Первую остановку – нужно же мне было чуть-чуть передохнуть! – мы сделали возле будки с вывеской «МОМЕНТАЛЬНАЯ ФОТОГРАФИЯ».
– А не запечатлеть ли вас на память? – пришла мне в голову светлая мысль. – Дядюшка, дай нам, пожалуйста, десять гнэльфдингов, мы хотим сфотографироваться!
– Ты и так не забудешь эти физиономии, – отмахнулся от меня Кракофакс. – А мне они будут сниться до глубокой старости, в этом я твердо уверен!
Однако я сумел уговорить старого скрягу, и он, горько стеная, достал из кармана несколько мелких монеток.
– Девять гнэльфдингов, почти столько, сколько ты просил, – сказал он, протягивая мне дрожащей рукой сверкающие на солнце монеты.
К счастью, этой суммы с лихвой хватило на шесть крошечных снимков: один мой, один Везунчика, один Сахарка, один Лакомки и два Кнедлика (вид сзади и вид спереди). Свои фотографии мы с Кнедликом отдали мышатам, а те подарили нам свои.
Передавая свой скромный дар, рассудительный Везунчик сказал мне:
– Ты, Тупсифокс, можешь повесить снимки на стену и любоваться ими хоть каждый день. Это очень удобно и красиво!
А Лакомка, поглядывая на Кнедлика, добавила:
– Или, если захотите, можете поместить их в такую круглую штучку… Кажется, она называется «мордальон», и носить их на шее на цепочке.
– Ты говоришь о медалях? Кнедлику они не светят, не та порода! – улыбнулся я в ответ.
– Лакомка имела в виду медальон, – поправил сестру Сахарок. – Медальоны все имеют право носить.
– Никогда не видел собак с медальонами на шее! – усмехнулся Кракофакс. – Наш барбос будет первым!
И, перестав улыбаться, он скомандовал:
– Ну, хватит прохлаждаться! Марш вперед: арена ждет своих героев!
Но дядюшка немного ошибся: наших малюток ждала не арена, а темный вагончик с десятком больших и маленьких клеток. В самых больших клетках лежали на подстилках три рыжеватой масти пса с очень скучными мордами. В клетках поменьше сидела дюжина разноцветных котов и кошек. Самые маленькие клетки были пустые.
– Эти – для вас! – шепнул я мышатам. – Спасайтесь пока не поздно!
– Спасаться никогда не поздно, – ответил мне так же шепотом Везунчик. – Главное, не терять самообладания и твердость духа!
Наше появление в вагончике почему-то не произвело большого впечатления на его жильцов. Псы даже не подумали вставать с подстилок, а коты и кошки, сверкнув изумрудными и оранжевыми очами в нашу сторону, быстро отвели свои взгляды и принялись тихо урчать и мурлыкать.
– Репетируют! – догадалась Лакомка. – Знакомая мелодия, где я ее раньше слышала?
– По телевизору недавно передавали, – вспомнил и я этот мотив. – Мюзикл композитора Уэббера «Кошки». По-моему, ваши будущие коллеги здорово фальшивят!
Дискуссию на музыкальную тему прервал хозяин цирка господин Покус. Он вышел из маленькой комнатки и, увидев нас, громогласно пророкотал:
– А, вот и вы! Проходите, уважаемая публика, занимайте, пожалуйста, свободные места в партере!
И он показал нам на деревянную лавку возле стены.
Когда все расселись, господин Покус сказал:
– Ну-с, проведем сейчас небольшой экзамен новобранцам, а потом заключим контракт. Условия уже оговорены, текст договора уже написан. Выпускайте своих красавцев, а я выпущу парочку своих. Пусть они привыкнут друг к другу.
Кракофакс взял коробку и бережно вынул оттуда притихших мышат. Положил их на пол и ласково спросил:
– Вы готовы к экзамену на будущих цирковых звезд?
– Готовы, – пролепетала чуть слышно Лакомка.
А Сахарок добавил:
– Готовы к экзамену, но не к встрече с «коллегами»…
– Пустяки, приятель! – успокоил его Альберт Покус. – Ахилл и Пурш обожают «Вискас». От мышей их обычно тошнит!
С этими словами хозяин цирка открыл дверцу одной из клеток и выпустил на свободу рыжего кота Ахилла и серого, в темную полоску, кота Пурша.
– Первый экзамен вы сдали на «отлично», – похвалил мышат господин Покус, придерживая с трудом за шкирку любопытных котов, рвущихся познакомиться поближе с тремя юными дарованиями. – Гнэльфским языком вы владеете прекрасно. Теперь посмотрим, как вы споетесь с моими солистами. Пурш, Ахилл, делайте «стойку»!
Альберт Покус отпустил котов, и они, дружно встав на задние лапы, замерли, как солдаты на посту.
– Мальчики, прошу наверх! – скомандовал хозяин цирка Везунчику и Сахарку и жестом указал, куда им следует забраться: на головы котов!
– Главное, не теряй самообладания, – шепнул я Везунчику, который почему-то стал серей, чем обычно. – Видишь, Сахарок не боится!
– Боится, только не подает виду, – прошептал Везунчик в ответ и начал карабкаться на Ахилла (место на голове Пурша уже было занято ловким Сахарком).
– Так… Молодцы… А теперь делайте «стойку»! – снова приказал хозяин цирка, на этот раз мышатам.
Братья послушно выполнили его команду.
– Отлично. А ты, красавица, пока стоишь без дела? – обратился Альберт Покус к Лакомке. – Посмотрим, какая из тебя получится гимнастка. Прыгай Ахиллу в переднюю лапу и ничего не бойся!
Лакомка посмотрела на Кракофакса взглядом, полным мольбы о спасении.
– Господин Покус сказал «в лапу», а не «в рот», – успокоил ее мой дядюшка. – Если хочешь, я тебя подсажу!
– Я сама…
Лакомка разбежалась, прыгнула сначала дядюшке на живот, а оттуда перелетела, словно пушинка, на вытянутую вперед лапку рыжего кота.
– Ахилл, Пурш, начинайте жонглировать! – раздалась очередная команда Альберта Покуса.
В ту же секунду Ахилл резко взмахнул лапой, в которой сидела перепуганная мышка, и Лакомка взмыла вверх под самый потолок вагончика. А затем камнем упала вниз. Но угодила не в лапку Пурша, а в коробку из-под обуви (я стоял рядом с полосатым котом и по-прежнему сжимал в объятиях «транспортное средство» для мышей).
– Плохо, Пурш, плохо! – пожурил виновника аварии хозяин цирка. – Если еще раз не поймаешь мышку, то останешься на ужин без «Вискаса»!
Альберт Покус достал Лакомку из коробки и снова велел ей запрыгнуть Ахиллу в лапу.
– Алле-ап! – крикнул он через мгновение.
– Мурр-ап! Мурр-ап! – повторили за ним Ахилл и Пурш, перебрасывая друг другу белый пушистый комочек. – нашу Лакомку.
– Великолепно, экзамен сдан! – похвалил хозяин цирка бедных малюток-мышат. – Сейчас подпишем контракт и можете отдыхать!
– А гонорар? Не забудьте про гонорар! – занервничал, было, мой дядюшка.
Но господин Покус его сразу успокоил:
– Не волнуйтесь. Вот вам задаток. А юным артистам я тоже дам немного денег на карманные расходы. С их умом и красноречием они сумеют найти им должное применение!
И хотя Кракофакс был с господином Покусом совершенно не согласен, спорить с ним он однако не стал. В конце концов каждый имеет право тратить свои деньги как ему заблагорассудится. Даже если это заведомая глупость!
А теперь я расскажу о событиях, свидетелем которых я не был, но о которых мне подробно поведали сами участники этих событий.
Для начала давайте перенесемся в старинный город Мерхендорф и заглянем в один из его замков. Вы, конечно, догадались, какой именно замок я имею в виду? Ну, разумеется, замок баронессы Луизы фон Фитингоф! Сама баронесса недавно переехала в Гнэльфбург, прихватив с собой часть «чудесного наследства»: волшебное зеркало с выходящей из него Зеркальной Принцессой Уллой, пса-привидение Шнапса, поросенка Хрю-Хрю (самого обыкновенного поросенка, которого все почему-то называли «необыкновенным». Наверное потому, что он умел разговаривать по-гнэльфски. Но в Мерхендорфе все владели этим языком, даже мыши, живущие в подвале замка.)
Но я, пожалуй, рано завел речь о мышах. Сначала давайте я перечислю тех, кто остался в замке после того, как его покинула старая баронесса.
Во-первых, это рыцарь Ольгерд и бравый толстячок Ганс-Бочонок. Оба славные малые и оба привидения. «С кем не бывает!» – как сказал мой дядюшка при первой встрече с ними.
Во-вторых, это супружеская пара молодоженов Кэтрин и Рихард. Настоящие гнэльфы, хотя ведут свой род от манекенов.
И наконец, это стая мышей, живущая в подвале замка. Всех членов огромного семейства я перечислять не стану, назову только двоих: Пикника и Сыроежку – родителей наших бедных малюток. Именно Пикник и станет на какое-то время главным героем моего правдивого повествования.
Пикник и Сыроежка заметили пропажу трех мышат не сразу. Во-первых, у них кроме Везунчика, Сахарка и Лакомки было еще пятеро мышат. Эта пятерка так и сновала перед глазами отца и матери: туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда… От их мельтешения голова Сыроежки начинала кружиться, и несчастная мышка часто закрывала глаза, лишь бы не видеть этот мечущийся перед нею табун. А попробуйте сосчитать крошечных малюток, когда у вас опущены веки – обязательно собъетесь со счета!
