— Мамочка, вяжи, не отвлекайся! — настойчиво просили Поперечный с Полосатым.
Первыми откликнулись воробьи — принесли пёрышки и соломку.
К вечеру явился парламентёр от мышей. Он сообщил, что мышиное братство готово сдавать шерсть в обмен на неприкосновенность. Поперечный с Полосатым почесали в затылках.
— А просто так вы не будете сдавать шерсть?
— Нет! — отрезал парламентёр.
— А что же мы будем кушать?
— Вы станете вегетарианцами. Это модно, — не растерялся мышиный дипломат и протянул капустный лист.
— Попробуем, — вздохнув, согласились кошачьи дети.
Мышиная шерсть страшно пахла мышами. Воняла, можно сказать! Но выхода не было, и Поперечный с Полосатым терпели. Попонка росла.
А потом прилетела ворона.
— У тебя что? — деловито прервали её болтовню Поперечный с Полосатым.
— В каком смысле?
— В смысле шерсти!
— Видела голубой свитер.
— Неси! — распорядился Полосатый.
Так в попонке появилось небесно-голубое пятно. А Поперечный с Полосатым горланили:
Понимают твёрдо кошки:
Лошадь надо приодеть.
На ней мёрзнут даже блошки,
Грустно на неё глядеть…
— У лошадей не бывает блох, — ворчал Кабачок.
Ха-ха-ха — хохотал ветер, но веселее от этого никому не стало.
И вот наступил день, когда кошка Машка решила, что пора делать примерку.
— Ты держишь за этот конец, ты — за тот! Сюда просовываем голову, сюда — задние ноги, сюда — передние, — объяснила она детям. — Главное, чтобы нигде не натирало!
— Это же почти пальто! — обрадовались котята и отправились встречать Кабачка.
— Кабачок! — закричали они, едва завидев рыжую гриву. — Попонка готова!!!
Котята растянули огромную живописную тряпку — пух, пёрышки и соломка торчали в разные стороны.
— Стой смирно!
— Сюда голову! — Кабачок покорно склонил голову.
— Сюда — ноги!
И лошадь исчезла под попоной.
— Ура! — завопил Поперечный, а Полосатый спросил:
— Ну как, тепло?
— Тепло! — бодро отозвался Кабачок, но, подумав, спросил: — А нельзя ли сделать так, чтобы было что-нибудь видно?
— Сейчас у мамы спросим! — и Поперечный с Полосатым побежали в конюшню.
Оставшись один, Кабачок раздумывал о том, как хорошо, когда есть такие верные друзья, которые о тебе позаботятся в мороз. Ему было тепло, и он был счастлив. И от счастья он стал потихоньку пофыркивать, подпрыгивать и напевать:
Хо-хо-хо — отозвался неугомонный ветер…
А в это время лошади возвращались с работы. Халва с полузакрытыми глазами учила Ривьеру ничего не бояться. Тут из-за поворота показалось огромное пёстрое НЕЧТО. НЕЧТО подпрыгивало и издавало какие-то звуки.
— Что это? — слабым голосом спросила Ривьера и в нерешительности стала пятиться.
— Не перебивай, — отозвалась Халва и продолжала: — И когда ты всё это усвоишь, то тебе будет не страшен… — тут она для выразительности широко открыла глаза. Прямо перед ней стояло НЕЧТО. НЕЧТО, казалось, было в самом благодушном настроении.
Но Халва неуверенно спросила:
— Караул?!
— Где караул? — поинтересовалось НЕЧТО.
И тогда Халва всерьёз завопила «Караул!» и бросилась наутёк.
А Кабачку под попоной стало так страшно, что он бросился на голос Халвы.
— Оно за нами гонится! — закричала Халва.
Кабачок перепугался ещё больше. Он попробовал бежать быстрее, но, ничего не видя, врезался в деревянную стенку манежа.
— Караул! — в свою очередь закричал Кабачок, решив, что его догнали.
Спасать лошадей выскочил храбрый пёс Мэл.
— Стой! — закричал Мэл.
Кабачок страшно обрадовался Мэлу и бросился к нему.
— Нападают! — закричал Мэл.
«Надо быть от него подальше. А то я могу помешать Мэлу сражаться…» — подумал Кабачок и попятился.
— Я маленький, меня совсем не видно под попоной, — приговаривал он. — Я никого не вижу, значит, и меня никто не видит…
В это время лошади уже собрались на экстренный сбор.
— Иди, Мэл! И спаси всех! — решила Халва.
— Не пойду!
— Мэл, ты должен ЕГО поймать! — объявила Халва.
— Я не должен! — мрачно ответил Мэл.
— И если ты погибнешь, то мы тебя никогда не забудем, — сказала Халва.
— Я не хочу гибнуть! — заупрямился Мэл.
— Хорошо! — согласилась Халва. — Мы тебе поставим памятник. На нем будет надпись: «Спасителю лошадиного народа».
— Пусть будет лучше надпись попроще: «Спасителю».
Тут из-за угла высунулось то самое пёстрое НЕЧТО, и лошади, а вслед за ними и Мэл, бросились наутёк.
— Давай гони их! Ура! — услышал Кабачок кошачьи вопли.
Кабачок удивился и встал.
— Может, вы снимете наконец с меня это безобразие?!
Поперечный приподнял край попоны, а Полосатый закричал:
— Смотри! Они все побежали туда! Беги скорее!!! — и Поперечный вновь закрыл Кабачка.
— Снимите немедленно! — твёрдо сказал Кабачок.
— Зачем?
— Хочу видеть, кто на кого нападает.
— Никто ни на кого.
— Так зачем же мне бежать? — поинтересовался Кабачок.
— Чтобы их догнать! Давай скорее! Мы тебя снова спрячем, и ты их будешь опять гонять. Они такие смешные. — Котята покатились со смеху.
— А кто здесь был? — спросил Кабачок.
— Кто?
— Ну, кого все боялись?
— Так это был ты! Давай мы тебя снова прикроем!
— Нет! — твердо сказал Кабачок. — Снимите совсем!
— Но тебе же будет холодно! — неуверенно сказал Поперечный.
— Я уже согрелся! На всю жизнь!
— И что, ты больше никогда не наденешь эту попону? — тревожно спросили котята.
— Ну, почему же? Я могу ею укрываться…. ночью.
— Только ночью?!
Э-э-э-эх — разочарованно отозвался ветер…
— Мы все ею будем укрываться! — бодро сказал Кабачок. — И всем нам будет тепло!
А Поперечный запел:
Зимой холодно и кошке,
И лошадке, и слону,
И ослу, и даже блошке.
Всех в попону заверну…
С утра на ворота конюшни повесили эмблему конного клуба. Там мгновенно собралось всё лошадиное общество. На доске красовалась крылатая лошадь.
— Это лошадь поэтов, Пегас, — сказал Кабачок. — Наверное, с сегодняшнего дня кататься на лошадях будут только поэты, — решил он.
Впрочем, были и другие версии. Ривьера была уверена, что в конюшне создадут лошадиный поэтический клуб. Руслан заявил, что всех лошадей уволят и будут искать крылатых. Лошади стали возмущаться. Тогда взяла слово Халва и сообщила, что, если лошадь долго хорошо себя ведёт, у неё отрастают крылья.
— Да-да, — говорила Халва. — Любая лошадь может стать крылатой, если очень постарается.
Кабачок вдруг подумал, что последнее время он очень хорошо себя вёл.
— Так вот почему, когда я с утра катался по траве, у меня были какие-то странные ощущения в спине, — внезапно понял он. — Послушайте, вы у меня на спине ничего не видите? — обратился он к котятам, которые, конечно, вертелись тут же.
— Ничего, — озадаченно ответил Полосатый.
— А ты? — и Кабачок повернулся к Поперечному.
— Не вижу. А что я должен там увидеть? — с интересом спросил Поперечный.
— У меня, кажется, крылья растут, — поделился Кабачок.
— Правда? — заволновались котята и с интересом стали исследовать лошадиную спину. — Здесь? Здесь?
— Ой, не щекочите, — захихикал Кабачок. — Смотрите повыше, около холки.
— Ничего не видно.
— Пока, — таинственно сказал Кабачок и пояснил: — Это пока невидимые крылья, мифические!
— На них летать-то можно? — спросил Полосатый.
— Ещё как! — заверил Кабачок. — Только не сразу. Сперва надо научиться.
— Давай! — в восторге закричали котята. — Можно мы посмотрим?!
И все трое побежали за конюшню учить Кабачка летать.
— Ты готов? Давай! — скомандовал Полосатый. Кабачок сосредоточился, подпрыгнул и сразу спросил:
— Ну как?
— По-моему, как обычно, — озадаченно сказал Полосатый.
— А мне кажется, чуть повыше, — сказал Поперечный. — А что, если с разбегу?
Кабачок старательно разбежался и опять подпрыгнул.
— Ничего выдающегося, — насупился Полосатый.
— В конце концов, не всё сразу! — подбодрил Кабачка Поперечный.
Кабачок пробовал ещё и ещё. Полосатый упрямо твердил, что Кабачок прыгает как обычно. А Поперечный был уверен, что, наоборот, всё выше и выше.
— Послушай, а может, тебе попробовать откуда-нибудь сверху? — предложил Поперечный.
— Мне с крыльями нельзя рисковать. — Кабачок всегда смотрел на вещи здраво.
