– Я то?
– Правильно, – воскликнул папа. – Сегодня – космонавтом, завтра – врачом, послезавтра – артистом, а послепослезавтра – храбрым воином, однако кем вырастишь – никто не знает.
Так и Зёрнышко, зародившись в земле, не знало, кем ему становиться.
Когда его росток показался над поверхностью почвы, зёрнышко решило стать высокой травинкой. Травинок рядом с ним было много. Все они, взявшись за ручки, дружно росли на большом, уходящим за горизонт поле.
– Эх! – пискнул пока ещё росток. – Как мило быть среди друзей. Просыпаться в капельках утренней росы. Нежиться под лучами ласкового солнца и танцевать под музыку лёгкого ветра. Прелесть! Прелесть! Решено – буду луговой травой.
Но не тут-то было. Как-то раз пришёл на поле козёл, увидел, сколько травы наросло и воскликнул радостно:
– Ничего себе! Вот это угощение! На целую неделю хватить всему моему семейству. Теперь можно не думать о завтраках, обедах и ужинах – вот, они!
И козёл с удовольствием оглядел необъятное поле.
– Много ли у вас родственников, уваж-ж-жаемый?! – прижимаясь от страха к земле, спросил росток.
– У меня? – развеселился козёл. – Целое стадо! Мы, козлы, все друг другу братья, сестры, племянницы и племянники, тётки и дядьки. Так что не горюй, и ты в дело пойдёшь, и тебя кто – нибудь съест. Ты ведь для этого растёшь?
Росток представил, как его жуёт козлиное семейство и раздумал становиться луговой травинкой. Раздумал и тут же приоделся в кору:
– Вот тебе! – победно воскликнул росток. – Я теперь жёсткий! Стану сеянцем – молодым деревцем. Расти буду похожим вон на то дерево, что притулилось на краю травяного поля.
Ну-ка, ну-ка, давайте посмотрим, что за дерево приглянулось сеянцу?
Красивое деревце: ажурная листва, гроздья цветов, похожих на белых бабочек, высокое, крона зонтиком. Замечательное дерево! Только, что это по нему бегает туда и обратно? Ба, да это муравьи!
– Как тебя зовут? – крикнул сеянец, обращаясь к понравившемуся дереву.
– Меня зовут Колючка, видишь какие у меня шипы, – дерево гордо выставило напоказ самый большой шип.
– Колю-ю-ючка? – разочарованно повторил сеянец, – не очень-то красиво…
– Можешь звать меня Акацией, это то же самое, что колючка. А по мне и Колючка хорошо…
– Акация уже лучше, – откликнулся сеянец, – а чего ты не стряхнёшь с себя ползунов?! Разве они не мешают тебе спать?
– Нисколько! – весело ответило дерево. – Они охраняют меня от злющих пауков и при этом гладят мой ствол – это приятно! Если их не будет, меня сожрёт липкая паутина и я умру…
– Да-а-а? – подумал сеянец, – не хочу я зависеть от каких-то там муравьёв. Не хочу я называться колючкой. Не хочу я умереть в липкой паутине. Но для этого я должен вырасти могучим и величественным. И называться я буду…
Сеянец подумал немного, но ничего путного не придумал. Так и рос без имени, пока не стал могучим деревом.
Однажды почти на закате солнца к нему подошёл жираф:
– Ба! Ба! Ба! – воскликнуло длинношеее животное. – Да ты вымахал больше меня!
– О! О! О! – произнёс кто-то за спиной жирафа, – Да он толще меня…
Этим «кто-то» оказался бегемот. Быть толще бегемота великая премудрость!
– Ба! – опять удивился жираф, попробовав цветок с дерева, – Да у тебя вкусные цветы. Кисленькие, с приятным запахом…
– О! – тут же воскликнул бегемот, отщипнув от ствола кусочек коры, – и кора пряная на вкус, тоже ничего себе…
Так и ходили они вокруг могучего дерева, восклицая: Ба! О! Ба! О! Ба! – пока на шум не прилетел попугай.
– Чего шумим? Чего хотим? Чего добиваемся? – поинтересовалось разноцветное пернатое. – Я тоже хочу то, что вы хотите. И мне дайте немного…
– Вот дерево растёт, – прожёвывая очередной цветок, сказал жираф. – Вкусное!
– Ага! – подтвердил бегемот, – Только, как оно называется – не знаем…
– Как тебя зовут? – усаживаясь на ветке, деловито спросил попугай.
– Пока не знаю. Не придумало ещё, – грустно ответило дерево, – всю крону себе сломало, но ничего путного на ум не пришло. Может, вы поможете?!
– Ну– ка! – размахивая крыльями, затрещал попугай, обращаясь к жирафу и бегемоту, – походите вокруг него и покричите то, что кричали…
Жираф и бегемот выполнили просьбу попугая – пошли вокруг дерева, восклицая, – Ба! О! Ба! О! Ба!
– Ну вот, – важно изрёк попугай. – И думать нечего – БА-О-БА-Б! Он и в Африке БАОБАБ! Нравится имечко?
Дерево немного подумало, покачало кроной, пошевелило листиками и ответило:
– Необычно, интересно, даже немного весело. Пусть будет БАОБАБ! Главное, верно подмечено – БАОБАБ он и в Африке БАОБАБ!
– Вот так и появилось когда-то, совсем – совсем давно, могучее и необычное дерево БАОБАБ! – подытожил отец. – С тех пор оно и растёт. Интересно, а кем ты Тимошка сейчас хочешь быть?
– Сейчас я хочу быть паровозом, – лениво потягиваясь, ответил сын, поглядывая на недоделанную грядку, – и очень не хочу быть землекопом…
– Па-ро-во-зом?! – изумился отец. – Почему?
– Пар лёгкий, его возить нетрудно, а лопата после обеда тяжёлая…
Почуму у меня нет хобота?
– В зоопарке верь, не верь, проживает чудо-зверь. У него рука во лбу – так похожа на трубу?! Почему? – вопил Тимошка, гоняясь по двору на велосипеде. – Где мой хобот? – вопрошал Прилипала, – Почему нет? У слона есть, а у меня нет?!
– Зачем тебе хобот? – в свою очередь, спросил Тимошку папа, – у тебя руки есть.
– Да-а-а! – мечтательно устремив взгляд в небо, откликнулся сын, – я в зоопарке видел, как слон пьёт воду из лужи. Я так не могу, испачкаюсь весь, мама заругает. А был бы у меня хобот…
– Знаешь сын, – усмехнулся отец, – ты никогда не думал, зачем слону хобот?
– Не-а, не думал, – хихикнул Тимошка. – Чего думать то – и так ясно: слон начинается с хобота.
– А ты начинаешься с головы, – отец легонько указательным пальцем ткнул сына в лоб. – Она у тебя для того, чтобы думать. Давай думать, зачем слону хобот? Вернее так, зачем хобот понадобился мамонту, а уж потом слону.
– Мамонту?! – удивился Тимошка, – мамонта я ещё не видел, где мамонт дай посмотреть…
– Не перебивай! – строго предупредил отец. – Было время, когда на земле царствовал ледниковый период, то есть когда льда было больше, чем растений. В это время водились на нашей планете вовсе не лысые ушастые слоны, а их предвестники – мамонты. Мамонт – это очень большой волосатый слон. Размером как теперешние три слона. И хобота у первого Трислона вовсе не было, а была мордочка, похожая на мордочку кабана с маленькими ушками, длинным рыльцем заканчивающимся пятачком.
– Как у хрюшки?! – удивился Тимошка
– Или, как у свинки, – подтвердил отец. – Питался мамонт, по прозвищу Трислона, обычно, травой на редких в ту пору высокогорных пастбищах. Иногда ел с деревьев листья. Представь, сколько ему нужно было съесть травы, чтобы насытить своё огромное пузо. Трислона ложился в поле животом на землю, поджимал под себя передние ноги-тумбочки, задние ноги-тумбочки вытягивал и ел вокруг себя все, что попадалось (все до чего он мог дотянуться). Когда мамонт вставал, на том месте, где он лежал, была чистая без единой травинки земля. Так, передвигаясь, он съедал целое поле. Однажды на обед к Трислону пришёл жираф. Он долго наблюдал, как мамонт расправляется с полем, оставляя после себя утрамбованную землю, пригодную только для футбольной игры и возмутился:
– Ты зачем, асфальтовый каток, уничтожаешь поле? Ну-ка, встань немедленно на ноги: аккуратно ешь, тихонько переставляй свои ноги!
Трислона нехотя встал и виновато опустив голову, тихонько сказал:
– Не могу я по – другому, недотягиваюсь до травы. У тебя вон, какая шея длинная, а у меня её вовсе нет…
– Так, – деловито сказал Жираф, обходя и осматривая Трислона со всех сторон, – нужно приспосабливаться. Я приспособился. У меня тоже не всегда шея длинная была. Жизнь заставит – шея вытянется. Слушай меня. Есть два варианта. Первый – укоротить ноги. Второй – вытянуть нос и рот. Первый вариант отбрасываем сразу – это больно. Остаётся второй. Здесь также два варианта: первый – совать нос не в свои дела. Второй… Хотя давай для начала остановимся на первом, если не получится, будем обсуждать второй. Иди, действуй. Через три дня встречаемся здесь же.
Сказав это, жираф осторожно переступая длинными ногами, продолжил завтрак. Трислону ничего не оставалось делать, как пойти совать нос не в свои дела.
Через три дня, как договорено, Трислона появился на поле, где по-прежнему, пасся жираф. Вид у мамонта был удручающий. Весь взлохмаченный, поцарапанный, с синяками и шишками. Вздрагивая он сбрасывал с себя клочки, вырванных волос:
– Не подходит мне твой первый вариант, – грустно заметил жирафу мамонт, – как суну нос не в свои дела – сразу тумаки получаю. Нос так и не вырос, а шишек прибавилось. Давай второй вариант.
