Тем временем учитель наливал воду в тушечницы первоклассников, Касукэ сидел перед Матасабуро, поэтому ничего не видел, а вот Итиро, сидевший в конце класса, видел все.
У него появилось странное ощущение, он не знал, что сказать, и лишь сжал зубы.
— Третьеклассники, еще раз повторим вычитание, которое мы изучали перед каникулами. Решите этот пример, — сказал учитель, написав на доске 25–12 =?
Все второклассники старательно стали переписывать его в блокноты. Головка Каё тоже склонилась над блокнотом.
— Четвероклассникам решить вот этот пример, — сказал сэнсэй и написал: 17 x 4 =?
Четвероклассник Сатаро, а также Кидзо и Косукэ переписали пример в тетради.
— Пятиклассники, откройте книгу для чтения на такой-то странице, задание номер такое-то — и прочтите про себя, сколько сможете. Если встретятся незнакомые иероглифы, выпишите их в блокнот.
И все пятиклассники начали читать, как велел учитель.
— А Итиро-сан пусть прочтет страницу такую-то из книги для чтения и также выпишет, если есть, незнакомые иероглифы.
Когда все закончили, учитель спустился с кафедры и стал проверять задания первоклассников и второклассников.
Матасабуро держал книжку обеими руками, положив на стол, и, почти не дыша, внимательно читал заданный фрагмент. Однако в блокнот он не выписал ни одного иероглифа, и было непонятно — оттого ли, что он не встретил ни одного незнакомого иероглифа, или оттого, что отдал Сатаро свой единственный карандаш.
Между тем учитель вернулся на кафедру, показал, как решаются примеры, данные третьеклассникам и четвероклассникам, а затем дал новое задание. Потом написал на доске те иероглифы, что выписали в тетрадях пятиклассники, и подписал под ними их значения и как они читаются. После этого он сказал:
— Касукэ-сан, прочитайте-ка вот это.
Запинаясь, при помощи учителя, Касукэ прочитал отрывок.
Матасабуро молча слушал. Учитель тоже внимательно слушал, держа книгу в руках, а, когда Касукэ прочитал строчек десять, сказал: «Достаточно», и стал дальше читать сам. Когда закончился первый урок, учитель велел всем убрать письменные принадлежности. Затем объявил: «Перерыв» и поднялся на кафедру. С задней парты Итиро сказал: «Встать!», все поклонились, вышли из школы, и разбежались по спортивной площадке.
На втором уроке все вместе, с первого до шестого класса, пели хором. Учитель достал мандолину, и они спели под его аккомпанемент пять песен, которые разучивали в первом семестре.
Матасабуро знал все песни и пел их одну за другой. Этот урок прошел очень быстро.
На третьем уроке третий и четвертый класс занимались родной речью, а пятый и шестой — математикой. Учитель опять написал на доске примеры, пятый и шестой класс стали их решать. Спустя некоторое время Итиро написал ответ и посмотрел на Матасабуро. Матасабуро откуда-то добыл кусочек угля и, поскрипывая им, рисовал в своей тетради большие цифры.
Четвертое сентября, воскресенье
На следующее утро небо было ясным, и речка в долине приятно журчала. Итиро позвал с собой Касукэ, Сатаро и Эцудзи, и они все вместе направились к дому Матасабуро. Чуть ниже по течению они перешли вброд речку, а затем сорвали по ветке ивы, стоявшей на холме, и, ободрав кору, сделали хлыстики. Размахивая ими, они поднимались выше и выше. От быстрого шага мальчишки тяжело дышали.
— Неужели Матасабуро и правда ждет нас у родника?
— Ждет. Матасабуро не может соврать.
— Жарища. Хоть бы ветерок подул.
— О, смотри-ка — подул!
— Это Матасабуро напустил.
— Что-то солнце поблекло.
На небе появилось несколько белых облаков. Между тем мальчишки забрались довольно высоко. Все дома внизу, в долине, казались крошечными, а деревянная крыша маленького домика Итиро поблескивала, будто выкрашенная в белое.
Дорога нырнула в лес, и сразу стало сыро и темно. Вдруг они вышли к роднику — к месту встречи. До них донесся голос Сабуро:
— Эй! Вы здесь?
Все быстро побежали наверх. За поворотом стоял Матасабуро. Высунув кончик языка, он смотрел, как четверо мальчишек карабкаются наверх.
Наконец, они добрались до Сабуро, но так запыхались, что ничего поначалу не смогли сказать. Потом нетерпеливый Касукэ задрал голову в небо, крикнул: «Хо-хо!» и выпустил изо рта белый пар. Сабуро громко рассмеялся.
— Долго же я вас ждал. А сегодня еще и дождь вроде собирается.
— Тогда пойдем быстрее. Только вот воды попьем.
Отерев пот, мальчишки уселись на корточки, стали черпать и пить прохладную воду, бившую ключом из белой-белой скалы.
— Мой дом неподалеку отсюда. Как раз в конце той лощины. Потом зайдем, ладно?
— Ладно, но сначала пошли на поле.
Когда все тронулись в путь, родник загудел, будто хотел предупредить их о чем-то, да и деревья как-то разом зашелестели.
Мальчишки прошли по опушке леса, миновали несколько насыпей и подошли к долине Уэ-но нохара.
Тут они оглянулись назад и еще раз посмотрели на запад. За многочисленными холмами, которые, набегая друг на друга, то попадали на свет, то погружались в тень, раскинулась бесформенная синяя луговина, тянувшаяся вдоль речки.
— Смотрите. Речка.
— Словно пояс божества Касуга Мёдзин,[93] — сказал Матасабуро.
— Как ты сказал? — спросил Итиро.
— Словно пояс божества Касуга Мёдзин.
— А ты что, видел пояс божества?
— На Хоккайдо видел.
Никто ничего не понял, и все промолчали.
С этого места начиналась долина Уэ-но нохара: среди красивой травы стоял одинокий большой каштан. Ствол и корни его совсем почернели, в нем зияло огромное дупло, а на ветвях висели старые веревки и разорванные соломенные сандалии.
— Если еще чуток пройти, там траву косят. А еще лошади пасутся, — сказал Итиро, энергично шагавший впереди всех по тропинке среди скошенной травы.
Сабуро, шедший следом, сказал:
— Здесь нет медведей, поэтому можно пускать лошадей на вольный выпас.
Через некоторое время под большим дубом они увидели множество мешков, перевязанных веревками, повсюду были навалены кучи травы.
Две навьюченные лошади, увидев Итиро, громко зафыркали.
— Братец! Ты здесь? Братец! Мы пришли! — крикнул Итиро, оттирая пот.
— Эй, эй! Я здесь. Сейчас подойду, — из дальнего оврага раздался голос.
Вдруг выглянуло яркое солнце, и вслед за ним появился, улыбаясь, старший брат Итиро.
— Хорошо, что пришли. Молодец, всех привел. Добро пожаловать. На обратном пути поведу лошадей и отведу вас. Сегодня, наверное, будет облачно. Пока я тут скошенную траву сгребаю, вы можете поиграть на пастбище. Там сейчас около двадцати лошадей.
Брат собрался уходить, но затем опять обернулся и сказал.
— Только за насыпь не заходите. Заблудитесь еще. А я ближе к полудню вернусь сюда.
— Хорошо. Мы здесь поиграем.
Старший брат Итиро ушел.
На небе появились прозрачные облака, солнце стало похоже на белое зеркало, мчащееся навстречу облакам. Поднялся ветер, по некошеной траве прошла волна. Итиро шел первым прямо по узкой тропинке, пока они, наконец, не подошшли к насыпи. В одном месте в ней был проход, поперек него лежало два толстых бревна. Косукэ хотел было подлезть под них, но Касукэ сказал:
— Наверное, их можно подвинуть, — и, схватившись за конец бревна, опустил его, чтобы все смогли через него перепрыгнуть.
Вдалеке на небольшом холме паслись семь лошадей, сверкавших атласными шкурами. Они плавно помахивали хвостами из стороны в сторону.
— Эти лошади стоят больше тысячи иен каждая. В будущем году они будут участвовать в скачках, — сказал Итиро, подходя к ним.
Лошади тоже подошли к ребятами, словно им было совсем одиноко. Затем они вытянули морды, будто чего-то просили.
— А, соли просят, — решили ребята и протянули ладошки, которые лошади тут же стали лизать, и лишь Сабуро, видимо, не привыкший к лошадям, спрятал руки в карманы.
— Эй, а Матасабуро лошадей боится, — сказал Эцудзи.
— Не боюсь, — ответил Сабуро, сразу же вытащил руку из кармана и подставил ее лошади, однако только лошадь потянула шею и высунула язык, он, переменившись в лице, быстренько убрал руку обратно в карман.
— Эй, Матасабуро лошадей боится, — опять сказал Эцудзи. Тогда Сабуро покраснел как рак, помолчал и сказал:
— Давайте устроим конные скачки. Все задумались, как бы им это устроить. И тогда Сабуро сказал.
— Я много раз видел скачки. Но на лошадях нет седел, поэтому мы не сможем сесть на них верхом. Давайте каждый будет погонять свою лошадь, и победит тот, чья лошадь первой добежит во-он до того большого дерева.
— О, это интересно! — сказал Касукэ.
— Нас заругают. Если пастухи увидят.
— Да ничего страшного. Лошади, которых отправляют на скачки, должны ведь тренироваться, — сказал Сабуро.
