— Но это будет не по-спортивному, — объясняла Пачкуля. — Это жульничество.
— А где написано, что ведьмам запрещено жульничать?
Все согласно закивали. Ведьмы отнюдь не прочь схитрить.
— Но только не во время спортивных соревнований, — продолжала Пачкуля. — Всего-то нужно нормально питаться и делать зарядку. К чему тут колдовство? Оно под запретом.
Ведьмы вытаращили глаза от удивления.
— Никогда не слышала ничего более стр-р-ранного, — поразилась Макабра.
— Будут единые правила игры и хорошее ровное поле, — успокоила товарок Пачкуля.
— Где мы возьмем ровное поле? Вокруг деревья да кусты, болота да ухабы, — заныла Крысоловка.
— Есть идея, — сказала Пачкуля. — Проведем Игры в королевских садах. Вырвем с корнем розовые кусты, разметим на лужайке беговые дорожки и повыбрасываем старые статуи, чтобы не мешали спортсменам. Возможно, придется срубить пару деревьев.
— Королю вряд ли такое понравится, — не согласилась Чепухинда. — В этом году розы у него уродились.
Короля звали Фундюк, и сады его были и впрямь чудесны. Он просиживал там целыми днями, подальше от своей жены, королевы Каменки, и дочери — принцессы Сладкоежки. Дворец располагался на окраине Непутевого леса. Его окружала высокая стена для защиты от незваных гостей.
— Но это же во имя высокой цели, — беззаботно ворковала Пачкуля. — Король согласится, я уверена. А если нет, мы все равно сделаем по-своему. Так ведь, Чепухинда? Что ты думаешь?
— Должна признаться, затея мне не очень нравится, — ответила Чепухинда. — Как-то странно и безрассудно.
— То есть ты против?
— Дай подумать. Да, — бросила Чепухинда. — Твое предложение возмутительно. Кому понравится бегать и прыгать по саду? Пустая трата времени. Тем более мне уже перевалило за двести. К чему заниматься спортом? Кроме того, я Предводительница шабаша. Нужно обладать чувством собственного достоинства. Согласен, Проныра? Мы ведь не бегаем?
— Разумеется, нет. Что за абсурд? — огрызнулся Проныра, выпуская маленькие кольца дыма.
— То есть Ойлимпийских игр не будет? Ты не можешь нам запретить, не можешь!
Пачкуля упала на колени и вознесла руки.
— Пожалуйста, не говори так. Пожалуйста-пожалуйста! Я так хочу их провести!
— Я пока не решила. Меня терзают сомнения. Спорт, соревнования… Хотя, признаюсь, я не прочь насолить Фундюку.
Чепухинда злобно усмехнулась.
— Давненько мы к нему не наведывались.
— А еще это событие послужило бы рекламой для ведьм.
Тут Пачкуля угадала. Чепухинда была неравнодушна к рекламе.
— Я хочу сказать, ведьмы мы отличные, и все это знают. Но тут дело в другом. От этого выиграют все. А мы на правах хозяек будем править бал. Станем популярными, здоровыми и завоюем все золотые медали. Мы просто не можем проиграть.
— И обо мне напишут в газетах? — поинтересовалась Чепухинда.
— Непременно! — пообещала Пачкуля. — И по чаровизору покажут в самых популярных передачах. Только представь себе! Мы пройдем под своим флагом на параде открытия в традиционных костюмах. Чудесная демонстрация силы и мощи ведьм. Смех да веселье.
— Парад открытия? — переспросила Чесотка.
Все захихикали. Ну и глупа же эта Чесотка. Не знает, что такое парад.
— Да, нам нужен парад. Правда, Хьюго?
— Прафта, — согласился Хьюго. — Сначала парат, потом Икры, потом метали. Так фее и бутет.
— Все команды пройдут под своими флагами, — объясняла Пачкуля. — Разумеется, ведьмы возглавят процессию. Нам достанутся самые громкие аплодисменты.
Стервятник Барри решился задать вопрос, который вертелся на языке у всех помощников. Они во время всех обсуждений сидели и внимательно слушали. Стив вынырнул из-под кофты Вертихвостки, Хаггис вошел, наконец, в зал, а Шелупоня перестал барабанить по воздуху. Дадли же сидел с мрачным видом. Его гораздо больше заботил Хьюго.
— Разрешите говорить? — спросил Барри. — От имени помощников.
— Валяй, только по-быстрому, — рявкнула Чепухинда.
Помощникам редко позволялось высказываться на шабашах.
— Могут ли помощники участвовать в качестве спортсменов, а не прислуги?
Ведьмы так и покатились со смеху.
— Вот уж не думаю, — изумилась Макабра. — Что за дур-р-рацкая идея?!
— Ха-ха-ха! — гоготала Грымза. — Помощники против ведьм! Надо же, вот умора!
Пачкуля поймала взгляд Хьюго.
— А почему бы нет, — воскликнула она. — По правилам, участвовать может любой желающий, даже помощники.
Хохот резко оборвался. Потрясенные ведьмы молчали. Хьюго шепнул что-то на ухо Пачкуле.
— И у них будет собственный флаг, — объявила она.
— Что за глупость! — не верила Макабра.
Она до сих пор не простила того, что Хаггис не повез ее на себе.
— Мы будем бороться, — зарычал Дадли. — И флаг наш будет лучше вашего, старые дырявые кошелки! Карамба!
— Не наглей, Дадли, — урезонила его Шельма. — Радуйся тому, что Пачкуля разрешила вам участвовать. Это шабаш ведьм, и вы не должны вмешиваться. Что ты там говорила о традиционных костюмах, Пачкуля?
— Ну, шорты, какие мы носили раньше. Я подумала, что ты, Шельмочка, могла бы их сшить. У тебя ведь отменное чувство стиля.
— Нам пр-р-ридется носить шор-р-рты? — взвыла Макабра.
— А как же! Здоровая диета, чистый разум, командный дух и шорты — все, что нужно для Ойлимпийских игр. А знаете, что я еще придумала? Мы могли бы пригласить Скотта Мертвецки комментировать события и вручать медали. А еще, а еще…
Хьюго осторожно присел у нее на плече и завороженно слушал ее пылкую речь. Провести День спорта на территории дворца. Большой парад открытия. Соревнования. Медали. Все в шортах. Жители леса соберутся вместе, чтобы познакомиться поближе. Знаменитый актер Скотт Мертвецки будет вручать призы. План поистине грандиозный. И обернется он либо праздничной феерией, либо катастрофой.
Хотя бы что-то хорошее из этого вышло. По крайней мере Пачкуля отныне будет есть здоровую пищу. И Хьюго, наконец, избавится от банок со зловонной похлебкой из скунса.
В то время, как Пачкуля намечала в общих чертах план действий, гоблин по имени Красавчик уже с полчаса как стоял, прилипнув носом к витрине магазина «Сласти-мордасти».
Он впервые увидал новую кондитерскую, потому что редко наведывался в Непутевый лес из страха столкнуться лицом к лицу с ведьмами. На самом деле у гоблинов со всеми отношения были не ахти. Но с ведьмами они особенно осторожничали, ведь те могли их вмиг испепелить. (А испепеление довольно неприятная штука: яркая вспышка, крики и штаны в огне.)
Однако дело было в последнюю пятницу месяца, когда ведьмы собираются на шабаш. Красавчику об этом поведал карлик, на которого он случайно наткнулся, когда бродил по горам с пустым охотничьим мешком.
Обычно Красавчик охотился со своим семейством. Семейство, чтобы вы знали, состоит из семи гоблинов. Они все делают вместе: едят, дерутся и ведут свои глупые разговоры. Но в этот вечер Красавчик гулял один, потому что крепко поругался с остальными. Все из-за шляп. А если конкретно, поспорили они, у кого шляпа лучше. Как и все споры гоблинов, этот ни к чему не привел, но все сошлись во мнении, что у Красавчика шляпа самая дурацкая.
Красавчику очень нравился его головной убор — старая кастрюля, найденная на свалке. Ему казалось, она была похожа на шлем старинного рыцаря. Пустые фантазии. На самом деле выглядел он как гоблин с кастрюлей на голове.
Как бы то ни было, он схватил свой охотничий мешок и в ярости ушел прочь.
— Ой! — запищал карлик, завидев Красавчика. — Смотри, куда прешь!
— Тодоплюсь я, — гнусаво огрызнулся Красавчик. — Да оходу иду.
И он потряс перед носом у карлика мешком с традиционной дырой внизу. (Гоблины упорно продолжают вырезать дыры в мешках и никак не поймут, почему им не удается ничего донести до дому. Это один из глупейших обычаев гоблинов, один из многих.)
— Почему? Сегодня ведь не вторник.
(Очередная традиция. Гоблины охотятся исключительно по вторникам. И все, включая потенциальную добычу, в курсе. Каждый раз, возвращаясь ни с чем, гоблины недоумевают и кормятся лишь супом из крапивы.)
— Разве? — усомнился Красавчик.
Календаря у гоблинов не было, и дни недели они отсчитывали по пальцам. Впрочем, случалось и ошибаться.
— Вот именно, — насмехался карлик. — Сегодня пятница. Последняя пятница месяца. Ночь ведьминого шабаша. Ты вообще хоть о чем-нибудь представление имеешь?
— Я имею пдеставление о том, чдо сейчас тебя поколочу, — сердито проговорил Красавчик.
— Ой-ой-ой, напугал! — захихикал карлик и ушмыгнул прочь.
А гоблин остался размышлять над его словами.
