– Слава Богу, я еще не призрак! – ответила насмешливо ехидная старушка.
– Паулина? – не сбиваясь с выбранной тональности, проговорил глава семейства и загнул второй палец.
– Я здесь! – откликнулась его дочка и на всякий случай подпрыгнула в кресле.
– Пугаллино?
– Здесь! – Мальчишка-гнэльф, он же бывшее огородное пугало, махнул господину Дитриху рукой.
– Тупсифокс? Кракофакс?
– Такую мелочь, как мы, можно выкликать и парами, – буркнул мой дядюшка обиженно. И добавил: – Конечно, мы здесь! Неужели вы нас не видите?!
Отец Паулины ему не ответил и продолжил перекличку.
– Ганс?
– Я тут, за рулем! – гаркнул Бочонок.
– Ольгерд?
– Так точно, здесь! – по-военному отрапортовал рыцарь-невидимка.
– Шнапс?
– Гав!
– Кнедлик?
– Тяф!
Дитрих Фитингоф посмотрел на свои руки: девять пальцев были сжаты в кулаки и только мизинец на левой руке сиротливо торчал в сторону.
– Их девять… Где десятый?
– Ну вот, так я и знала! – воскликнула фрау Эльза, ударяя себя по бедрам пухлыми ладошками. – С этими привидениями только свяжись, обязательно выйдет какая-нибудь неприятность!
– А по-моему, все на месте, – попыталась успокоить родителей добрая Паулина. – Сейчас я сама всех пересчитаю!
И она быстро-быстро досчитала до девяти. И – смолкла.
– Вот видите! – почему-то обрадовался ее отец. – Я говорил, их девять!
– «Их»! – передразнил Дитриха Фитингофа мой самолюбивый дядюшка. – Могли бы сказать «нас»!
Господин Дитрих посмотрел ошалелым взглядом на Кракофакса, потом на свою супругу и вдруг хлопнул себя по лбу кулаком (пальцы-то у него были сжаты!):
– Десять!! Нас десять!! Ну, слава Богу…
И он, облегченно вздыхая, согнул мизинец на левой руке и окончательно стал похож на боксера, готового вступить в бой с любым соперником.
– Поезжай, Дитрих, – умоляюще попросила фрау Эльза супруга. – Поезжай, пока еще кто-нибудь не пропал! Счастливого пути! Как только прилетите в Мерхендорф, сразу же позвони! Из аэропорта тоже позвони, а то я буду волноваться, как вы туда доехали!
– С ветерком доедем, фрау Эльза, с ветерком! – «подбодрил» ее Ганс-Бочонок. – Это я вам обещаю!
– Дверца трейлера захлопнулась и мы поняли, что еще немного и вся наша компания отправится в путешествие.
– Жаль, что Уллочка не пришла с нами проститься, – снова пробубнил у меня над ухом рыцарь Ольгерд. – Все-таки мы с ней не увидимся целый месяц!
– Обиделась на госпожу баронессу вот и не пришла прощаться, – прогудел Ганс-Бочонок ему в ответ. – Женщины такие обидчивые!
– Еще один намек в мой адрес и я тоже обижусь, – снова заерзала в кресле старая баронесса.
– Разве я на что-нибудь намекал? – удивился Бочонок. – Я что думал, то и сказал!
Трейлер резко дернулся, так же резко остановился и, снова рванувшись с места, медленно покатил по дорожке усыпанной мелким гравием в сторону автомагистрали.
– Ура, поехали! – издала радостный вопль Паулина и громко захлопала в ладоши.
– Не думал, что окажусь в театре, – прошипел мой дядюшка и гордо скрестил на груди руки. – Спектакль еще толком не начался, а уже раздались аплодисменты. Что-то будет дальше?!
Не знаю, что имел в виду мой дядюшка Кракофакс под словами «спектакль еще не начался». Может быть, рассказы рыцаря Ольгерда, которыми тот принялся угощать своих попутчиков, едва трейлер, ведомый лихим усатым автогонщиком, выбрался за пределы Гнэльфбурга и помчался по одной из главных магистралей в сторону аэропорта? Так я вам сразу скажу, что этот спектакль артисту не удался. Ольгерд нас всех просто усыпил, монотонно бубня о каких-то Прекрасных Дамах, Рыцарях Круглого Стола, драконах, чародеях, злых и добрых волшебниках… Казалось бы, его истории должны были быть очень интересными – кто не любит послушать о драконах и великих магах? Но наш рассказчик поведал о них так, что у всех слушателей сами собой стали слипаться глаза, а от ужасной скуки жутко свело скулы.
Первой не выдержала словесной пытки Паулина.
– Хватит! – попросила она рассказчика-зануду. – Мы еще не обедали, а я уже сыта по горло и хочу спать. Какие-то у вас, дядюшка Ольгерд, сказки тоскливые!
– Это не сказки, милая Паулиночка, это сущая правда!
В трейлере раздался дружный смех.
– Клянусь, это правда! – повторил невидимка-рыцарь.
Вторая волна уже оглушительного хохота сотрясла салон трейлера.
Когда веселье немного поутихло, фрау Луиза решила придти на помощь обиженному рассказчику:
– Верно, Ольгерд, твои истории не сказки. Это – фэнтэзи.
– Только без всякой фантазии! – хихикнула Паулина.
– В них нет перца, – глубокомысленно изрек Ганс-Бочонок.
– И нет соли, – улыбнулся мой дядюшка. – Они пресны, как… как…
Он не нашел подходящего сравнения и показал на свою шляпу:
– Как эта шляпа!
Невидимка-рыцарь тяжело вздохнул и пробормотал:
– Хорошо, я замолкаю. Истории с перцем и солью пусть вам рассказывает мой друг Гансик, он их знает в избытке.
– Что верно, то верно! – самодовольно рассмеялся Ганс-Бочонок. – Вся голова ими забита, честное слово!
– Для мудрых мыслей и места, наверное, не осталось? – хихикнул мой дядюшка. – Ну что ж, приятель, поделитесь этими историями с нами, а мы их послушаем!
Но против историй с солью и перцем внезапно воспротивилась старая баронесса.
– Нет-нет, – сказала она, – только не здесь и только не это! Пусть лучше Ганс внимательней смотрит на дорогу, а мы с вами молча поглядим в окна. Такие красивые виды вокруг открылись, а мы, словно слепые, сидим и ничего не видим.
Всем стало стыдно после ее слов, и мы поскорее прильнули к чистым окошкам трейлера. Даже мой дядюшка, вскарабкавшись на плечо рыцарю Ольгерду, прилип носом к толстому стеклу: а уж его-то трудно было пронять какими-либо упреками!
Пейзажи вокруг предстали, и верно, на редкость удивительные: высокие холмы, поросшие лесами, стеной стояли на горизонте; в низинах расстилались поля с золотой, как летнее солнце, пшеницей; кое-где зеленым ковром проступали луга с крошечными озерцами; а над этими холмами, лесами, полями, лугами, озерами плыли куда-то в даль в бездонной синеве, похожие на огромных белых барашков, кучевые облака…
«Как он красив, мой Гнэльфланд! – подумал я невольно, поправляя сползший на глаза клоунский колпак. – Хоть в рамку вставляй и на стенку вешай!»
Именно тогда я впервые пожалел, что лишен дара живописца: ах, какие картины я смог бы нарисовать! Получше любого Дюрера и Конфитюра!{Дюрер – великий немецкий художник. Конфитюр – гнэльфбургское привидение, тоже художник.}
В аэропорт мы прибыли минут за сорок до вылета пассажирского лайнера в Мерхендорф.
– Нужно поспешить! – сказал Дитрих Фитингоф, помогая Гансу и Ольгерду выгружать из салона трейлера коляску с фрау Луизой. – Я займусь багажом и билетами, а Паулина пока постоит с бабушкой у окна. Всем остальным сидеть в машине и не высовываться!
– Мы в буфет! На минутку! – Кракофакс дернул меня за рукав курточки и спрыгнул с подножки на землю. – Выпьем стаканчик лимонада и немного промнемся.
– Кнедлик, за мной! – скомандовал я своему песику и бросился догонять шустрого дядюшку (успев при этом шепнуть на ухо изумленному Пугаллино, чтобы они нас не ждали и спокойно ехали в Мерхендорф без всяких задержек).
Забежав в здание аэропорта, мы с дядюшкой остановились и огляделись по сторонам.
– Вот здесь они будут проходить на посадку, – догадался вскоре Кракофакс и показал на какую-то странную кабинку. – Здесь мы их и подкараулим!
Мы с Кнедликом удивленно посмотрели на своего «главнокомандующего».
– Гав? – не выдержал первым Кнедлик. – Стоило ли нам удирать от веселой компании, чтобы потом снова на нее охотиться?
– Вы ничего не понимаете! – сморщился недовольно дядюшка. – Во-первых, нам всем троим нужно стать чуть-чуть поменьше в размерах. Вы же не хотите передавить друг друга в тесной дамской сумочке? Во-вторых… Впрочем, хватит объяснений! Время не терпит! А первый опыт по уменьшению проведем на Кнедлике.
– Га-ав?!. – поднял правое ухо вверх, а левое уронил вниз удивленный песик. – Почему на мне?!
– Потому что все настоящие ученые проводят сначала опыты на собаках, кроликах, лягушках и мышах. Ловить мышей, искать лягушек и бегать в зоомагазин за кроликами у нас не осталось времени. Так что этот бинокль, – тут дядюшка вытащил из бездонного кармана своего старенького плаща игрушечный детский бинокль, – мы испытаем на тебе, Кнедлик. Другой собаки, извини, у меня под руками нет!
Не дожидаясь от нас новых глупых вопросов, Кракофакс навел окуляры бинокля – перевернув его предварительно задом наперед, – на притихшего и испуганного пса и прошептал одно из волшебных заклинаний. А через несколько секунд, когда оторвавшись от бинокля взглянул на Кнедлика и увидел его уменьшенным раз в десять, он радостно прошептал:
