Забавы Феи
Пускала пузырики
В соломинку Фея.
Придворные лирики
Жужжали ей, рея:
«О, чудо-пузырики,
О, дивная Фея!»
Пурпурные, синие,
Нежнее, чем в сказке.
Какие в них линии,
Какие в них краски!
Зелёные, синие,
Как детские глазки.
Но Фее наскучили
Жужжащие мошки.
Всегда ведь канючили
Они на дорожке.
Забавы замучили
Ей ручки и ножки.
Соломинку Фейную
От Феи убрали.
Постельку лилейную
Готовить ей стали.
И песнь тиховейную
Ей сны напевали.
В сказке Фейной, тиховейной,
Лёгкий Майский ветерок
Колыхнул цветок лилейный,
Нашептал мне пенье строк.
И от Феи лунно-нежной
Бросил в песни мне цветы.
И умчался в мир безбрежный,
В новой жажде красоты.
А ещё через минутку
Возвратился с гроздью роз:
«Я ушёл, но это в шутку,
Я тебе цветов принёс».
Я шёл в лесу. Лес тёмный был
Так странно зачарован.
И сам кого-то я любил,
И сам я был взволнован.
Кто так разнежил облака,
Они совсем жемчужны?
И почему ручью река
Поёт: мы будем дружны?
И почему так ландыш вдруг
Вздохнул, в траве бледнея?
И почему так нежен луг?
Ах, знаю! Это Фея.
«Фея», – шепнули сирени,
«Фея» – призыв был стрижа,
«Фея», – шепнули сквозь тени
Ландыши, очи смежа́.
«Фея», – сквозя изумрудно,
Травки промолвила нить.
Фея вздохнула: «Как трудно!
Всех-то должна я любить».
Сегодня майские жуки
Не в меру были громки,
И позабыли червяки
Мне осветить потёмки.
Пошла бранить я Светляка,
Чтоб не давать поблажки.
Споткнулась вдруг у стебелька
Ромашки или кашки.
И вот лежу я и гляжу,
Кто чёрный там крадётся.
Никак ума не приложу,
А сердце бьётся, бьётся.
И молвил кто-то грубо так:
«Послушай-ка, глядит-ка».
Тут лампочку зажёг Светляк,
И вижу я – улитка.
Ползёт, расставила рога,
Вся мокрая такая.
«Ступай, – сказал Светляк, – в луга!»
Слегка её толкая.
А я ему: «Вина твоя!
Где был? В гостях у мухи?»
И в эту ночь заснула я
Совсем, совсем не в духе.
Фея в печку поглядела –
Пламя искрилось и рдело.
Уголёчки от осины
Были ярки как рубины.
И сказала Фея: «Если
Здесь, пред пламенем горящим,
Я сижу в узорном кресле,
И довольна настоящим, –
Вечно ль буду я довольна,
Или краток будет срок».
И вскричала тотчас: «Больно!» –
Пал ей в ноги уголёк.
Фея очень рассердилась.
Кресло быстро откатилось.
Отыскав в углу сандала,
Фея ножку врачевала.
И, разгневавшись на печку,
Призывает Фея гнома.
Приказала человечку
Делать, что ему знакомо.
Тот скорее сыпать сажи,
Всё погасло в быстрый срок.
Так темно, что страшно даже.
Был наказан уголёк!
Царь муравейный
Со свитою Фейной
Вздумал войну воевать.
Всех он букашек,
С кашек, с ромашек,
Хочет теперь убивать.
Фея вздыхает,
Фея не знает,
Как же теперь поступить.
В Фее всё нежно,
Всё безмятежно,
Страшное слово – убить.
Но на защиту
Лёгкую свиту
Фея скорей созывать.
Мир комариный,
Царь муравьиный
Выслал опасную рать.
Мошки жужжали,
И верезжали
Тонким своим голоском.
О, муравейник,
Это – репейник
Там, где всё гладко кругом.
С войском мушиным
Шёл по долинам
В пламени грозном Светляк.
Каждый толкачик
Прыгал, как мячик,
Каждый толкачик был враг.
Враг муравейный
Выстрел ружейный
Делал, тряся хоботком.
Путь с колеями,
Весь с муравьями,
Был как траншеи кругом.
Небо затмилось,
Солнце укрылось,
В туче стал гром грохотать.
Каждая сила
Прочь отступила,
Вспугнута каждая рать.
Стяг муравьиный
Лист был рябины,
Он совершенно промок.
Знаменем Феи
Цвет был лилеи,
Весь его смял ветерок.
Спор тот жестокий
Тьмой черноокой
Кончен был прямо ни в чью.
Выясним, право,
Мошкам ли слава,
Слава ль в войне Муравью.
Странный Волк у этой Феи.
Я спросил его: «Ты злой?» –
Он лизнул цветок лилеи
И мотнул мне головой.
Это прежде, мол, случалось,
В старине былых годов.
Злость моя тогда встречалась
С Красной Шапочкой лесов.
Но, когда Охотник рьяный
Распорол мне мой живот,
Вдруг исчезли все обманы,
Всё пошло наоборот.
Стал я кроткий, стал я мирный,
Здесь при Фее состою,
На балах, под рокот лирный,
Подвываю и пою.
В животе же, плотно сшитом,
Не убитые теперь.
Я кормлюсь травой и житом,
Я хоть Волк, но я не зверь.
Так прошамкал Волк мне серый
И в амбар с овсом залез.
Я ж, дивясь ему без меры,
Поскорей в дремучий лес.
Может, там другой найдётся
Серый Волк, и злющий Волк.
Порох праздника дождётся
И курок ружейный – щёлк.
А уж этот Волк, лилейный,
Лирный, мирный, и с овсом,
Пусть он будет в сказке Фейной
И на «ты» с дворовым псом.
Бронзовка – жук изумрудный,
Очень приятный для взгляда.
В дружбе он жил обоюдной
С Феей волшебного сада.
Вместе по дикой рябинке
В час проходили урочный,
Вместе вкушали росинки,
С пылью мешая цветочной.
Вместе дождались расцвета
Яркого пышного Мая.
И с наступлением Лета
Скрылись из этого края.
Катаясь на коньках,
На льду скользила Фея.
Снежинки, тихо рея,
Рождались в облаках.
Родились – и скорей,
Сюда, скорей, скорее.
Из мира снежных фей
К земной скользящей Фее.
«Что можно сделать из трёх песчинок?» –
Сказала как-то мне Фея вод.
Я дал букетик ей из былинок,
И в трёх песчинках ей дал отчёт.
Одну песчинку я брошу в Море,
Ей будет любо там в глубине.
Другая будет в твоём уборе,
А третья будет на память мне.
Из тонкой шелковинки я ниточку пряду.
По тонкой шелковинке тебя я поведу.
Кусочек перламутра – лампадочка моя.
В жемчужные покои войдём мы, ты и я.
Я там тебе открою атласную кровать,
И бабочки нам будут воздушно танцевать.
И тонко так, хрустально, подобные ручью,
Нам часики смешные споют: «Баю-баю».
Белки, зайки, мышки, крыски,
Землеройки и кроты,
Как вы вновь мне стали близки.
Снова детские цветы.
Незабудки расцветают,
Маргаритки щурят глаз,
Подорожники мечтают –
Вот роса зажжёт алмаз.
Вплоть до самой малой мошки,
Близок стал мне мир живых,
И змеистые дорожки
Повели к кустам мой стих.
А в кустах, где всё так дико,
Притаился хмурый ёж.
Вон краснеет земляника,
Сколько ягод здесь найдёшь.
Все цветы на зов ответят,
Развернув свои листки.
А в ночах твой путь осветят
Между травок светляки.
Деточка, птичка моя,
Дверку открой.
Это я,
Мальчик твой.
Ты котёнком меня назвала,
Ты сказала мне – мальчик, поэт.
Ты причудливой с первых мгновений была,
И ко мне возвратилось младенчество лет.
Я принёс тебе свежие маки с росой,
Зацелую тебя, светлоглазка моя.
Ну, скорей же, открой,
Это я.
Я был в избушке на курьих ножках.
Там всё как прежде. Сидит Яга.
Пищали мыши и рылись в крошках.
Старуха злая была строга.
Но я был в шапке, был в невидимке.
Стянул у Старой две нитки бус.
Разгневал Ведьму, и скрылся в дымке.
И вот со смехом кручу свой ус.
Пойду, пожалуй, теперь к Кощею.
Найду для песен там жемчугов.
До самой пасти приближусь к Змею.
Узнаю тайны – и был таков.
Помнишь, миленький дружок,
Помнишь, деточка моя:
«Петушок, да петушок,
Золотой он гребешок», –
Сказку сказывал я.
Засмеялась ты в ответ,
Засмеялась: «Ха, ха, ха!
Вот какой смешной поэт!
Не хочу я, нет, нет, нет,
Говорить про петуха».
Я про козлика тогда
Начал сказку говорить,
И журчала нам вода,
Если б, если б нам всегда
В этих сказках быть!
Заинька беленький хвостиком моргал,
Заинька в садике вкусного искал.
Заиньку в садике садовник увидал,
Выстрелил в заиньку, выстрел не попал.
Заинька прочь ушёл, пошёл он в огород,
В грядках капустных стал сильный недочёт.
Заиньку отдали амке под надзор,
Амкает амка, но зайка ловкий вор.
Заиньку белого вьюга бережёт,
Заиньку полночь в обиду не даёт.
Заиньку белого ежели убьют,
Что же нам песенки весёлые споют?
