Помня сон и увидя, что человек этот не женат, Хан-цамбой отдал зa него свою дочь, и через двенадцать месяцев она родила богатыря Ни-шонги.
Как богатырь, Ни-шонги родился бесследно и до двадцати восьми лет рос нa святых горах, обучаясь военному ремеслу вместе с двумя назваными братьями Пак-хачун и Тун-дуран.
Пак был старший, Ни – второй, a Тун – младший по годам из них.
Когда Ни кончилось двадцать восемь лет, к нему во сне явился дед его и сказал (то, что уже сказано в легенде о Ли и Паке).
После этого все три богатыря отправились в Сеул.
Царствовавший тогда император дошел до предела своей жестокости.
Когда приближенные к нему люди предупреждали его о накопившемся раздражении в народе, он отвечал, что скорее родится лошадь с рогами и у сороки вырастет белый гребешок нa голове, чем раздражится корейский народ.
Но через несколько дней прилетела к его дворцу сорока с белым гребешком, a немного погодя у лучшей его лошади родился рогатый жеребенок.
Но император ответил:
– Прежде лопнет этот чугунный столб, чем лопнет терпение моего народа.
Но ночью был небывалый мороз, и наутро лопнувший чугунный столб валялся нa земле.
В это же утро подошли три богатыря к столице с войсками, и императорское войско, бросив императора, от которого отвернулось небо, вышло из городских ворот навстречу богатырям.
Оставленный всеми император бежал в горы, где и погиб.
Три же богатыря вошли в столицу, и народ предложил им, по соглашению между собой, занять вакантный трон.
Тогда, как старший, хотел сесть Пак. Но два дракона, образующие сиденье трона, приблизились друг к другу, и Пак не мог сесть.
Так продолжалось до трех раз, и народ предложил сесть Ни.
Ни сел, и драконы не двинулись.
Ни сделался императором, a Пак ушел в провинцию Хамгиендо и скрылся там в монастырь.
Ни, боясь Пака, послал стражу в этот монастырь и приказал:
– Если Пак действительно поступил в монастырь и остригся, то оставьте его, иначе убейте.
Стража пришла в монастырь и нашла Пака остриженным.
Император Ни, пока Пак жил, посылал в этот монастырь каждый год триста дан (в каждой дане пятнадцать мер рису, что составляет около полутора тысяч наших пудов).
После смерти Пака его изображение сделалось священным и до сих пор сохраняется в монастыре Шоханса.
Второй привилегией монастыря было бить розгами всякого корейца, который провинится против монахов этого монастыря.
Монахи этого монастыря и до наших дней пользуются славой самых грубых и дерзких людей.
Корейская сказка
Заболел морской царь, и доктор-рыба доложил ему, что только печёнка зайца может спасти его от смерти.
Тогда послали кету поймать зайца. Кета поплыла, но у берега попалась на удочку.
Послали сома, но и сом попался.
Тогда послали ужа. Но уж, когда выполз на берег, попал под колёса арбы и был раздавлен.
Тогда послали черепаху.
Черепаха разыскала царя зверей, тигра, и говорит:
– Ты царь, и у нас есть царь. Наш царь умирает, и доктор сказал ему, что если он не съест заячьей печёнки, то жить он не будет.
Тигр выслушал и приказал привести к нему зайца.
– Иди, – сказал он, – за этой черепахой: тебя зовёт морской царь.
Идёт заяц с черепахой и выпытывает, что нужно от него морскому царю.
Рассказала ему черепаха в чём дело.
– Но, если у меня вынут печёнку, так ведь я уже жить не буду?
– Этого я не знаю, – сказала черепаха.
– Ну, так вот что, – у меня есть один хромой родственник. Он давно жалуется, что ему от хромой ноги жизнь не в жизнь. А царю вашему ведь всё равно, чью печёнку ни есть, – лишь бы только заячья была. Так ты подожди меня, я только вот в этот лес сбегаю и живо приведу тебе хромого зайца.
– А мне всё равно, – сказала черепаха и выпустила зайца.
Заяц шмыгнул в лес, и только его и видели.
Ждала, ждала черепаха и поползла к своему царю.
Узнал царь, в чём дело, и велел ей опять ползти к царю зверей.
Рассказала черепаха царю зверей, как ушёл от неё заяц.
– Ну, иди домой, – сказал ей царь, от тебя он опять убежит, – я пошлю его с более надёжным.
Услыхал заяц, что его опять ищут, и говорит:
– Ну, теперь, когда мне всё равно умирать, сделаюсь я хунхузом.
И заяц сделался хунхузом.
Раз видит он, ползёт по дороге черепаха.
– Ты куда ползёшь? – спрашивает её заяц.
– Да вот к вашему царю сказать, чтобы он больше не беспокоился, так как наш царь уже умер.
Тогда заяц забежал вперёд черепахи и, присев перед своим царём на корточки, сказал:
– Слыхал я, великий царь, что ты требуешь меня, – вот я.
– А где ты был до сих пор?
– Я бегал на китайскую сторону к брату своему в 17 колене.
– А почему ты ушёл тогда от черепахи?
– Я не ушёл, а отпросился, согласно разрешению, выставить за себя хромого. Вот к этому хромому брату я и бегал.
– Ну?
– Да, не пошёл, – говорит, не хочу ещё умирать.
– А не хочет, так иди ты.
В это время приползла черепаха с известием, что их царь уже умер.
– Ну, умер, так умер, – сказал тигр и отпустил зайца с наградой.
Корейская сказка
Один человек выкрал себе жену и ушёл он с ней на Амноку рыбачить. И жили на Амноке. Пока муж был здоров, всё шло хорошо, потому что они любили друг друга. Другой раз нет рыбы, – ну, покрепче прижмутся друг к другу, чтобы меньше есть хотелось, и уснут. Но простудился раз муж на реке и свалился. Тогда плохо пришлось им: нет рыбы, нет чумизы, нет денег знахаря позвать. Лежит муж и говорит:
– Если б мне теперь рыбки съесть, я бы выздоровел, а без рыбы умру.
Ничего ему не ответила жена и ушла на реку.
Сидела, сидела – нет рыбы.
Тогда она взяла нож, вырезала из своей ноги длинный кусок мяса, пришла домой, изжарила и подала мужу.
– Я никогда не ел такой вкусной рыбы, – сказал муж, – как ты поймала её?
– Я сидела на берегу и просила небо и морского царя, и рыба выскочила из воды ко мне на берег.
– Ах, – сказал муж, – я уже на половину ожил, ещё бы одну такую рыбку, и совсем бы я выздоровел. Не попросишь ли ты ещё одну?
– Попробую, – сказала жена, и опять пошла и вырезала себе кусок мяса из второй ноги.
Муж съел и сказал:
– Ну теперь я совсем здоров: никогда я не ел такой вкусной рыбы.
Муж выздоровел, а жена его день ото дня таяла. Муж никак не мог понять, в чём дело, когда однажды увидел у спавшей жены кровь на ногах, посмотрел и увидел страшные раны. Тогда он понял, откуда жена доставала ему рыбу, и от горя болезнь опять возвратилась к нему, и через три дня он умер.
Собрав последние силы, жена продала всё, похоронила мужа и осталась одна во всём свете, на помеху всем.
Она пошла к реке и бросилась в неё.
Но она не утонула: с неба спустилась в воду радуга, по ней сошёл муж её, подал руку, и оба они, уже здоровые и счастливые, ушли в небо, к великому Оконшанте.
После того в той округе, где жила утопленница, три года был голод, пока один предсказатель не сказал, проходя, жителям:
– Вы до тех пор не избавитесь от голода, пока не поставите, в честь утонувшей, установленного для добродетельных женщин памятника.
Тогда жители обратились через губернатора к императору, и получив от него разрешение и грамоту, воздвигли установленный по закону памятник в честь добродетельной жены.
С тех пор округа не знает голода, и старик, показывая ребёнку на стоящий у горы памятник, говорит: Если тебе попадётся такая жена, она составит и твоё счастье, и всех живущих в её округе.
Корейская сказка
В провинции Хан-зондо, в городе Кильчу, лет двадцать назад существовало общество охотников на тигров. Членами общества были все очень богатые люди. Один бедный молодой человек напрасно старался проникнуть в это общество и стать его членом.
– Куда ты лезешь? – сказал ему председатель, – разве ты не знаешь, что бедный человек не человек: ступай прочь.
Но тем не менее этот молодой человек, отказывая себе во всём, изготовил себе такое же прекрасное стальное копьё, а может быть и лучше, какое было у всех других охотников.
И когда они однажды отправились в горы на охоту за тиграми, пошёл и он.
На привале у оврага, он подошёл к ним и ещё раз попросил их принять его.
Но они весело проводили своё время, и им нечего было делать с бедным человеком; они опять, насмеявшись, прогнали его.
– Ну, тогда, – сказал молодой человек, – вы себе пейте здесь и веселитесь, а я один пойду.
– Иди, сумасшедший, – сказали ему, – если хочешь быть разорванным тиграми.
– Смерть от тигра лучше, чем обида от вас.
И он ушёл в лес. Когда забрался он в чащу, он увидел громадного полосатого тигра. Тигр, как кошка, играл с ним: то прыгал ближе к нему, то отпрыгивал дальше, ложился и, смотря на него, весело качал из стороны в сторону своим громадным хвостом.
Всё это продолжалось до тех пор, пока охотник, по обычаю, не крикнул презрительно тигру:
