пронзила его.
Поняв, что терять нельзя ни секунды, кобольд рванулся вперёд и изо всех сил ударил мечом по клинку противника. Меч мага отлетел в сторону.
Не давая Уморту опомниться, Игуш налетел на него и повалил наземь, безжалостно вывернув руку. Розовый кристалл в ладони у мага алел на глазах, будто наливаясь кровью.
Кобольд придавил противника к земле, не давая сделать ни движения и, с усилием выдернув из руки магический камень, закинул, не глядя, в кусты терновника.
Взбешённый маг дёрнулся, перекатился через плечо и вскочил на ноги. Глазами он искал свой меч.
– Нет, ты не получишь больше шанса, – твёрдо сказал Игуш, наступив на меч.
– Куда ты закинул камень? – проскрежетал волшебник сквозь зубы.
– Не знаю, – невозмутимо ответил кобольд. – Не смотрел.
Уморт вздохнул:
– Что ты собираешься теперь делать со мной?
– Свяжу и оставлю, как ты уже догадался.
– Давай, – Уморт протянул руки.
Но не успел кобольд прикоснуться к его рукаву, как тот с силой дёрнул его за руку вниз, и оба покатились по траве. Нож, сверкнувший в руке у мага, прошёлся совсем близко от лица Игуша.
Навалившись на коварного эльфа, кобольд с силой сжал его запястье. Острый нож выскользнул из пальцев, крутанулся в воздухе и легко вонзился неподалёку в землю по самую рукоятку.
В следующую минуту Игуш жёстко скручивал яростно сопротивлявшемуся эльфу руки за спиной. Потом подтащил его к дереву и тщательно привязал к стволу.
– Ты отдохнёшь здесь немного, Уморт, – объяснил он. – Твой коршун пронзён стрелой с сонным зельем. Тебе придётся подождать несколько дней, пока он не проснётся. Думаю, тебя никто не потревожит: место довольно глухое.
– Ты что же, собираешься оставить меня здесь на всё это время без еды и питья, "благородный рыцарь"? – взглянул исподлобья Уморт.
Игуш обернулся:
– Ты ведь сам хвалился, что бессмертен. Так что будь спокоен, с тобой ничего не случится.
Однако, заметив, что по лбу у волшебника струится пот, вернулся, вынул из-за пояса флягу с водой и приложил к губам эльфа.
– Мы с тобой ещё как-нибудь встретимся, Игуш, – пообещал Уморт, отхлебнув из фляги.
– После того как отзвучит твоя последняя мелодия, Уморт, – охотно, – кивнул тот.
Чёрные глаза с ненавистью провожали кобольда.
– Не надейся особенно, что всё у вас теперь пойдёт гладко! – крикнул Уморт вслед. – Я ещё вчера послал по следу Тома стаю моих лучших коршунов! А повсюду в лесах тролли ищут гнома с эльфиной!
…В лесу было тихо-тихо, только где-то в чаще куковала кукушка. Солнце опустилось за ели и теперь светило связанному волшебнику прямо в глаза. Уморт зажмурился, отвернул голову и глубоко задумался…
Путешествие начиналось приятно. Весь день пригревало солнышко. Ни ветерка, ни облачка. Под ногами, куда ни кинь взгляд, простирался густой лес, с высоты соколиного полёта казавшийся сплошным зелёным ковром.
Но птице тоже нужно отдыхать. Пролетев порядочное расстояние, сокол опустился на лесную полянку.
На привале дети ближе познакомились со своим новым зеленоглазым товарищем. Покинув мрачные Умортовы владения, мурр как будто стряхнул с себя весь груз тяготивших его забот. Тоурри оказался милым и обаятельным спутником. Беззаботное настроение никогда не сходило с его чела, что было характерной чертой всякого мурра. Он, правда, не обладал практичностью гнома в умении, например, быстро построить шалаш из веток и листьев, или способностью кобольда из ничего приготовить поесть, но зато в глазах его никогда не угасали весёлые искорки.
Мурр просто очаровал Тома с Катариной, когда, подкрепившись сладкой кушуньей и сыто растянувшись на траве, начал показывать смешные фокусы.
Сухой сучок в его руках вдруг по-червячьи скорчился, прокашлялся и деловито пополз вверх по травинке.
А дорожные мешки затеяли спор – кто толще и важнее. Да так смешно выпячивали животы, что дети, глядя на них, давились со смеху.
Дорожный мешок Катарины оказался самым худым. Но он не растерялся: вытащил из кармашка красную ленточку и кокетливо нацепил её себе на ремешок.
– Зато я – самый симпатичный! – гордо провозгласил он голосом Катарины, взобравшись на шляпку гриба.
Катарина покраснела.
Посмеиваясь, мурр продолжил представление. Руки в "белых перчатках" проделывали чудеса, не снившиеся ни одному фокуснику в мире.
Вот он сомкнул кончики пальцев. А когда снова разомкнул, между ними вспыхнуло ярко-зелёное пламя. Пушистые искрящиеся шарики взлетели до самых крон деревьев, а потом посыпались на детей, норовясь забиться за шиворот. Достигнув же своей цели, принялись так яростно щекотать, что дети покатились по траве, захлёбываясь от хохота. Первым запросил пощады Том.
– Прекрати, Тоурри! – вопил он, извиваясь. – Перестань издеваться!
Тоурри прекратил не сразу. Трясясь от беззвучного смеха, он ещё некоторое время наслаждался видом корчившихся на земле детей, потом щёлкнул пальцами – «щекотунчики» исчезли.
