вспыльчивым. Он каждые два дня уходит из центра и возвращается под ночь, уверяя меня, что проводит время с тобой. Разве вы не…”
“Он не обманывает.” Я быстро допила кофе и выбежала на улицу поймать такси.
Я проскользнула мимо поста охраны и поднялась на второй этаж. Перед тем, как зайти, я успокоилась и толкнула дверь, она поддалась. Оскар сидел на краю кровати и смотрел в одну точку. На окне белым маркером была написана буква “M”. Наверное, он не услышал, как я вошла. Осторожно присев рядом, я коснулась его плеча, а затем руки. Мой палец случайно соскользнул на шрам. Оскар вздрогнул и испуганно посмотрел на меня. Его кожа стала бледнее, чем прежде.
“Ты не сказал Саре, что я перестала приходить…”
“20 дней.”
“Прости, моя жизнь рушилась шаг за шагом,” жалобно шептала я.
“Я знал, что поступил подло и что ты не захочешь меня видеть.”
“А я каждый день надеялась, что ты придешь, что, даже, если бы я тебя прогнала, то была бы счастлива, потому что увидела, хоть, на секунду…”
Я медленно водила кончиком пальца по его ледяной руке, улыбаясь сквозь слезы.
“Почему ты пришла?” Он, наконец, повернулся ко мне.
“Сара сказала, что ты болен.” Голос дрожал и прерывался.
“Только поэтому?”
“Нет…” Я покачала головой, продолжая натягивать улыбку, слезы скатывались по щекам. “Я б.. без тебя не могу,” – втянув воздух носом и ртом, сказала я.
Мой страх пропал. В голове был чистый лист, кто-то навел там порядок, разложил все по полочкам и не сказал, что теперь будет намного проще признаваться в любви. Некуда больше прятаться. Я не понимала, как произнесла эти слова. Они вырвались случайно. Точнее, я хотела их сказать, но не думала, что сделаю это настолько быстро. А вообще, Оскар никогда не должен был слышать такое от меня, ведь, это сложно, быть любимым, но не иметь возможности любить самому. В какой-то момент это станет “жалостью”, даже, если, на самом деле, не будет ею являться. Я помнила его слова, что “Жалость – плохое чувство! Даже тогда, когда нет ни одного!”
Я, кажется, до конца не осознавала, что происходило. Оскар равнодушно смотрел мне в глаза, ничего не делал и не говорил. Я рассматривала черточки его лица и расстрепанные волосы, как его грудь вздымалась с каждым вздохом, как напрягалась на виске вена, пока он пытался найти нужные слова. Я не сводила глаз, пытаясь разглядеть в нем что-то личное и ранимое.
Он облизал губы и склонился ко мне, слегка касаясь остреньким носом моей щеки.
“Я безумно тебя хочу, но я не могу.. сейчас....”
Мой взгляд был непонимающим, и, наверное, он его понял, но промолчал. Оскар уткнулся лбом мне в плечо; я слышала, как билось его сердце и прерывалось дыхание. Он боялся, боялся говорить мне эти слова, да и не только мне, вообще, кому-либо. Его зрачки расширились, а на лице читалось сочувствие, не знаю почему. Может быть, он сочувствовал себе, что не может любить, а, может, мне, что я видела его таким. Я обхватила его и крепко прижала к себе. Пропуская пальцы сквозь его густые мягкие волосы, я нежно водила ими по голове и шее.
“Знаешь, вместо 19 безумств, я выбрал одно – любить тебя всю жизнь. И я его совершу, обещаю.”
“Я научу тебя любить, слышишь? И я всегда буду рядом, только, пожалуйста, скажи, что пройдешь терапию, я прошу тебя..!”
Сжимая его кофту, умоляюще шептала я. По-моему, я задыхалась в собственных слезах, но не отпускала Оскара. Боялась, что больше не смогу обнять. Он кивнул и уставился на мои губы. Я приоткрыла их на миллиметр, и он меня поцеловал. Одновременно, пытаясь глотать воздух ртом, я в ответ касалась его холодных губ. У нас был один воздух на двоих. Мои легкие наполнялись его воздухом. Холодным, но без этого воздуха, я больше не могла дышать. Оскар был нужен мне, как воздух; он был моим воздухом. Я взяла его за плечи, но он тут же, вздрогнул и невольно напряг губы. Теперь, я знала, в чем была его проблема. У него было соматоформное расстройство, вызванное соматизацией – своего рода «отелесниванием» негативных эмоций, приводящее к возникновению дискомфортных телесных ощущений, один из механизмов психологической защиты человека. Все шрамы на его теле причиняли ему сильную боль.
Я отстранилась назад и легла на спину, уставившись в потолок. Положив руки на живот, я старалась выровнять дыхание. Почему-то, я снова стала испытывать страх перед Оскаром. Мое тело спокойно лежало, но душа и мысли хотели бежать со всех ног и никогда не возвращаться.
“Скажи, что ты моя,” откинувшись рядом, произнес Оскар.
Я молчала. Не могла ему ответить. Не хотела обещать того, в чем не была уверена. Дело-то было не в нем и не во мне, а в том, что жизнь непредсказуема. Бывает, ты на 100% уверена, что этот человек будет с тобой до самого конца, у тебя даже мысли не появляется, что между вами может что-то произойти. Ты уверена в этом человеке, как ни в ком другом, он всегда с тобой, что бы ни случилось. Когда тебе нужна поддержка, когда ты хочешь чем-то поделиться, он моментально появляется из ниоткуда, отвечает, приезжает, бросив все, ради тебя. И ты думаешь, что просто не заслуживаешь его как друга, что ты полная эгоистка и, по сравнению с ним, имеешь кучу недостатков. Ты строишь планы, что вы вместе поступите в университет, будете снимать квартиру на двоих, станете подружками невесты друг у друга на свадьбе… а потом случается “взрыв”, и наступает пустота. Этот человек перестает быть твоим другом и человеком, которым ты восхищалась. Ты начинаешь осознавать, как сильно была от него зависима, осознавать, что твое сердце раскололось на две половинки, и одной из них больше нет. Ты понимаешь, что потеряла намного больше, чем друга, ты потеряла себя. Огромную часть себя. Каждый раз ты порываешься ему написать, позвонить и вспоминаешь, что не надо этого делать. И это один из тех самых моментов твоей жизни, когда ты начинаешь терять. Терять то, что было безумно дорого, ведь, нельзя только получать. Люди и так, слишком эгоистичны.
Опомнившись от мыслей, я шумно выдохнула. Наши с Оскаром плечи соприкасались, а указательные пальцы держались друг за друга. Мы лежали в абсолютной тишине, вслушиваясь в ритмы наших дыханий и мелодию дождя, который барабанил за окном, ударяясь каплями о стекло и карниз. Это была чудесная мелодия одиночества, которое, наверно, каждый сумел испытать в своей жизни. “Хорошее одиночество”, при котором ты понимаешь, как хорошо быть живым и что
