— Слушай, я оставил столько еды, что тебе хватит до весны. Сторожи лес и шелкомотальню до нашего возвращения! — И как-то странно ухмыльнувшись напоследок, уехал на телеге.
Будори остался один. В доме был беспорядок, будто ураган пронесся, а лес был так разорен, словно здесь бушевал пожар. На другой день Будори решил прибраться — и в углу, где любил сидеть теперешний хозяин, нашел старую картонную коробку. В коробке оказалось штук десять плотно уложенных книг. В одних были картинки с изображениями шелковичных червей и каких-то машин, в других — деревья и травы с названиями. Но текст книги был ему непонятен.
Всю зиму Будори старательно переписывал тексты и перерисовывал картинки.
Весной опять приехал шелковод, одетый в прекрасный костюм, в сопровождении шести или семи новых помощников. И на другой же день закипела работа, как и в прошлом году.
Снова повсюду натянули сети, повесили желтые дощечки. Вот уже червячки повыползли, и настала пора заготавливать дрова. В то утро работники как всегда рубили сучья, как вдруг что-то громыхнуло — началось землетрясение. Вдалеке что-то бабахнуло.
Солнце странно потемнело, с неба посыпался легкий пепел, покрыв белым пологом весь лес. Будори и другие в страхе уселись на корточки под дерево, потом прибежал хозяин и в панике заорал:
— Эй, ребята, работе конец! Извержение! Началось извержение! Червей засыпало пеплом, и они все погибли. Убирайтесь отсюда живее! Эй, Будори, если хочешь здесь остаться, то оставайся, но еды я тебе больше не дам. Здесь опасно, лучше тебе перебраться на равнину и там зарабатывать себе на жизнь.
Шелковод побежал дальше. Когда Будори вернулся на шелкомотальню, там уже никого не было, и он уныло поплелся в сторону равнины по следам, оставшимся на белом пепле.
Полдня он шел в сторону города по засыпанному пеплом лесу. От малейших порывов ветра с деревьев летела пыль, будто дым или снежная метель. Однако чем ближе он подходил к равнине, тем тоньше и тоньше становился слой пепла, пока, наконец, все деревья снова не стали зелеными, и исчезли следы чьих-то ног на тропинке.
Выйдя из леса, Будори от неожиданности широко раскрыл глаза. Вся равнина, простирающаяся перед ним до самых белых облаков вдалеке, была, казалось, выложена красивыми квадратиками персикового, зеленого и серого цветов. Подойдя поближе, он увидел розовый ковер из мелких цветов; с одного цветка на другой торопливо перелетали пчелы, зеленела густая трава с маленькими колосками, серело грязное болотце. Его разделяли узкие межи, и там работали люди — они вскапывали и разрыхляли ил на дне болота.
Будори пошел дальше. На тропинке двое мужчин громко разговаривали друг с другом, будто ссорились. Рыжебородый, стоявший справа, сказал:
— Чем бы я ни занимался, вы все равно считаете меня шарлатаном и мошенником!
Высокий старик в белой соломенной шляпе ответил ему:
— Брось ты это дело! Говорю тебе, брось! Только удобрение зря потратишь, а получишь одну солому. Ни одного колоска не снимешь!
— Нет уж. По моим расчетам в этом году будет такая жара, какой не было три года. Так что я за год соберу тройной урожай!
— Прекрати! Не стоит этого делать.
— Ни за что! Вон уже сколько цветов закопали, теперь надо еще шестьдесят брикетов бобовых жмыхов и сто мешков куриного помета. Вот вам и удобрение! Надо поспешать, да работы столько, что за любую помощь ухватишься.
Не долго думая, Будори подошел к ним, поклонился и сказал:
— Может, я вам пригожусь?
Мужчины с. удивлением подняли головы, посмотрели на Будори, пощипывая подбородки, а потом рыжебородый вдруг рассмеялся:
— По рукам. Будешь ходить за лошадью и распахивать поле. Иди за мной. Осенью посмотрим, что выйдет: пан или пропал. Пойдем. И правда, в такое время чью угодно помощь примешь, — сказал рыжебородый, посмотрел на старика, потом на Будори и быстро пошел вперед. Старик, провожая его взглядом, пробормотал под нос:
— Вот не слушаешь, что старики говорят. Намаешься потом!
Каждый день Будори запрягал лошадь и пахал грязь на болотистой равнине. А розовые и зеленые квадратики постепенно стирались, превращаясь в черно-зеленую жижу. Время от времени комья грязи летели из-под копыт лошади прямо в лица работников. Когда они заканчивали работу на одном болоте, сразу переходили на другое. День казался таким длинным, что к вечеру Будори уж ног под собой не чуял. Грязь была плотной, как конфеты-тянучки, а вода густой от грязи, как похлебка… Налетал ветер, на ближних болотах морщилась рябь, похожая на рыбью чешую, а водная гладь на дальних становилась серой, как жесть. Облака, которые каждый день медленно-медленно плыли по небу, напоминая то что-то сладкое, то что-то кислое. Будори завидовал им. Так прошло дней двадцать. Наконец все было распахано. На следующее утро явился возбужденный хозяин и вместе с работниками со всей округи стал высаживать на полях зеленую рисовую рассаду, похожую на острые пики. За десять дней они управились с этой работой, а затем стали работать на полях тех, кто помогал им. Когда все работы закончилась, хозяин и Будори вернулись на свое поле и принялись каждый день пропалывать рис. Ростки на поле хозяина были высокие и темно-зеленые, а у соседей едва пробивались бледно-зеленые всходы, поэтому даже издалека была четко видна граница между полями. Через семь дней прополка закончилась, и они опять стали помогать соседям. Но вот, как-то утром, когда хозяин с Будори шли мимо своего заливного поля, хозяин вдруг вскрикнул и застыл, как громом пораженный. Даже губы у него побледнели, он растерянно смотрел перед собой.
— Заболел, — наконец проговорил хозяин.
— Что, голова разболелась? — спросил Будори.
— Да нет, рис заболел! Смотри! — ответил хозяин, показав пальцем на рисовые ростки.
Будори сел на корточки и увидел, что на листьях появились красные точки, которых раньше не было. Хозяин, опустив голову, молча обошел свое поле, а затем побрел домой. Будори взволнованно пошел следом. Дома хозяин молча положил мокрую тряпку на лоб и лег прямо на пол. Вскоре с улицы прибежала жена хозяина.
— Правда, что рис заболел?
— Да, все пропало!
— Ничего нельзя сделать?
— Скорее всего, нет. То же, что и пять лет назад.
— А я же тебе говорила, хватит заниматься земледелием! И дедушка тебя как уговаривал!
Хозяйка горько заплакала. Но хозяин вдруг приободрился, встал на ноги и сказал:
— Да на равнине Ихатово таких крепких хозяев, как я, по пальцам пересчитать! Неужто я сдамся? В следующем году все получится! Будори, ты с тех пор, как пришел ко мне, еще ведь ни разу не выспался как следует. Поспи-ка хорошенько, хоть пять, хоть десять дней. А потом я тебе покажу кое-что интересное на нашем поле. А этой зимой нам всем придется питаться гречкой. Ты ведь ее любишь, да?
Хозяин надел шапку и вышел из дома. Будори пошел было спать в сарай, как велел хозяин, однако что-то не давало ему покоя, и он медленно поплелся на поле. Хозяин был уже там и в одиночестве стоял на меже, сложив руки. Все поле было залито водой, из которой торчали только проклюнувшиеся листочки риса, а на поверхности воды блестел керосин.
— Сейчас выпарю эту заразу, — сказал хозяин.
— И что, с ней можно справиться? — спросил Будори.
— Да. Опусти человека с головой в керосин, точно помрет, — ответил хозяин, а затем вздохнул и втянул голову в плечи.
Тут, ссутулившись от злобы и задыхаясь, прибежал владелец нижнего поля и закричал как резаный:
— Зачем ты льешь керосин в воду? Он течет прямо на мое поле!
А хозяин ответил, не моргнув глазом:
— Зачем я лью керосин в воду?! Рис заболел, вот затем и лью.
— А зачем ты льешь его на мое поле?
— Зачем?! Вода-то сама собой течет, а вместе с ней и керосин.
— А почему ты не закроешь выход воде на мое поле?
— Почему не закрою выход воде на твое поле?! Потому что, это не мой выход, вот поэтому я и не закрываю.
Сосед замолчал, кипя от негодования, потом вдруг ринулся в воду и стал строить запруду из грязи. Хозяин Будори ухмыльнулся и сказал:
— Какой тяжелый человек. Перекрой я выход сам, так он бы поднял крик, мол, зачем я это сделал. А теперь ему самому пришлось это сделать. Теперь, когда перемычка закрыта, вода поднимется до верхушек побегов за ночь. Ну, а теперь домой!
Хозяин первым быстро зашагал к дому.
На следующее утро Будори с хозяином опять пошли на поле. Хозяин вытащил один листок из-под воды и тщательно исследовал его, однако выражение его лица оставалось мрачным. На следующий день было то же самое. И через день то же. И, наконец, на утро четвертого дня хозяин уверенно сказал:
— Ну, Будори, посеем здесь гречиху. Пойди и открой запруду.
Будори проделал дырку для воды, как велел хозяин. Вода, перемешанная с керосином, потоком хлынула на соседнее поле. Будори подумал, что сосед опять рассердится, и, действительно, около полудня тот прибежал к ним с огромным серпом.
