— Нет, — сказала Вайолет, — но…
— А означает оно то, что, по-моему, Стефано собирается выкрасть мою змею, — сказал Дядя Монти, — и представить ее в Герпетологическом обществе. Поскольку это новый вид, то я никак не смогу доказать, что открытие принадлежит именно мне. Мы и оглянуться не успеем, как Невероятно Смертоносная Гадюка станет называться Змея Стефано или как-нибудь не менее отвратительно. А коль скоро он это планирует, только представьте себе, во что он превратит нашу перуанскую экспедицию. Каждая жаба, которую мы поймаем, каждый образчик яда, который мы поместим в пробирку, каждое змеиное интервью, которое мы запишем на пленку, — все, что мы сделаем, попадет в руки шпиона Герпетологического общества.
— Это не шпион Герпетологического общества, — нетерпеливо воскликнул Клаус. — Это Граф Олаф!
— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — взволнованно сказал Дядя Монти. — Подобное поведение столь же подло, как поведение того страшного человека. Именно поэтому я так и поступаю. — Он поднял руку и помахал в воздухе сложенными бумагами. — Как вам известно, завтра мы отбываем в Перу. Это наши билеты на «Просперо», прекрасный корабль, который доставит нас через океан к берегам Южной Америки. Он отплывает в пять часов. Билет для меня, билет для Вайолет, билет для Клауса, а вот билета для Солнышка нет, поскольку для экономии мы спрячем ее в чемодане.
— Диип!
— Шучу, шучу. А вот это уже не шутка. — И Дядя Монти с пылающим от возбуждения лицом принялся рвать в клочки одну из сложенных бумаг. — Это билет Стефано. Завтра утром я намерен сообщить ему, что он должен остаться здесь и вместо путешествия по Перу присматривать за моими образцами. Только так можем мы обеспечить успех нашей экспедиции.
— Но, Дядя Монти… — сказал Клаус.
— Сколько раз тебе повторять, что взрослых нельзя перебивать? — прервал его Дядя Монти, тряся головой. — Во всяком случае я знаю, что вас тревожит. Вас тревожит, что случится, если он останется здесь один с Невероятно Смертоносной Гадюкой. Не тревожьтесь. Гадюка примет участие в нашей экспедиции. Она будет путешествовать в переносной клетке для змей. Не понимаю, почему у тебя такой мрачный вид, Солнышко. По-моему, ты должна радоваться, что у тебя будет такая спутница. Так что веселей, bambini. Как видите, ваш Дядя Монти держит ситуацию под контролем.
Когда кто-то немного не прав — скажем, когда официант добавляет вам в кофе обезжиренного молока вместо молока пониженной жирности, — то зачастую не составляет никакого труда объяснить ему, насколько и в чем он не прав. Но если кто-то на редкость не прав — скажем, когда официант кусает вас за нос, вместо того чтобы выполнить ваш заказ, — вы так удивляетесь, что лишаетесь способности вообще что-нибудь сказать. У вас слегка отвисает челюсть, глаза сами собой начинают моргать, а язык прилипает к кебу. Именно это и произошло с бодлеровскими детьми. Дядя Монти был настолько не прав, принимая Стефано за шпиона Герпетологического общества, а не за Графа Олафа, что трое детей просто не знали, как объяснить ему истинное положение дел.
— Ну ладно, мои дорогие, — сказал Дядя Монти. — Мы уже и так потратили большую часть утра на разговоры. Нам надо… — Но тут он прервал сам себя и, вскрикнув от боли и удивления, упал на землю.
— Дядя Монти! — крикнул Клаус. Бодлеровские дети увидели, что на нем лежит большой блестящий предмет, и почти сразу поняли, что это тяжелая бронзовая лампа для чтения, та самая, что висела над креслом в комнате Клауса.
— Ой! — сказал Дядя Монти, спихивая с себя лампу. — Она меня здорово ушибла. Наверное, долго будет болеть. Хорошо, что она не упала мне на голову, тогда бы не избежать беды.
— Но откуда она взялась? — спросила Ваолет.
— Должно быть, упала из окна, — сказал Дядя Монти, указывая на комнату Клауса. — Чья это комната? Если не ошибаюсь, твоя, Клаус. Тебе следует быть более осторожным. Такие тяжелые вещи нельзя вывешивать из окна. Видишь, что могло случиться.
— Но эта лампа была далеко от окна, — сказал Клаус. — Я держу ее в алькове, чтобы читать в большом кресле.
— Послушай, Клаус, — сказал Дядя Монти, поднимаясь на ноги и протягивая ему лампу, — неужели ты действительно думаешь, что я поверю, будто лампа сама выпорхнула из окна и прыгнула мне на плечо? Пожалуйста, отнеси ее обратно в комнату и поставь в безопасном месте. И больше ни слова об этом.
— Но…— начал Клаус, однако старшая сестра его перебила.
— Я тебе помогу, Клаус, — сказала Вайолет. — Мы найдем для нее безопасное место.
— Хорошо, только не задерживайтесь, — сказал Дядя Монти, потирая плечо. — Увидимся в Змеином Зале. Пойдем, Солнышко.
Пройдя через холл, все четверо расстались на лестнице: Дядя Монти и Солнышко вошли в огромную дверь Змеиного Зала, а Вайолет и Клаус понесли лампу в комнату Клауса.
— Ты прекрасно знаешь, — прошептал Клаус на ухо Вайолет, — что я не был неосторожен с этой лампой.
— Конечно знаю, — так же шепотом ответила Вайолет. — Только объяснять это Дяде Монти бесполезно. Он думает, что Стефано герпетологический шпион. Тебе не хуже меня известно, что это проделка Стефано.
— Ты очень умна, раз догадалась об этом, — раздался голос с верхней площадки. Вайолет и Клаус чуть не уронили лампу от удивления. Говорил, конечно, Стефано, или, если вам так больше нравится, Граф Олаф. — Впрочем, вы всегда были умными детьми, — продолжал он. — Слишком умны, на мой взгляд, но ничего, вам не долго болтаться у меня под ногами.
— Зато вы никогда особым умом не отличались, — в ярости проговорил Клаус. — Эта тяжелая бронзовая лампа едва нас не задела, а если с сестрой или со мной что-нибудь случится, вам никогда не удастся прибрать к рукам состояние Бодлеров.
— Да что ты говоришь, — усмехнулся Стефано, зловеще обнажая зубы. — Если бы я хотел причинить вред тебе, сирота, твоя кровь уже водопадом лилась бы по этой лестнице. Нет, здесь, в этом доме, я и волоса не трону ни на одной бодлеровской голове. Вам, малышам, нечего меня бояться, пока мы не окажемся в таком месте, где преступления не так-то легко раскрыть.
— И где же это? — спросила Вайолет. — Мы намерены оставаться здесь, пока не вырастем.
— В самом деле? — проговорил Стефано подлым-подлым голосом. — Надо же, а я-то думал, что завтра мы уезжаем из страны.
— Ваш билет Дядя Монти разорвал, — с торжеством объявил Клаус. — Он вас заподозрил и изменил планы, так что вы с нами не едете.
Улыбка Стефано превратилась в гримасу, и детям показалось, что его грязные зубы стали расти. Его глаза стали такими блестящими, что Вайолет и Клаусу было больно на них смотреть.
— Я бы не слишком полагался на это, — сказал он грозным-грозным голосом. — Случай может изменить даже самые хорошие планы. — Острым пальцем он показал на бронзовую лампу для чтения. — Ведь все время что-то случается.
Скверные обстоятельства обычно портят то, что при ином раскладе было бы очень приятно. Именно так получилось с бодлеровскими сиротами и фильмом «Зомби на снегу». Весь день трое встревоженных детей просидели в Змеином Зале под насмешливыми взглядами Стефано и под рассеянную — здесь слово «рассеянная» означает «не сознающая того, что Стефано на самом деле не Стефано, а Граф Олаф и, значит, очень опасен» — болтовню Дяди Монти. Поэтому, когда наступил вечер, сиротам было не до кинематографических развлечений. В джипе Дяди Монти не хватало места для него, Стефано и троих сирот, поэтому Клаус и Вайолет уселись на одно сиденье, а Солнышку пришлось пристроиться на грязном колене Стефано. Но Бодлеры были настолько поглощены своими мыслями, что не ощутили неудобства.
В зрительном зале дети сидели рядом, Дядя Монти занял место у прохода, Стефано поместился между ними и весь сеанс бросал себе в рот воздушную кукурузу. Но сироты были слишком обеспокоены, чтобы закусывать, и слишком поглощены усилиями проникнуть в планы Стефано, чтобы получить удовольствие от «Зомби на снегу», фильма просто замечательного. Когда зомби в первый раз поднимались из сугробов, окружающих альпийскую рыбачью деревушку, Вайолет старалась представить себе, каким образом Стефано мог бы пробраться без билета на борт «Просперо» и сопровождать их в Перу. Когда отцы города возводили преграду из крепкого дуба, в которой зомби все равно прогрызут лазы, Клаус ломал голову над тем, что имел в виду Стефано, говоря о разных случайностях. А когда Герта, маленькая молочница, подружилась с зомби и вежливо попросила их перестать поедать обитателей деревни, Солнышко, которая по причине слишком юного возраста не понимала всей сложности положения сирот, старалась придумать способ расстроить планы Стефано, каковы бы они ни были. В финальной сцене фильма зомби вместе с жителями деревни веселились на Майском празднике, но трое бодлеровских сирот так нервничали и испытывали такой страх, что не могли радоваться заодно с ними. По дороге домой Дядя Монти попробовал заговорить с молчаливыми, встревоженными детьми, которые сидели на заднем сиденье, но они почти не отвечали, и он вскоре замолк.
