— И тогда ты позвонила мне?
Терри кивнула.
— Да, я очень боялась звонить, отец или брат могли появиться в любую минуту. Так и случилось. Отец вошел и стал у меня за спиной… Он спросил, кому я звоню, Я убежала в свою комнату. Тут-то он и заподозрил неладное.
— А как зовут твоего отца?
— Харри… Харри Лим.
— А что мой отец делал у вас?
— Не знаю… По-моему, наши отцы чем-то связаны. А ты знаешь их пленника? Кажется, его зовут Владимир…
— Владимир! — воскликнул Николай. — Как же я сразу не догадался! Ведь это — друг Флоринды, моей прабабушки.
— Они хотели заставить его рассказать им о царских камнях. Думали, что он должен знать о них от Флоринды, — продолжала Терри, словно Николай ничего не сказал.
— Значит, мой отец похитил человека и держал его в плену? — Николай был ошеломлен.
Терри беспомощно пожала плечами.
— Надо что-то делать, — сказал Николай.
— Но что?
— Я бы пошел к Флоринде.
— А мне идти некуда, — сказала Терри. — После того как я убежала от брата, отец посадит меня под замок до конца жизни.
— Мы можем вместе пойти к Флоринде! Не бойся!
Лидия радовалась предстоящему обеду с Патриком — хоть что-то светлое за всю эту мрачную неделю.
Может, она расскажет Патрику кое-что о своих делах. Конечно, о доходах, которые давала ей кража драгоценностей, ему рассказывать нельзя. Он просто высмеет ее и не поверит, что это возможно.
Они поболтают, закажут что-нибудь вкусное. Ей хотелось, чтобы к обеду было вино, густое красное вино, от которого на душе становится тепло и клонит ко сну. После него она до конца дня даже не вспомнит о своих неприятностях.
Рано или поздно ей все равно придется поговорить с Максимом, но она старалась оттянуть этот разговор. Даже не объяснила ему, почему у нее в спальне появились пустые чемоданы. Сам же он не задавал ей никаких вопросов.
Ей было трудно. Она не привыкла говорить правду. Максим не знал, что она уже давно готовится начать самостоятельную жизнь.
Значит, все эти годы она не любила его? Нет, конечно, любила. Тогда почему она начала красть драгоценности и собиралась даже уехать в другую страну? Этого она и сама не могла бы объяснить.
В небольшом итальянском ресторане «Риголетто» было очень уютно. Даже днем здесь царило торжественное вечернее настроение. Белые скатерти на круглых столах, свечи, розы. Столиков было немного, и стояли они далеко друг от друга.
Патрик уже пришел. Он встретил ее с улыбкой, но Лидия заметила, что он непривычно серьезен.
«Кажется, обед будет не такой уж приятный», — думала она, читая меню.
Патрик не собирался есть много, но Лидия заказала полный обед и вино — все, как и собиралась.
За едой они говорили о пустяках, но, как только Лидия доела телячье филе, Патрик наполнил рюмки и сказал:
— У меня создалось впечатление, что ты не очень счастлива с Максимом.
Лидия чуть не выронила рюмку.
— Надеюсь, ты пригласил меня сюда не для того, чтобы обсуждать мой брак? Мало у тебя своих забот?:
— Ты права, но это только вступление к нашему разговору. Меня интересует, способна ли ты пойти против Максима или во всем солидарна с ним?
— Не понимаю, о чем ты?
Патрик схватил ее руки в свои.
— Боюсь, тебя смутит то, что я сейчас скажу. И тем не менее, я не намерен молчать, потому что ты должна быть вместе с нами. Как-никак, нас только трое ты, Дитер и я.
У Лидии по спине пробежал холодок.
— Мне надо знать, согласишься ли ты участвовать вместе с нами в одном деле, которое принесет тебе миллионы.
— Миллионы? — прошептала Лидия.
— Да. Мы с Дитером долго думали, брать ли тебя в долю, и я решительно настаивал на твоем участии. Мне почему-то кажется, что ты хочешь расстаться с Максимом. Что тебе не очень хорошо с ним.
— А в чем заключается ваше дело? — спросила Лидия.
Патрик отпустил одну ее руку и отхлебнул из рюмки.
— Будешь ли ты помогать нам, чтобы потом разделить деньги, полученные за царские камни?
— Царские камни?.. — у Лидии сорвался голос. — Но каким образом?.. Почему?..
— Сейчас у нас их еще нет, но скоро мы их разыщем. Несправедливо, чтобы таким богатством владела одна семья. У кого бы они ни находились, у Флоринды, Максима или у его безумной матери, эти деньги должны принести пользу не только им, но и нам.
Лидия слушала его с холодным интересом, пытаясь скрыть охватившее ее волнение.
— Вот я и спрашиваю тебя, будешь ли ты вместе с нами разыскивать эти камни, благодаря которым мы все будем жить-поживать и горя не знать. Так, кажется, говорится в сказках?
— И давно вы знаете про эти камни? — спросила Лидия.
— Нет, впервые мы услышали о них недели три назад.
— Всего-то?
— Да, мне подсказал эту мысль один хороший друг.
— Я его знаю? — Лидия с трудом владела голосом.
— Не думаю. Его зовут Харри Лим.
Лидия вцепилась в край стола, суставы у нее побелели.
— Тебе плохо? — испугался Патрик.
Лидия покачала головой, говорить она не могла, боялась, что закричит на него. Она сидела с закрытыми глазами и перед ней проносились случаи из их детства. Чего только Патрик с Дитером не заставляли ее проделывать под тем предлогом, что они трое должны держаться вместе. Она выпрашивала у отца деньги на кино, после чего Патрик с Дитером убегали в кино без нее. Она просила у матери шоколадное печенье, и Патрик с Дитером отбирали у нее все, не оставив ей ни штучки.
А теперь они хотят, чтобы она помогла им найти драгоценности, которыми они, конечно, никогда с ней не поделятся!
— Прости, Патрик, мне пора, — она встала. — Но у меня к тебе две просьбы. — Лидия подняла рюмку с вином. — Во-первых, никогда больше не присылай мне писем с угрозами. И во-вторых, не попадайся мне больше на глаза!
С этими словами она выплеснула вино ему в лицо, потом повернулась и вышла из «Риголетто».
Максим встал раньше обычного. Он слышал, когда Лидия накануне вернулась домой, и даже хотел встать, чтобы поговорить с ней. Его мучила неизвестность, и к тому же он еще не рассказал ей о погроме, учиненном кем-то в его магазине.
Лидия неслышно поднялась по лестнице. Максим так и остался лежать, решив отложить разговор до утра.
Он спал недолго и проснулся с тревожным предчувствием. В доме стояла тишина. Максим зажег лампу на ночном столике и сразу почувствовал себя уверенней. Однако заснуть больше не мог.
В шесть часов он встал, выпил на кухне кофе и вышел в холодную, густую изморось.
В машине ему захотелось поставить кассету с Вивальди, но его рука замерла на полпути — он был не в силах выслушивать сейчас очередные угрозы.
Максим бесцельно колесил по улицам. Идти в магазин было еще рано. Да и что ему там делать? Снова смотреть на это разорение?
Потом он вспомнил, что забыл отдать распоряжения своему помощнику и все-таки поехал в магазин.
Помощника он отпустил до конца недели, разумеется, с сохранением жалованья. «Кое-какие дела требуют не открывать пока магазин», — сказал он ему по телефону и положил трубку, надеясь, что тому не придет в голову заглянуть в магазин, чтобы узнать, о каких обстоятельствах говорил Максим.
Время шло, а Максим все сидел среди руин своего некогда процветавшего магазина. Он всегда брал для продажи только те вещи, которые нравились ему самому.
В какой-то степени был разорен его дом.
В полдень Максим решил, как обычно, пойти в Театральное кафе. Не прошел он и нескольких шагов, как рядом с ним остановился черный автомобиль. Шофер открыл дверцу и выглянул, это был тот человек, с которым Максим разговаривал в Театральном кафе.
— Садись, Сверд, — сказал он.
— С какой это стати? — Максим хотел пройти дальше.
— Шеф велел мне привезти тебя. И думаю, тебе лучше не сопротивляться.
— Он хочет увидеть меня?
— Да.
— Лицом к лицу?
— Да.
Максим обошел машину и сел рядом с шофером.
— На этот раз мне не завяжут глаза? — иронически спросил он.
— Нет, шеф ничего не говорил про это.
Они ехали молча. Миновали центр, теперь дорога шла вдоль фьорда, который под нависшим небом казался мрачным и бездонным. Какой-то пароходик тяжело преодолевал невысокие волны с серыми гребешками. Потом машина свернула, Максим не знал, как называется улица, по которой они едут.
Наконец они остановились перед кирпичной виллой, похожей на небольшой замок. На одном из углов была башня с бронзовым шпилем. Входная дверь могла бы украсить любой дворец. Шофер позвонил, снаружи звонка не было слышно. Вскоре дверь беззвучно открылась, и женщина в черном фартуке, увидев пришедших, молча отступила в сторону.
Шофер подтолкнул Максима в спину, и они вошли в большой холл, слева наискосок была приоткрыта дубовая дверь.
Шофер осторожно постучал.
