— Эй, Дубиня, не совестно тебе? Почто бесчинство творишь?
— А вам что за дело, защитнички? Аль не ведаете, не знаете, что здесь моя вотчина, что хочу, то и ворочу. А вам сюда приглашение не слали, на гулянку не зазывали, так что проваливайте восвояси, — злобно сверкнул маленькими глазками Дубиня.
— Мы-то как раз по зову пришли. Добром просим, пропусти ребятишек, сказал богатырь.
Дубиня крякнул и усмехнулся:
— Мне ли вас бояться? Нету на свете силы могучее, чем моя. Я дубы в дугу гну и с корнем вырываю играючи. Проваливайте подобру-поздорову, я и без вас разберусь.
— Образумься, Дубиня. Не с войной мы к тебе пришли, а ради справедливости. Не стыдно ль тебе с малыми ребятами тягаться, войско против них снаряжать? Так не славу ты своей силе отыщешь, а позор на свою голову навлечешь.
Дубиня задумался. Мысли с трудом прокручивались в его маленькой голове. Наконец, он произнес:
— Они мои недруги. Не могу я их так отпустить. Какое твое слово?
— А мое слово такое: коли хочешь попротивиться, силушкой померяться, так любого из нас выбирай, выходи на кулачный бой, а ребят отпусти.
— Это поглядим, как бой покажет. С тебя и начнем, — принял вызов Дубиня.
Два войска встали друг против друга, два богатыря вышли вперед. Не было у них никакого оружия, кроме кулаков, отваги, да жажды победы.
Ударил Дубиня по златоглавому воину, тот по щиколотку в землю ушел, да быстро выскочил и ответный удар нанес такой силы, что покачнулся Дубиня, заскрипел, едва на ногах устоял. Ударились они в другой раз: воин по колено в землю ушел, еле выбрался, а Дубиня от удара повалился, покатился, насилу поднялся. Так и пошло удар за ударом. Долго бились богатыри, уж притомились, а победы ни на чьей стороне нет.
— Интересно бы посмотреть, как войско с войском бьется, — задумчиво произнесла Даша.
Петька глянул на сестру, и внутри у него все сжалось. На мгновение ему показалось, что перед ним не Дашка. Вроде все в ней было как прежде, но взгляд девочки, устремленный на сражавшихся, был холодным и жестоким.
— Ну же, ну! — азартно приговаривала Даша, с явным удовольствием наблюдая, как богатыри наносят друг другу все новые удары.
Петька знал, что Дашка терпеть не могла ссор, не говоря уж о драках. Она вечно всех мирила. Перед ним стояла не Дашка, а кто-то совсем незнакомый. Петька схватил сестру за плечи и с силой тряхнул:
— Дашка, ты чего?
Даша словно очнулась. Она удивленно посмотрела на Петьку.
— Я ничего, а ты чего?
— И я ничего, — не нашелся, что ответить, Петька.
Богатыри устали. Их обнаженные торсы блестели от пота, но ни один не хотел сдаваться.
— Ну ты и силен, деревянная твоя голова! — воскликнул золотоглавый воин, когда Дубиня вогнал его по пояс в землю.
— И ты силушкой не обижен, золотая луковица, — ответил в тон ему Дубиня, не в силах подняться после очередного удара.
— Была б моя воля, я б с тобой каждый день так бился. Большей потехи для меня нету.
— Да у нас каждый ратник не хуже меня. Отпустишь ли ребят? — отвечал воин.
— Нет, победы твоей нету, — замахал головой Дубиня.
— Да ведь и твоей победы нету, — возразил златоглавый богатырь.
— Выходит, что спор наш не разрешить, — сказал Дубиня.
— Отчего ж не разрешить? Меж нашими родами никогда вражды не было. Сдается мне, мы и сейчас сговориться можем. Ты детей отпусти, а за то каждый день к тебе будет являться один из нас на кулачный бой, на потеху богатырскую.
Дубиня опять надолго задумался. Он поскрипывал, как старый дуб, покрякивал, а потом, наконец, вымолвил:
— Что ж, согласен, по рукам. И то сказать, какой мне прок от этих малявок? Пускай себе идут.
Старые деревья расступились, и дети в сопровождении подземной рати пошли прочь из леса Дубини.
ГЛАВА 48. ЛЕГЕНДА О ВОЛЬНОМ ГРАДЕ
Петька с Дашей почувствовали себя в безопасности. Их окружали златоглавые воины, богатыри, как на подбор, готовые в любой момент прийти к ним на помощь.
Один из богатырей поглядел на ребят и сказал:
— Ну, пострелята, а теперь, коли не секрет, сказывайте, кто вы такие, куда путь держите, и какое у вас дело в царстве подземном.
— Какой там секрет, — махнул рукой Петька, и они с Дашей наперебой стали рассказывать, что привело их в Царство теней.
— Нам бы теперь до Зорьки добраться. Говорят, там мы Избранного найдем. Только он нам может помочь Хрустальный ключ освободить и домой вернуться, — закончил Петька.
— К Зорьке дойти — дело нехитрое. Мы — Зорькино воинство, подземная рать. Так что к Зорьке мы вас доставим, — пообещали ребятам богатыри.
— Правда? — обрадовался Петька. — Вот спасибо.
— А с кем вы воюете? — вступила в разговор Даша.
— Мы воинство особое, и зовут нас блажины. Не за брань мы, а за мир стоим, — ответили ратники.
— Разве так бывает? — удивилась Даша.
— Бывает, милая. Ведь на земле мы воинами не были, и лишь здесь взялись за оружие. Так уж сложилось.
— Расскажите! — хором воскликнули Петька с Дашей.
— Чтоб далекий путь скоротать, можно и рассказать, — закивали богатыри, и один из них повел рассказ:
«Давно это было. Жили мы в граде стольном, в граде богатом. Всякого добра у нас в достатке было. Жили люди не тужили, не бедствовали, ни в чем нужны не знали, а все оттого, что мастеровой у нас народ был. Работу мы любили, и любого дела не чурались. И вот пошла о нашем граде молва, что богаче и краше его нету.
Стали к нам гости наезжать. Мы всех с почестями принимали, в красный угол сажали. Не было у нас и в мыслях худо заподозрить. Однако, беда уж на подступах стояла. Стала людские сердца зависть снедать, зло, страшнее которого и помыслить нельзя. Стали злые языки говаривать, что неправильно это, не по справедливости, что жителям чудо-города лучше всех живется. Мы и тут беды не усмотрели. Зазывали всех, кто пожелает: „Приходите, поглядите да поучитесь, как в вашей стороне жизнь краше сделать. Мы секретов ни от кого не держим. Нам лучше и радостнее будет, ежели все вокруг станут жить в счастии да в довольствии“.
Ан нет, не захотели люди послушать советов добрых. Разума люди лишились, потому как зависть им взор застила. Не захотели свое счастье строить, порешили чужое отнять, да только забыли, что чужим счастьем никто счастлив не бывает. Однажды, проснулись мы поутру, а город наш воинством окружен, и несть тому воинству числа. Шатры вороги вокруг нашего града раскинули. Копьями их лагеря ощетинились, а у нас против них — ни защиты, ни оружия. Жили-то мы не во вражде, а в мире.
Послали мы тогда послов в неприятельский стан с такими словами: „Образумьтесь, люди, неужто для войны вы на белый свет народились? Нешто рушить лучше, чем строить? Давайте жить в мире, да помогать друг дружке, тогда и довольствия и счастья на всех хватит. Не йдите войной на наш град, ведь на чужой беде счастья не построишь“.
Да не послушали нас вороги. Над послами нашими надсмеялись, прочь прогнали, да велели передать, что дают они нам один единственный день, а на следующее утро на заре, ежели мы ворота не отопрем, да город на разграбление добровольно не отдадим, возьмут они его приступом и сожгут дотла.
Закручинились мы, запечалились. Поняли, что града нам безоружным не отстоять, да и числом наши недруги сильно нас превосходили. Однако, в решимости своей стоять до последнего были мы едины. Весь оставшийся день и всю ночь мы молились, чтоб град наш ворогу не достался, да волю вольную сохранил, и на восходе солнышка свершилось чудо.
Едва заря заниматься начала, восток румянцем подернулся, да небосвод светом налился, чтобы брызнуть на землю первыми лучами восходящего солнца, как зашевелились наши супротивники, ожил их стан. И в тот же миг содрогнулась земля, загрохотал гром среди ясного неба, ветер засвистал, стал палатки вражьи рвать, а рать их несметную сметать, словно это были и не люди вовсе, а сухие листы по осени.
Разбушевалась стихия, буря налетела доселе невиданная. И только над градом нашим все тихо, и небо алеет. Расступилась тут земля, и стал наш град под землю уходить, медленно да плавно, так что ни одна постройка не колыхнулась, ни один камень не дрогнул. Аккурат когда последние купола под землю ушли, вышло солнце, осветило их прощальным лучом, и земля над нашим градом сомкнулась. Тотчас стихла буря. Вороги наши многого числа своего воинства не досчитались, а как посмотрели туда, где град наш высился, так и обмерли. Нет там ничего, только чистое поле. Так вот наш град вольным под землю ушел, а варварам не дался. С тех пор стал наш город стольным градом Золотого Царства Восхода, а все мы верными слугами Зорьки ясной. И дали мы обет, что будем мы воинством, да только не тем, что разруху и горе несет, а тем, что справедливость блюдет, и людям в беде помогает».
