— Что я говорил! — снова торжествовал мистер Уонка. — Мы здесь как за каменной стеной!
— Он так может заработать хорошее сотрясение мозга! — заметил дедушка Джо.
— Так ведь он ударился не головой, а задом! — сказал Чарли. — Смотри, дедушка, какая шишка вскочила у него на том конце. Она уже начала синеть!
И действительно: на остром заднем конце огромного Зрюка набухла фиолетовая шишка размером с небольшой автомобиль.
— Что, получил, гнусная тварь! — закричал мистер Уонка.
Здравствуй, миленький Зрюк, мой строптивый малыш!
Твоя задница синего цвета,
И огромный волдырь на ней вздулся, как шиш,
— Как ты думаешь, правильно это?
Уж теперь бедолаге ни сесть и ни встать,
Если ранена пятая точка.
И неловко, наверно, по небу летать
С афедроном, распухшим как бочка.
Может, стоит, дружок, обратиться к врачу?
Мы как раз прихватили в дорогу
Одного (у него геморрой я лечу) —
Он возьмет по знакомству не много.
«Милый доктор, вы, право же, слишком добры,
Согласившись оставить Европу,
Чтобы здесь осмотреть это мерзкое ры…
То есть эту раздутую попу».
«Ужас! — доктор промолвил, увидев нарыв. —
Вот так шишка! Но просите раз вы,
Я спасу негодяя, безжалостно вскрыв
Эти страшные гнойные язвы».
Врач берется за скальпель, усердьем горя
(Зрюк в штаны напрудонил со страха),
Но не смог даже скальпель проткнуть волдыря,
Хоть заточен был, словно наваха.
«Боже, — Зрюк зарыдал, — что за страшная весть!
Чем унять мне тоску и досаду?
Как мне быть, если вдруг захочу я присесть?
Как стерпеть, если вдруг я присяду?»
«Медицина бессильна! — изрек эскулап. —
Вам, приятель, одно лишь осталось:
Сесть на голову или на кончики лап,
Чтобы задница в небе болталась».
В тот день, когда в космосе происходили эти события, на Земле закрылись все предприятия, учреждения и даже школы. Люди не отходили от телевизоров, чтобы приготовить еду и покормить детей. Всеобщее волнение достигло высшей точки. Все слышали, что президент Соединенных Штатов пригласил марсиан посетить Белый дом и что они ему ответили какими-то дикими стихами, звучавшими, впрочем, весьма угрожающе. Все также слышали пронзительный вопль бабушки Джозефины, а мгновением позже — отчаянный крик мистера Уонка «шухер! шухер!» Но никто не мог взять в толк, при чем тут «шухер», и большинство решило, что это какое-то марсианское выражение. А потом, когда восемь таинственных космонавтов как ошпаренные выскочили из «Междупланетного Отеля», уселись в свой стеклянный корабль и отчалили, во всем мире как будто пронесся вздох облегчения. В Белый дом дождем посыпались телеграммы, выражающие восхищение президенту в связи с его героическим поведением в критической ситуации.
А сам президент сохранял полное спокойствие. Он сидел за столом и задумчиво скатывал в комок кусочек жевательной резинки. Он ждал, когда мисс Тиббс отвернется, чтобы незаметно кинуть этот комочек в нее. Наконец мисс Тиббс отвернулась, президент кинул резинку, но промазал и попал прямо в нос начальнику военно-воздушных сил.
— Интересно, приняли ли марсиане мое приглашение посетить Белый дом? — спросил президент.
— Разумеется, приняли, — ответил государственный секретарь. — Это была блестящая речь, сэр!
— Они сейчас, должно быть, в дороге, — сказала мисс Тиббс. — У вас все руки в этой мерзкой жевательной резинке. Пойдите и умойтесь — гости могут прибыть с минуты на минуту.
— Давайте сначала споем! — попросил президент. — Спойте какую-нибудь песню про меня… Ну, пожалуйста, нянюшка!
ПЕСНЯ НЯНИ
Великой нации отец,
Что всем нам так знаком,
Когда-то был совсем малец,
Под стол ходил пешком.
Он был малявка, просто тля.
Его (коль он хотел)
Я на горшок сажала для
Больших и малых дел.
Его купала я не раз,
Чтоб мальчик лучше рос,
И утирала что ни час
Его сопливый нос.
И чтобы детство день за днем
Безоблачней текло,
Ему всыпала я ремнем
По первое число.
Ведь был он (стоит ли скрывать?)
Не вундеркинд — о, нет!
И сколько будет пятью пять
Узнал лишь в двадцать лет.
«Как парень дальше будет жить?
Все недоумевали. —
Ведь и газеты разносить
Возьмут его едва ли!»
Но я сказала: «Не беда,
Что мальчик прост немного.
Таким в политике всегда
Открытая дорога!»
Он знает, как попасть впросак
Расчетливо и метко,
И наломать дрова мастак,
Каких увидишь редко,
И элегантен, как верстак,
И туп, как табуретка.
Он может чушь пороть подряд
И два, и три часа,
Что очень важно, говорят,
В борьбе за голоса.
Плюс строгий галстук, честный взгляд,
Зубов здоровых ровный ряд —
Они в день выборов творят
Большие чудеса.
И в результате тех чудес
(А здесь лишь я виною)
Через Конгресс пролез балбес
Руководить страною.
— Браво! — воскликнул президент, хлопая в ладоши.
— Ура! — закричали все остальные. — Гениально! Великолепно!
— Господи! — спохватился президент. — Марсиане вот-вот будут здесь, а у нас еще не готов обед! Где мой шеф-повар?
Шеф-повар был французом и одновременно французским шпионом. Поэтому в тот момент он стоял за дверью кабинета и подглядывал в замочную скважину.
— Я здесь, мсье президент! — отрапортовал он, вваливаясь в комнату.
— Скажите-ка мне, шеф-повар, — спросил президент, — что марсиане едят на обед?
— Разумеется, барса с Марса.
— Вареного или тушеного?
— Разумеется, тушеного, мсье президент. Варить барса с Марса — только продукт переводить!
Тут из громкоговорителя раздался голос космонавта Шустера:
— Запрашиваем разрешение на стыковку с «Междупланетным Отелем» и высадку на его борт.
— Стыковку и высадку разрешаем! — ответил президент. — Вперед, Шустер! Там теперь все в порядке… благодаря мне.
Большой транспортный космический корабль со всеми администраторами, помощниками администраторов, коридорными, горничными, поварами, портье и швейцарами под умелым управлением Шустера, Шастера и Шулера, быстро и аккуратно пришвартовался к борту «Междупланетного Отеля».
— Эй, куда вы пропали? — закричал президент. — У нас исчезло изображение!
— Боюсь, что камера разбилась при стыковке, господин президент, — ответил Шустер.
Президент произнес в микрофон несколько крайне грубых выражений, и десять миллионов ребятишек по всей стране сейчас же начали их радостно повторять, за что были немедленно отшлепаны родителями.
— Все космонавты и сто пятьдесят человек персонала гостиницы благополучно высадились на борт «Междупланетного Отеля»! — докладывал Шустер по радиосвязи. — В настоящий момент мы находимся в вестибюле.
— Ну и как он вам нравится? — спросил президент.
Он знал, что этот разговор слышит весь мир, и хотел, чтобы Шустер высказал свое восхищение. Космонавт вполне оправдал возложенные на него надежды.
— Это великолепно, господин президент! — воскликнул он. — Невероятно! Господи, какой он огромный и какой… Трудно даже слова подобрать! Просто чудо! Особенно эти люстры и ковры, да и все остальное! Здесь рядом со мной главный управляющий отеля мистер Уэсли Пол. Он хотел бы иметь честь сказать вам несколько слов, сэр.
— Дайте ему микрофон, — сказал президент.
— Господин президент, говорит Уэсли Пол. Это просто потрясающий отель, сэр! Оформление высочайшего класса!
— А вы не можете мне сказать, мистер Уэсли Пол, весь ли пол в вестибюле застелен коврами?
— Конечно, весь, господин президент! Это что-то необыкновенное! Я буду просто счастлив руководить таким прекрасным отелем!.. Эй, что там такое? Кто-то вылезает из лифтов! На помощь!
Внезапно кабинет президента огласился жуткими воплями и криками:
— Ай, спасите! Ой-ой-ой! Караул! На помощь! На помощь! — неслось из громкоговорителя.
— Что, черт возьми, там происходит? — раздраженно спросил президент. — Шустер, вы слышите меня? Шустер! Где вы там?… Шастер! Шулер! Мистер Уэсли Пол! Куда вы все подевались? Что у вас там делается?
Вопли не смолкали. Они были такими пронзительными, что президенту пришлось заткнуть пальцами уши. И в каждом доме, где был телевизор или радиоприемник, люди тоже слышали эти душераздирающие крики. Но не только крики. Из громкоговорителя доносились и другие звуки: громкое чавканье, фырканье и сопенье. А потом наступила тишина.
