Ознакомительная версия.
Поняв, что это конец, Таня стала быстро отползать, слыша, как к ней, разрезая воздух, несется золотой меч. Внезапно ее ладони наткнулись на что-то на полу. Какой-то глиняный сосуд... Не вспомнив даже, что это кувшин титанов, Таня заслонилась им от меча... Но разве могла глина остановить меч, который уже подлетел к ее голове?
Неужели конец?
Последнее, что услышала Таня, был торжествующий вопль Шурасика. Послышался негромкий хлопок, и все поглотила тьма... На миг Тане почудилось, что она, стремительно вращаясь, срывается в колодец, на самом дне которого сверкают звезды...
* * *
Скрип... Лязгнуло кольцо... Жуткие Ворота распахнулись. И оттуда ринулось что-то страшное, бесформенное, безликое...
Нет... Это просто открылась дверь магпункта. Таня с трудом разлепила веки. Над ней склонилось участливое лицо Медузии. Рядом добродушно шевелились усы академика Сарданапала. Ягге, озабоченно морщась, нашептывала что-то над большой чашей. Поклеп Покле-пыч, сурово скрестив на груди руки, маятником метался вдоль окна.
– Скорее... Там Чума... В подвале... – прошептала Таня. Голос звучал слабо. Пересохшие губы спеклись.
Услышав ее шепот, все четверо магов повернулись к ней. На их лицах Таня заметила явное облегчение.
– Не волнуйся! Все хорошо. Чумы-дель-Торт больше не существует... Теперь она действительно Та-Кого-Нет, – успокаивающе произнес Сарданапал.
Таня ему не поверила. Отвратительное лицо Чумы все еще стояло у нее в памяти.
– Как нет? У нее Талисман Четырех Стихий... Она отняла его у меня, а потом... – Девочка попыталась приподняться, но бессильно упала на подушку.
Усы Сарданапала виновато поникли, но почти сразу же взмыли вверх.
– Талисмана Четырех Стихий больше нет... Вспомни, он и был твоей родинкой. К сожалению, талисманы, даже самые лучшие из них, очень хрупки. Он не достался Чуме, но не достался и нам. Кто знает, может, оно и к лучшему?
К Тане, переваливаясь, подошла Ягге и, сурово посмотрев на Сарданапала, заставила ее выпить из чашки нечто мятное, вкусное.
– Это что еще за фокусы! Цельный день девочка без памяти лежала, а вы на нее точно коршуны налетели! Сейчас вот шугану всех из палаты!
Пока Ягге вытирала ей губы, Таня продолжала вопросительно смотреть на академика. Тот, словно сдаваясь, развел руками и повернулся к доценту Горгоновой.
– Я думаю, Медузия, мы должны ей объяснить... Она изведется от беспокойства...
Медузия улыбнулась одними глазами.
– Когда Чума разрубила мечом кувшин, то выпустила силу Земли, а сила Земли, в свою очередь, вызволила из заточения титанов. Я думаю, титаны и дали тебе этот горшок, рассчитывая на нечто подобное. Им было нужно, чтобы кто-то открыл его, но не у них в темнице, а снаружи... Потом Котт, Гиетт и Бриарей ворвались в подвал и расправились с Той-Кого-Нет... Раздавили ее как букашку... Чума ничего не смогла сделать: бессмертным титанам никто не страшен... Но, сражаясь с Чумой, эти сторукие вояки разнесли добрую половину Тибидохса. Не пострадали лишь Жуткие Ворота и Большая Башня, где, по счастью, и были все ученики. Потом титаны перенесли тебя из развалин на уцелевшую половину, а сами ушли... После того как они справились с Чумой, мы, разумеется, не могли уже вернуть их в заточение. Это было бы несправедливо. К тому же у нас и без того было дел по горло. Нужно было еще снять со всех сонную магию... А тут еще эти привидения под ногами путаются. Поручик Ржевский вопит, что не будет жить в подвале и уйдет в мир к лопухоидам.
– Да никуды он не уйдет, пугало огородное! Очень он им там нужен со своими хиханьками... – не выдержала Ягге.
Сарданапал и Медузия улыбнулись. Похоже, они были с ней вполне согласны.
– Так вот что значила последняя часть пророчества, что я сотру Тибидохс. Я и правда его стерла, выпустив титанов, – виновато сказала Таня.
Сарданапал кивнул:
– Тебя никто не винит. И потом, другого выхода у тебя не было. Иначе с Чумой-дель-Торт было не справиться. Мы еще дешево отделались. Это признает даже Поклеп Поклепыч! Не правда ли? – настойчиво произнес он.
Завуч Тибидохса перестал шагать туда-сюда, поморщился, будто у него заныли разом все зубы.
– Да никого я не виню... И вообще, я, пожалуй, пойду. Хочу погулять по берегу пруда... У меня там одно... м-м-м... дельце, – буркнул Поклеп Поклепыч и быстро ретировался.
Таня засмеялась, сообразив, что проказливые карапузы-купидоны и не подумали выдернуть из сердца Поклепа свою любовную стрелу. Что ж, для такого сухаря полезно любить кого-нибудь. Пусть даже это русалка.
– А Деревянный Демон, которого выпустил Шурасик? Его поймали? – спросила Таня.
Ягге прыснула в кулак. Теперь Таня поняла, в кого Баб-Ягун такой смешливый.
– Демон-то? Дак он сдуру к титанам сунулся. Решил, что ты там, потому что там было твое сердечко... – пояснила она. – Титаны скатали его, как тесто, да завязали морским узлом, а сверху еще и значочек прикололи. Для красоты.
– А где Шурасик?
– В соседней палате, в крапивной ванне... Перевоспитывается... Он после того, как титанов увидел, малость не в себе. Чуть что, под кровать прячется... – сказала Ягге.
Таня тревожно посмотрела на Медузию.
– Да ты не думай: он не сам такой стал, – успокоила ее Медузия. – Чума его зомбировала, отняла у него волю. Оттого он и в обмороки все время падал. Ничего, Ягге его вылечит. Правда, на «белом» отделении мы его теперь точно не оставим... Эй, кто еще там? – Медузия строго обернулась.
В двери, пыхтя под тяжестью огромного, почти великанского подноса с шоколадными тортами, салатами, сладкой водой, пирожными ста тридцати сортов, уже протискивались Ванька Валялкин и Баб-Ягун. Последний, кроме того, горделиво демонстрировал Тане ее кольцо, которое явно собирался вернуть.
– Стой! А ну куда! Сказано – постельный режим! – Ягге кинулась было их выпроваживать, но, посмотрев на внука, махнула рукой:
– Ладно, только недолго! А мы пока наливочки, а, академик?
– Ну разве что наперсточек! – задумчиво чихнул Сарданапал. Кончик носа у него застенчиво замигал.
А Баб-Ягун уже опустил свой великанский поднос на одеяло к Тане. Таня подумала, что ее ждет отличный вечер. И еще сотни и тысячи отличных дней...
Ознакомительная версия.
