Не доезжая до дома Кудая, он нашел удивительно красивое место. Там росли белые березы, на берегу лежал серый и белый песок. Там Кудай воду брал. Постелил Мака-Маатыр белый пышный ковер, вывесил шубу из горных красот и лежит.
Утром слуги Кудая пришли за водой. Увидели человека, который лежал, повесив удивительно красивую шубу. Чтобы не забыться от такой красоты, укусили себя за большие пальцы, бросили ведра и убежали, все сыновьям Кудая рассказали. Три сына Кудая пришли и спросили:
— Какому человеку и за что отдашь эту шубу?
— Если сестра ваша покажет половину своего лица, отдам, — так сказал Мака-Маатыр.
Те побежали к сестре. Когда пришли, она расчесывала золотым гребнем свои золотые волосы. Братья сказали:
— Богатырь Мака вывесил удивительно красивую шубу и лежит. Он сказал, что отдаст ее, если ты покажешь половину своего лица.
— Смеетесь над тем, над чем нельзя смеяться, требуете того, чего нельзя требовать. Чужой запах не буду нюхать, чужую еду не стану есть, половину лица не покажу, — сказала сестра.
— Что с тобой случится, если покажешь половину лица? — обиделся старший брат.
— Чем обижать брата, пусть обижают меня, — так подумав, девушка пошла к шалашу Мака-Маатыра с золотым гребешком в руке.
Успел ли увидеть половину ее лица Мака-Маатыр, нет ли, — она повернулась и тут же ушла. Братья шубу забрали.
Во второй день он вывесил шубу, сшитую из всех красот лугов. Утром слуги Кудая опять спустились за водой. Видят: сегодняшняя шуба краше вчерашней. Чтобы не забыться, закусили себя за мизинцы и убежали, все сыновьям Кудая рассказали. Те снова пришли.
— Кому и за что отдашь эту шубу? — спросили.
— Отдам, если ваша сестра покажет родинку, что у нее под мышкой, — сказал Мака-Маатыр.
Братья прибежали к сестре:
— Вчерашняя шуба так себе, сегодняшняя шуба лучше! Богатырь Мака говорит, что, если ты покажешь родинку под мышкой, отдаст ее нам, — сказали они.
— Смеетесь над тем, над чем нельзя смеяться, требуете того, чего нельзя требовать. Чужой запах не буду нюхать, чужую еду не стану есть, роднику не покажу, — сказала сестра.
— Раз даже ты не хочешь мне достать эту шубу, кто поможет мне, кому еще я нужен? — обиделся на нее средний брат.
— Чем ломаться костям моего брата, пусть лучше ломаются мои белые кости, — подумала сестра и пошла к Мака-Маатыру.
Успел ли он увидеть родинку под мышкой или нет, — девушка тут же ушла. Три сына Кудая взяли шубу и убежали.
На третий день он вывесил шубу из речных красот и лежит. Утром люди Кудая опять спустились за водой. Висела там шуба краше всех! Люди, увидав ее, чтобы не забыться, дернули себя за уши и, бросив ведра, убежали.
Через некоторое время пришли три сына Кудая. Вот шуба так шуба: светится, как луна, сверкает, как солнце!
— Эту шубу какому человеку и за что отдашь? — спросили они.
— Если ваша сестра выпьет араку, налитую в наперсток, тогда отдам вам, — сказал он.
Парни побежали к сестре:
— Сегодняшняя шуба лучше предыдущих: светится, как луна, сверкает, как солнце. Богатырь Мака сказал, что отдаст, если ты выпьешь араку из наперстка.
— Смеетесь над тем, над чем нельзя смеяться, требуете того, чего нельзя требовать. Чужой запах не буду нюхать, чужую еду не стану есть, араку из наперстка пить не буду, — сказала сестра.
— Двум братьям достала шубы, только мне не хочешь достать! Кому я такой нужен? — обиделся младший брат.
— Чем обижать младшего брата, пусть обидят меня, — подумала девушка, взяв свой золотой гребешок, спустилась к Мака-Маатыру. Три брата с ней пришли. Богатырь подал шубу, и они, обрадовавшись, с ней убежали.
А девушке Мака-Маатыр налил араку в наперсток.
Она выпила и тут же опьянела, упала на белый пышный ковер, растрепались ее золотые волосы. Мака-Маатыр завернул ее в ковер, взвалил на спину и пошел.
Долго-долго шел, дочь Кудая попробовала пошевелиться и поняла, что жива: Мака-Маатыр, взвалив ее на спину, несет куда-то, оказывается.
— Богатырь Мака, что я плохого сделала, зачем так меня несешь? Сейчас я умру, ведь умереть мне недолго, — сказала она.
Мака-Маатыр молча идет.
— Ах, Мака, умираю! — сказала она. Но он все идет.
— Мака, умираю! — говорит она снова. Но он, не слушая, идет.
— Мака-Маатыр, смерть моя пришла, — сказала девушка, и тогда Мака-Маатыр подумал: «И правда, человек, выпивший сто тажуров араки, может умереть», — и развязал ее.
Развязал и увидел, что светлое ее лицо стало похоже на бурую печень, румяное ее лицо стало, как красная ржавчина. Как только освободил ее, она сотворила родник с белыми камушками, сделала золотой ковш.
Выпила три ковша воды, вздохнула: «Ох!» Покрасневшее ее лицо оживилось.
Села и спросила Мака-Маатыра:
— Что плохого я сделала? Куда несешь меня?
— Пущенная стрела камня не минует, посланный человек от бия не вернется ни с чем. Тесть мой Улуг-Пий просил меня привезти младшую дочь Кудая, — сказал он.
— Если просил твой каан, Улуг-Пий, то пойдем в его поместье, — сказала она.
Тем временем трое сыновей Кудая мерили шубы, спори ли, чья лучше. Один говорил: «У меня лучше», другой: «У меня». Тут опомнились, а сестры нет, оказывается. Побежали братья и догнали сестру.
— Алтын-Тана, куда идешь? — спросили они.
— Три дня мучили вы меня, не давали покоя. Разве вы никогда не видали шуб? Я говорила, что чужую еду не буду есть, чужим запахом не буду дышать, зачем вы три дня меня просили вам шубы достать? Каан Улуг-Пий зовет. Пока не дойду до него, домой не вернусь, — сказала она.
Шубы не в радость братьям стали. Закручинившись, вернулись они домой.
Алтын-Тана и Мака-Маатыр дальше пошли. Хотя далеко было, но дошли до Улуг-Пия.
— Я сама не войду, Улуг-Пий пусть выйдет меня встречать, — сказала Алтын-Тана.
Мака-Маатыр передал это Улуг-Пию. Он вышел, увидел красоту девушки и зарделся. Алтын-Тана брови нахмурила и гордо сказала:
— Э-э, Улуг-Пий, что плохого я сделала, зачем меня на эту землю позвал? Белый скот твой, народ твой, что в достатке живет, пусть превратится в черную землю, сам ты стань красной лисицей и беги, — так прокляла его.
Скот и народ его черной землей стали, Улуг-Пий сам стал красной лисицей и убежал прочь. Жена Мака-Маатыра тоже пропала. Погоревал по ней богатырь и женился на Алтын-Тане, ушли они с этого места.
Мало ли, много ли шли. На берегу белого моря, у подножья белой горы, твердую землю раскапывая, добротный дом поставили, мягкую землю раскапывая, железный дом построили. Стали жить.
Долго жили они вместе. Как-то раз Мака-Маатыр уехал на охоту. Взобравшись на склон белой горы, всматриваясь в земли отца, сел и заплакал. Выплакавшись, вернулся домой. Алтын-Тана спросила:
— Почему ты плакал, Мака-Маатыр? На мой шелковый платок упали три слезинки.
— Грудью напоролся на сук, — соврал он.
Назавтра же опять уехал на охоту. Алтын-Тана хозяйку деревьев старуху Шыпылдай отхлестала, приговаривая:
