На кадку он кинул хлебных крошек, налетели куры с цыплятами и наперебой забарабанили по дну. Мальчик затаился, сидит ни жив ни мертв.
Когда куры с цыплятами, поклевав крошки, снова разбрелись по двору, отец выпустил сына из-под кадки и сказал:
— Ну, слава богу, сынок, беда миновала, войско прошло. Теперь посмотри-ка, кругом блины лежат. Только что прошел блинный дождь.
— Блинный дождь? — переспросил сын.
— Да, нынче такой день, что блины с неба падали. Беги, собирай их и кушай на здоровье!
Сын принялся собирать и есть блины. С голоду все собрал, все съел, потом подошел к матери и похвалил.
— Очень вкусные блины!
— Когда с неба падают, они всегда бывают вкусными, — поддакнула мать.
Проходит день, два, неделя, а у соседки барана нет как нет. Поискала она в своей деревне, поискала в соседних, не нашла. Наконец, решив, что мальчик говорил не зря и что это не чьего-нибудь, а ее барана закололи соседи, пошла на них жаловаться старосте.
Заявляется староста с понятыми к старику и старухе и спрашивает:
— Вы закололи соседского барана?
— Нет, нет, что вы! — в один голос отпираются старик со старухой. — Такого греха за нами никогда не водилось.
Тогда староста обратился к самой соседке:
— С чего ты взяла, что они закололи? Кто тебе сказал?
— Да вон их сынишка, — показала соседка на мальчика.
— Что же он сказал тебе?
— Сказал: «Вашего барана мы закололи, а шкуру спрятали под сенями».
Начали допрашивать мальчика.
— Твой отец заколол барана?
— Заколол, — ответил мальчик.
— Когда заколол?
— Накануне блинного дождя.
— Блинного дождя! — удивился староста с понятыми. — А когда он шел?
— В тот день, когда через деревню цыплячье войско проходило.
— Какое еще цыплячье войско? — начал терять терпение староста. — Откуда оно взялось и когда ты его видел?
— Да я же говорю: в тот самый день, когда блины с неба падали. Много блинов упало. Я их собирал на крыше, на кадках, на дворе. Вы не пробовали? Очень вкусные! И вот в тот же день налетело на деревню и цыплячье войско. Пришлось такого страху натерпеться, что едва жив остался.
— О каком-то блинном дожде да цыплячьем войске говорит, попробуй, разбери, — обратился староста к понятым. — Похоже, у парнишки не все дома. Не будем время терять, чтобы слушать его глупую болтовню.
Махнули рукой да и ушли.
Так и спаслись старик со старухой от беды.
УГОДИЛ В РАЙ
авным-давно жили в одном селении старик со старухой. Как-то поехал старик на своем ишаке в лес за дровами. Большое дерево на ишаке не увезешь, начал старик рубить сучья. Залез на дерево, уселся на сук и его же рубит. Проходивший мимо человек увидел старика на суку, который он рубил, и говорит:
— Послушай-ка, дровосек, ты ведь грохнешься!
Старик пропустил мимо ушей слова прохожего, но вскоре и в самом деле грохнулся на землю.
«Этот умный человек знал, что я упаду, может, он знает и когда я умру; спрошу-ка его об этом», — подумал старик и, усевшись на тележку, погнал своего ишака вслед прохожему. Догнал его, спрашивает:
— Ты знал, что я упаду, может, ты знаешь и когда я умру? Если знаешь, скажи, пожалуйста.
Человек остановился в недоумении и не сразу нашелся что ответить.
А старик свое:
— Сделай милость, скажи, если знаешь.
Тогда человек сообразил, с кем имеет дело и, чтобы отвязаться от старика, сказал:
— Ты умрешь, когда твой ишак трижды испортит воздух.
Услышав такие слова, старик быстро сел на свою тележку и поехал домой. А чтобы ишак бежал порезвее, он его время от времени нахлестывал кнутом. Но вот хлестнул посильнее и — треск! — ишак испортил воздух.
— О, боже! — воскликнул старик. — У меня уже разболелась голова!
Едет дальше, опять порезче ударил ишака кнутом, а тот — треск! — и опять испортил воздух.
— О, боже! — причитает старик. — У меня теснит в груди.
Чувствуя, что жить ему остается совсем мало, а до дома еще далеко, старик всячески торопит ишака. Уже перед самым селением он опять огрел его кнутом, и ишак в третий раз ответил ему знакомым треском. Услышав его, старик сваливается с тележки на землю и начинает умирать.
— Умираю! — говорит он сам себе. — Вот я уже и совсем умер.
Ишак с тележкой поплелся к дому. А навстречу ехала подвода, груженная яблоками. Завидев лежащего на дороге старика, лошадь испугалась и понесла вскачь, вывалив яблоки на умирающего.
Старик, заслышав, что на него посыпались яблоки, решил, что попал в рай и бог послал ему райских яблок за его праведную жизнь. Ну, а если бог послал — значит, можно и отведать тех яблок. Лежит, ест, нравятся ему райские яблочки!
Между тем хозяину яблок удалось справиться с лошадью и он вернулся. Увидев старика все так же лежащим на земле и поедающим его яблоки, человек спросил:
— Почему ты здесь лежишь и что тут делаешь?
— Я скончался, бог за мою праведную жизнь ввел меня в рай и вот, как видишь, послал яблок.
Тогда хозяин яблок и раз, и два вытянул старика своим ременным кнутом. Старик тотчас же ожил, вскочил и — подавай бог ноги! — помчался домой. А когда прибежал, долго рассказывал свой старухе, как он умер и угодил в рай, и как в том раю бог угостил его сладкими яблоками…
КАК ЛОВИЛИ ЛУНУ
одной маленькой глухой деревушке жили старик со старухой. Как-то в день Пасхи, под вечер, старуха пошла набрать воды из колодца. Заглянула в колодец и увидела в нем Луну. Удивилась старуха тому, что Луна сошла с неба и в колодец упала, испугалась и побежала в избу старику рассказывать.
Старик взял кочергу и вместе со старухой вышел ловить Луну. Опустил он кочергу в колодец, дернул, а кочерга возьми да за сруб зацепись. Тянут-потянут вместе со старухой — никак вытащить не могут. Поднапряглись из последних сил, и тут деревянный черен оторвался от кочерги, кочерга упала в воду, а старик со старухой отлетели в разные стороны.
Подымаясь с земли, старик увидел на небе Луну и сказал с досадой и сожалением:
— Ах ты, шельма! Хотел на стенку повесить, чтобы в избе светила, так нет — улетела.
ПИРОГ ВЕРЕВОЧКОЙ
или-были старик со старухой. Как-то собрался старик в поле свою полоску пахать и еще накануне вечером наказал старухе:
— Испеки-ка мне, старуха, пирог, да не простой, а веревочкой.
Захотелось старику отведать пирога, заделанного по краю витым узором, да и все тут.
Уехал он в поле, а старуха осталась пирогом заниматься. Целый день вила веревку. Старик уж и с поля вернулся, а она все еще вьет свою веревку.
— Ну, как, — спрашивает муж, — испекла пирог?
— Веревку вить и то еще не кончила, — отвечает жена.
— Э-э, старуха, не вышло из тебя стряпухи, — говорит муж. — Не смогла простого дела сделать, пирог веревочкой испечь — тогда завтра поезжай в поле пахать, а я сам займусь стряпней.
Наутро жена поехала в поле, а муж остался домашние дела делать. Пирог — пирогом, а еще жена наказала ему и масло сбить, и за клушкой с выводком цыплят присмотреть.
Взялся он за пахтанье, начал масло сбивать. Понадобилась вода, а воды дома не оказалось. Пошел мужик за водой на колодец, а корчагу с пахтаньем себе на шею повесил. Все бы ничего, да стал воду доставать, наклонился — у него пахтанье по шее, да по лицу в колодец потекло.
Вернулся наш хозяин на свое подворье, увидел, что цыплята разбрелись в разные стороны, и давай их ловить да веревочкой к маме-наседке привязывать. Привязал, вошел и избу, выглянул в окно — ястреб, откуда ни возьмись, налетел на клушку, схватил ее и унес вместе с цыплятами.
Заглянул мужик в печку, где надо бы пирогу уже испечься, а только пирог почему-то растекся в разные стороны да ко всему прочему еще и подгорел.
