— Да, я волшебница, — кивнула Алекса. — Де гедрум Рамус.
Мир вернулся в обычное состояние.
— Я смотрю, ты уже полностью приспособилась, — усмехнулась Мирамэ.
— Без палочки-то оно сподручнее! — усмехнулась Алекса.
— Ты сохраняешь магию, будучи эльфом? — удивился правитель.
— Магия — часть меня, куда же я без нее. Тем более, что здесь ее так много, что мне даже концентрироваться не нужно. Колдуй — не хочу! — пожала плечами Алекса.
— Так, предлагаю продолжить разговор за столом! — внес конструктивное предложение Женя.
Предложение было принято, и все тут же расселись за столом. Дриадриндэ во главе, по одну сторону от него Жэниель с Ромаланом, а по другую — Мирамэ с Алексой.
— А больше перворожденные ничем не отличаются? — поинтересовалась Алекса.
— Из-за таких мелочей мы бы их так не ценили, — усмехнулся Ромалан.
— А что еще?
— Перворожденные обладают способностью к предсказанию будущего и эмпатии, — сказал Жениэл.
— Эльфы — эмпаты? Так вот откуда у меня все это! А я-то думала, что мне два дара досталось! А это, оказывается, просто у меня в крови, — порадовалась Алекса.
Теперь она наконец поняла, откуда у нее такие феноменальные способности к магии, почему она зрящая, и благодаря чему у нее есть крылья. Однако, Дриадриндэ почему-то посерьезнел.
— Сколько тебе лет? — спросил он.
— Шестнадцать.
— Сколько? — Жениэл аж поперхнулся.
— Шестнадцать, а что?
— Ничего себе! У меня эмпатия появилась только к пятидесяти годам, и то — так, ерунда, полностью я научился ей пользоваться только к ста! А тебе шестнадцать?
— Ты уверена, что тебе шестнадцать? — спросила более сдержанная Мирамэ.
— Конечно, уверена! В июле день рождения вместе с Кириллом отпраздновала. А что тут такого?
— Как ты думаешь, сколько лет малышке Нунирэ? — начал издалека Дриадриндэ.
— Лет пять, — осторожно предположила Алекса.
— Это по человеческим меркам. Эльфы растут медленнее, намного медленнее, а, доживая до определенного возраста, вообще перестают стареть.
— И сколько же ей лет? — спросила Алекса.
— Тридцать семь.
— Сколько? — теперь пришла очередь Алексы давиться.
— А мне триста три, — сказала Мирамэ.
— Мне сто тринадцать, — пожал плечами Ромалан.
— Мне всего сто тридцать, — вздохнул Жениэл.
— Эх, всего! Да у нас с таким диагнозом не живут! — ошарашено сказала Алекса.
— Так вот, эмпатия у перворожденных проявляется только ближе к пятидесяти годам, — сказал Дриадриндэ. — А ты говоришь, что тебе шестнадцать.
— Ну, у меня она проявилась только в прошлом году… Просто сложились непредвиденные обстоятельства. Если бы не эмпатия, я навсегда бы осталась в море.
— В море? Зачем? — удивился Жениэл.
— Я русалка.
— Что?
— Как такое может быть?
— Ну, это наслоение на сущность мага. Мне нужна была сила моря для заклинания, и я стала русалкой, а отменить не успела, в общем, длинная история.
Алекса поняла, что отвертеться ей не удастся, и решила, что лучше все рассказать. Впрочем, слишком длинного рассказа не получилось.
— Вот так вот я и стала русалкой. Если б не Мишель, я бы до сих пор плавала в океане.
— А я-то гадал, что это я твои эмоции не воспринимаю. Думал, уж у тебя какой блок стоит или еще чего-то! — сказал Женя.
— Я тоже не могла понять что такое. У перворожденных, конечно, сложнее чувства читать, но не до такой же степени.
— Вы еще что-то умудрились прочесть? Значит, не все потеряно, — улыбнулась Алекса.
— Что не все? — заинтересовался Дриадриндэ, который на протяжении всего рассказа молчал.
— Значит, я могу еще снова стать человеком, то есть эльфом. Или… хм… кем?
— Странно как-то все в тебе сочетается, не мешая друг другу. Ты и человек, и маг, и эльф, и русалка. И ведь все полностью, без половинок. Как так возможно? Неужели у тебя две сущности?
— Я что, еще и оборотень? Нет уж, это перебор!
— Нет, не оборотень, просто у тебя две сущности. Одна — эльф, другая — человек. Такое бывает, но крайне редко. Только это очень сложно. Одну сущность контролировать легко, а две уже нет. Тебе стоит раз себя потерять, и ты уже не найдешь.
— Как я могу потерять себя?
— Когда все твои стороны вместе, они уравновешивают друг друга, если же хоть одна займет чуть больше места, она его не отдаст. Став русалкой, ты чудом вернулась. Так же и все остальное. Ты никогда не сможешь быть кем-то одним. Именно об этом говорится в пророчестве.
— Еще одно пророчество?
— Давным-давно было сделано пророчество, и большая его часть уже сбылась, теперь понял окончание. Я, к сожалению, не могу раскрыть тебе его, лишь скажу, что тебе понадобятся все силы, чтобы справиться с тем, что тебя ждет. Ты будешь учиться, — уверенно сказал Дриадриндэ.
— Чему?
— Всему, что мы знаем. Будешь учиться управлять эмпатией, учиться использовать свои расовые преимущества, эльфийской магии и боевым искусствам. Если понадобиться, то и истории.
— А что за расовые преимущества? — удивилась Алекса, остальное она и так поняла.
— В большей степени — это полет, — пожал плечами Жениэл.
— Я смогу летать?
— Все эльфы могут, — сказал Ромалан.
— А кто меня будет учить? — загорелась Алекса.
— Да кто хочешь, — усмехнулся Дриадриндэ, видимо, он не ожидал такого рвения от Алексы.
— Хочешь, я? — предложил Жениэл.
— Хочу! А когда?
— Да хоть после завтрака!
— Действительно, чего тянуть, — согласился Дриадриндэ.
— Ну, эльфийской магии могу научить тебя я, — сказала Мирамэ.
— Управлять эмпатией я буду учить тебя сам, — сказал Дриадриндэ.
— А боевые искусства мне зачем? Мне нужно будет с кем-то драться?
— Все эльфы знают боевые искусства, — заметил Ромалан.
— А кто научит меня, хотя я не очень к этому способна?
— Может Избэл, могу я, — сказал Жениэл.
— Быть по сему, — решил Дриадриндэ, и Алекса вспомнила, с кем сидит за одним столом.
Глава 17 «Новая эльфийская мода»
После завтрака Алекса хотела было идти с Женей, но решила, что учиться летать в платье — не лучший вариант, и поднялась к себе, чтобы переодеться. В шкафу она, однако, нашла только платья. Так ничего больше и не обнаружив, Алекса вышла из комнаты и направилась в комнату к Мирамэ.
— А эльфийки что-нибудь кроме платьев носят?
— Тебе для полета?
— Ага.
— Давай одолжу, а потом у портного закажешь. Просто Аврора не носила ничего кроме платьев.
— А я платья терпеть не могу, — Алекса вошла в комнату к Мирамэ.
Комната ей напоминала чем-то сад. Кругом стояли цветы и какие-то странные растения, лежали книги, какие-то баночки с веществами. Лишь за перегородкой Алекса увидела собственно то, что можно назвать комнатой. Там была кровать, большой платяной шкаф и красивое зеркало на стене.
— Вот, думаю, подойдет, — сказала Рамэ, протягивая узкие брюки серого цвета и тонкий небесно-голубой свитер. Покрой был необычный, однако, никаких сложностей в носке не вызывал.
— А можно еще какую-нибудь обувь попросить, а то у мамы только туфли, а у меня — зимние сапоги.
— Без проблем. Размер у нас вроде бы одинаковый. Вот, — Рамэ достала из дальнего угла шкафа черные невысокие сапоги на небольшом каблуке.
— Спасибо большое. А где мне найти портного?
— Я тебе вечером покажу, все равно ее сейчас нет.
— Ладно!
Вскоре Алекса уже вышла из замка и направилась к озеру, у которого она договорилась встретиться с Жениэлом.
— Мудрое решение! — хмыкнул Жениэл, увидев, что Алекса переоделась.
— Я подумала, что в платье полет будет затруднителен, — улыбнулась Алекса.
— Полет… без крыльев ты тоже далеко не улетишь!
— Рамэ пыталась меня научить, но вместо этого я стала эльфийкой!
— Стало быть, процесс сходен, но из Рамки, конечно, учитель… Она сама-то летать толком не умеет!
— И что же делать?
— Для начала не волнуйся! А вообще, встань-ка вот здесь, лицом к озеру, — сказал Женя. — Что ты слышишь?
— Шум крон… Пение птиц… Ветер, он летит сквозь кроны, в озере бьют подводные ключи, где-то что-то строгают, кто-то идет по лесу где-то впереди.
— Так хорошо. Попробуй узнать, кто!
Алекса прислушалась к себе.
— Это эльф… обыкновенный. Он постепенно удаляется.
Алекса почувствовала, что вот-вот снова исчезнет. Это означало, что она на верном пути, но… Голубые искры, сознание превратилось в стрелу, и тут же Алекса снова материализовалась в мире, однако, не на прежнем месте. Не успев определить, куда же она переместилась, девушка с визгом плюхнулась с воду. Оказалось, что она передвинулась в центр озера и тут же оказалась в воде. Жениэл какое-то время ошарашено смотрел на Алексу, всплывающую на поверхность, а потом засмеялся.
