— Не стоит, голубчик, — взгляните-ка сюда!
Она защепила правым глазом монокль и показала пальцем на нижний его край.
— Для чего я, в конце концов, умею читать мысли? Только не моргайте, пожалуйста!
Господин Димпфельмозер повиновался, хотя и ощутил некоторую неловкость от того, что госпожа Худобок заглядывает ему, так сказать, прямо в мозг. Процедура, к счастью, длилась недолго.
— Теперь я знаю, что вас тревожит, — сказали госпожа Худобок. — Но могу вас успокоить. Приходите ко мне завтра утром в половине девятого. Ради вас я в виде исключения поставлю будильник на четверть девятого.
— И вы думаете…
Госпожа Худобок выпустила густое облако дыма и кивнула.
— Мы сделаем это с помощью хрустального шара, — проговорила она. — С ним мы сможем проследить отсюда за каждым шагом ваших друзей, не опасаясь, что Хотценплотц обнаружит хоть что-нибудь. Однако теперь прошу вас меня извинить: я должна отнести завтрак Васьти. Вы только послушайте, как он скулит и визжит, бедный песик!
На следующее утро в восемь часов Касперль и Сеппель выступили в поход. Кому случилось увидеть их шествующими с жестяным бидоном, мог бы решить, что они направились собирать ежевику. В бидоне, однако, находились деньги для выкупа. Счет сходился копейка в копейку, они пять раз все пересчитывали. Господин Димпфельмозер проводил ребят до самого последнего утла улицы.
— Итак, ни пуха ни пера — и положитесь на меня, я приду вам на выручку, если с вами что-нибудь стрясется!
— Дай бог, обойдется! — ответил Касперль.
Здесь их пути-дороги расходились. Обоим приятелям предстояло добираться к старому каменному кресту в глубине леса, господин же Димпфельмозер повернул к вдове Худобок. Ему пришлось снова звонить несколько раз, и снова Васьти разразился громким лаем. Не проспала ли госпожа Худобок?
Наконец она появилась и отворила ворота: шлепанцы на босу ногу, вязаный постельный чепец на голове, поверх ночной сорочки шерстяной платок с длинною бахромою.
— Пойдемте же, все приготовлено!
На столе в затемненной гостиной уже горела свеча. Рядом с ней на черной бархатной подушке покоился голубовато мерцающий шар из горного хрусталя величиною с кокосовый орех.
— Не дотрагиваться! — предупредила господ Худобок. — При малейшем сотрясении он замутится, и потребуются часы, даже дни, прежде чем снова его можно будет использовать.
— А для чего он применяется? — спросил старший вахмистр Димпфельмозер.
— С его помощью вы можете наблюдать все, что творится в любой точке округа на расстоянии тринадцати миль — при условии, что это происходит под открытым небом.
Она села к столу и бережно взяла подушку с хрустальным шаром за два уголка, затем спросила:
— Вы представляете себе, где примерно могги бы сейчас находиться Касперль и Сеппель?
Господин Димпфельмозер бросил взгляд на карманные часы.
— Без десяти девять… Сейчас они, пожалуй, должны быть недалеко от того места, где перекинут мост через Мшистый ручей.
— Прекрасно, мне этого достаточно — скоро мы их обнаружим.
С величайшей осторожностью госпожа Худобок несколько раз повернула подушку с хрустальным шаром туда и обратно.
— Настройка всегда занимает больше всего времени, — пояснила она. — Зато потом, когда цель найдена, дело идет без сучка без задоринки… Ну, что я говорила! Вот же у нас мост через Мшистый ручей — и, если меня глаза не обманывают, там в глубине леса уже появляются Касперль и Сеппель.
— Правда? — спросил господин Димпфельмозер.
Госпожа Хубодок кивнула и за рукав потянула его к себе.
— Сядьте-ка сюда, на мое место. Будет лучше, если отныне вы сами будете следить за обоими. Но не толкните стол, иначе все пойдет прахом!
Господин Димпфельмозер стал олицетворением осмотрительности. Столь бережно он за всю вою жизнь еще ни за один стол не садился.
— Браво! — сказала госпожа Худобок. — А теперь пристально вглядитесь в шар — что вы видите?
Сначала господин Димпфельмозер видел в хрустальном шаре одно лишь голубоватое мерцание, однако постепенно изображение в нем начало вырисовываться и быстро становилось все четче — и в самом деле, вот он уже смог распознать Касперля и Сеппеля, когда они как раз переходили через мост. Он также услышал их шаги, а когда навострил ушц то даже разобрал, о чем они между собой говорили.
— Ну, как вы это находите, голубчик? — спросила госпожа Худобок. — Не слишком ли много я вам наобещала?
Восторг господина Димпфельмозера не знал предела.
— Это, я считаю, просто великолепно! — воскликнул он. — Хотценплотц лопнул бы от ярости, если б узнал, что полиция ведет наблюдение за Касперлем и Сеппелем с помощью вашего хрустального шара!
Когда мост через Мшистый ручей остался позади, Касперль и Сеппель почувствовали, будто ноги их с каждым шагом становятся на полфунта тяжелее. Они предпочли бы сейчас немедленно повернуть назад.
Чтобы придать себе смелости, они затеяли игру в словесные выкрутасы. Это была одна из их любимейших игр. Касперль начал первый.
— Ты страшишься хазбойника Плотценротца? — спросил он.
— Я? — переспросил Сеппель и постучал себя пальцем по шляпе. — Да у этого типа вместо бозгов мулыжники!
— Или тохмотья от люфяка!
— Неизвестно еще, что лучше. В любом случае он старая бурья дашка!
— Крупный согатый ркот, как кишется в пнигаях!
— Солова из голомы!
— Тлабак и сряпка!
Чем дольше продолжали они игру и чем больше обидных кличек для Хотценплотца они выискивали и произносили, тем легче становилось у них на душе.
Когда они приблизились к старому каменное кресту, к ним снова вернулось их прежнее шаловливое настроение.
— Стой! Ни с места!
Со вскинутым пистолетом на изготовку, Хотценплотц выскочил из-за кустов позади каменного креста, на сей раз опять в своем разбойничьем одеянии и черной шляпе, увенчанной загнутым пером.
— Вы одни явились?
— Вы же сами видите, — сказал Касперль, а Сеппель торжественно добавил:
— Кот влянусь кареными жолбасками!
— Ага! — вскричал Хотценплотц. — Ты вздумал надо мною смеяться, босяк? Это что за чушь ты несешь?
— Ох, прошу прощения! — покраснел Сеппель. — Я, конечно, хотел сказать: вот клянусь жареными колбасками — мы действительно пришли одни!
— Прекрасно, — проворчал Хотценплотц. — А деньги?
— Деньги здесь внутри, — сказал Касперль и побренчал жестяным бидоном. — Пятьсот пятьдесят пять марок пятьдесят пять пфеннигов мелочью.
— Пересчитаем!
— Как пожелаете. Мы, правда, уже пять раз считали — однако извольте!
Сеппель снял с головы шляпу, а Касперль высыпал в нее все деньги. Затем они, отсчитывая отдельно, монетку за монеткой, все переложили в бидон обратно. Хотценплотц пристально следил за их пальцами и считал вместе с ними, пока все не было пересчитано до последнего пфеннига.
— А теперь, — сказал Сеппель, — теперь верните нам, пожалуйста, бабушку!
— Бабушку? — притворно изумился Хотценплотц. — На каком основании?
— Потому что вы обещали нам это. — Касперль извлек из кармана штанов письмо. — Здесь же красным по белому написано!
— Что я отпущу бабушку? — Хотценплотц взял письмо у него из рук. — Вы, наверно, хорошо читать не умеете, а? Здесь нет ни слова об освобождении! Я только обещал вам, что вы снова увидите ее живой, если принесете деньги…
— Вот именно! — воскликнул Касперль. — А коли дал слово, надо его держать — даже если ты разбойник!
— Ты так считаешь?
Хотценплотц насмешливо ухмыльнулся. Затем прищурил левый глаз, взвел курок перцового пистолета и проговорил:
— Вы непременно увидите снова свою бабушку — но уже в качестве моих пленников!
Дальнейшее совершилось с молниеносной быстротой. Он поднял пистолет, он прорычал:
— Кругом! Руки назад! Живее — или мне помочь вам?
Касперль и Сеппель так опешили, что без сопротивления сдались на милость разбойника! Хотценплотц скрутил им руки за спиной и привязал их на телячью веревку.
— Вперед, шагом марш!
Держа жестяной бидон с монетами для выкупа в одной руке и телячью веревку в другой, он потащил Касперля и Сеппеля в глубину мрачного леса.
Господин Димпфельмозер с возрастающей тревогой наблюдал за тем, как развивались события у старого каменного креста. Лишь только он увидел, как Хотценплотц уводит связанных Касперля и Сеппеля, он в одно мгновение потерял самообладание.
— Ах ты, подлец! — вскричал он. — Ах ты, негодяй! Чтоб тебя гром разразил!
При этих словах он так хватил кулаком по столу, что хрустальный шар подскочил на бархатной подушке.
