Коллектив авторов - Новые головоломки Шерлока Холмса

Ознакомительная версия.

Мода

Однажды Холмса и меня попросили раскрыть дело о краже платьев из мастерской недавно скончавшегося портного, обшивавшего дам из высшего общества. Холмс мельком взглянул на обстоятельства дела и отправил папку обратно сыну портного с запиской, гласившей, что украсть платья могла лишь одна швея, которой помогал ее муж.

Однако, перечитывая свои записки некоторое время спустя, я обнаружил, что из нескольких фактов можно составить небольшое, но интересное упражнение. Все платья в мастерской стоили ровно 1800 фунтов – баснословные деньги, а после ограбления в мастерской осталось ровно сто платьев различного стиля, но одинаковой стоимости. Однако записей о том, сколько платьев в мастерской было изначально, не сохранилось. Сын лишь вспомнил, что отец однажды сказал, что если бы у него было на тридцать платьев больше, то при прежней оценке стоимости в 1800 фунтов каждое платье стоило бы на три фунта меньше.

Сможете ли вы рассчитать, сколько всего платьев украли из мастерской?

За завтраком я обжег нёбо на удивление горячей овсянкой, и тут Холмс решил воспользоваться моментом и загадать мне очередную задачу с замаскированными русскими словами. На этот раз он назвал мне следующие слова: «Стынущий, пересадка, акустика, подернутый».

Горький опыт уже научил меня, что Холмс не станет повторять слова, так что я постарался их запомнить, одновременно изо всех сил сдерживая крик боли.

Задачей, как и всегда, было найти четыре коротких слова, спрятанных внутри более длинных слов. Все четыре слова объединены одной темой.

А вы сможете ее решить? Очень советую не есть предварительно ничего горячего – с обожженным ртом решать задачи трудно.

В Хукленде мы наткнулись на практическое воплощение головоломки. Я не буду пытаться пересказать наши приключения дословно, а опишу задачу в более абстрактных терминах, чтобы вы смогли быстрее вникнуть в суть вопроса. Хукленд, как я уже упоминал выше, – очень странное графство.

На рынке сидели три торговки яблоками, подруги, продававшие яблоки разного сорта – естественно, по разной цене. Одна торговка продавала по два яблока за пенни, вторая – по три за пенни, третья – по пять за два пенса. В 11 утра, однако, первой и второй торговке понадобилось куда-то срочно отлучиться. У каждой из них оставалось по 30 яблок. Они отдали свои 60 яблок третьей подруге, которая распродала их по своей цене – пять штук за два пенса.

Если бы две торговки остались и распродали свой товар сами, то на двоих заработали бы 25 пенсов. Три яблока за пенни плюс два яблока за пенни, очевидно, равны пяти яблокам за два пенса. Тем не менее, распродав запасы подруг, третья торговка заработала всего 24 пенса, поскольку 60 разделить на 5 будет 12, и разделила их поровну между подругами.

Куда делся еще один пенни?

Холмс выпустил колечко дыма из трубки. «Полагаю, дорогой Ватсон, вы знакомы с принципом выражения целого числа через другие числа и математические действия?»

Я кивнул. «Например, дважды два равно четырем. Вы об этом?»

«Именно. А 63 – это два в степени дважды два плюс два минус два, деленное на два».

Я записал в блокноте «22×2+2–2:2», упростил выражение до «26-1 = 64-1 = 63» и снова кивнул.

«Замечательно, – сказал Холмс. – Сможете ли вы таким же образом выразить 64, используя любые математические действия и всего две четверки? Возможно, вам понадобится на это немного времени».

Мне отлично известно, что от Эшкорта до лондонского вокзала Ватерлоо ехать ровно пять часов – и если уж на то пошло, то обратно тоже. Поезда в обоих направлениях выезжают в начале каждого часа. Холмс и я ехали обратно в Лондон, чувствуя немалое облегчение. Через какое-то время после нашего отъезда из Эшкорта мимо нас пронесся встречный поезд.

«Новая порция бедолаг едет в Хукленд», – заметил я.

«Это не последние, которых мы увидим», – рассеянно произнес Холмс.

«Нет», – ответил я; сейчас, задумавшись об этом, я понимаю, насколько забавно, должно быть, прозвучало «нет» в качестве согласия. Наш язык на удивление гибок.

«В самом деле, скажите мне, Ватсон, – продолжил Холмс, – сколько всего поездов от Ватерлоо до Эшкорта мы встретим в пути?»

Холмсу и мне за годы совместной работы доводилось встречаться с самыми странными людьми. Впрочем, даже на их фоне выделяется некто Эндрю, который оказался впутан в «Дело о черном алхимике». Несмотря на настоящую одержимость сандвичами с яичницей, он был очень сообразительным и изобретательным малым, да и сердце у него было в нужном месте, и в метафорическом, и в медицинском смысле.

Я живо припоминаю, как он рассказывал нам с Холмсом о том, как потерял карманные часы в схватке с человеком в плаще с капюшоном – как он считал, оккультистом. Затем он объяснил, что если забывал завести настенные часы дома, то шел к своему другу Давиду, который почему-то всегда ждал его прихода. Он проводил вечер в гостях, затем возвращался домой, точно устанавливал часы и заводил их.

Мне такой способ показался бессистемным: Эндрю никак не мог знать, сколько именно времени занимает дорога до дома. Он возразил, что если идет из дома к Давиду ровно столько же, сколько от Давида домой, то это неважно.

Каким методом он пользовался?

Как-то вечером миссис Хадсон совершенно неожиданно угостила нас с Холмсом бисквитным тортом «Виктория».

«Сегодня праздник, миссис Хадсон?» – осведомился я.

«Несомненно, доктор. Несомненно».

Я улыбнулся. «Ну, что же…»

«Да, моему кузену Джеку и его сыновьям сегодня в сумме исполнилось сто лет, – с гордостью сказала она. – Более того, Джек ровно вдвое старше своего старшего сына, который, в свою очередь, вдвое старше среднего сына, а тот – вдвое старше младшего сына. Уникальное событие».

«Ах, – только и сумел ответить я. – Что ж, мои поздравления».

Миссис Хадсон просияла.

Когда она ушла, Холмс повернулся ко мне: «А вас я поздравлю в том случае, если вы сможете сказать мне точный возраст Джека».

А вы сможете найти решение?

Уиггинс ухмыльнулся мне. «Вы когда-нибудь играли в камень-ножницы-бумагу, доктор?»

«Название ни о чем не говорит», – ответил я.

«Играют двое. Они случайным образом выбирают один из трех предметов и одновременно выкрикивают название. Или же можно играть жестами. Если оба выберут один и тот же предмет – ничья. В противном случае ножницы побеждают бумагу, бумага побеждает камень, а камень побеждает ножницы».

«То есть вы таким образом улаживаете споры?» – предположил я.

«Как-то не так вас растили, доктор, – серьезно сказал Уиггинс. – Давайте тогда так. Я сегодня десять раз играл в камень-ножницы-бумагу с Алисой. Шесть раз я выбрал ножницы, три раза камень, один раз бумагу. Она выбрала ножницы четыре раза, камень – два, а бумагу – четыре. Ничьих не было». Он посмотрел на Холмса; тот кивнул. «Скажите, доктор, каким оказался общий счет?»

Происшествие, случившееся во время «Дела о странствующих епископах», вдохновило Холмса на составление особенно хитроумного умственного упражнения для моего самосовершенствования. Иногда я был очень благодарен ему за усилия, иногда же его загадки бывали совершенно непрошеными. Боюсь, эта задача принадлежит ко второй категории. Неделя у меня не задалась.

«Представьте себе трех фермеров, – сказал Холмс. – Из Хукленда. Назовем их Эрн, Тед и Хоб».

«Представил», – пробормотал я.

«Это поможет, – ответил Холмс. – У Эрна есть лошадь с повозкой, которая может развить скорость 8 километров в час. У Теда больное колено, так что он ходит со скоростью 1 километр в час, а у Хоба больная спина, так что он ходит чуть быстрее, со скоростью 2 километра в час».

«Просто прекрасно, – сказал я. – А можно представить кого-нибудь поздоровее?»

«Вместе эти достойные люди хотят добраться от Олд-Хука до Корхэма. Между городами 40 километров. Итак, Эрн сажает Теда в телегу, провозит его по большей части пути, затем высаживает, чтобы тот прошел остаток пути пешком. Затем возвращается за Хобом и везет его в Корхэм, причем приезжает туда как раз в тот момент, когда до города доходит Тед. Сколько времени понадобится на такое путешествие?»

Сможете ли вы найти решение?

Один из моих пациентов пришел ко мне с жалобами на боль в руке, но, похоже, финансовое состояние его беспокоило куда больше, чем состояние здоровья. По моему опыту, бывают такие люди, особенно мужчины, которые не желают размышлять о возможном неприятном диагнозе и поэтому фиксируют внимание на чем-то совершенно с ним не связанном. У моего пациента оказалось всего лишь легкое растяжение, но это не помешало ему пуститься в долгое повествование о какой-то сделке с картинами.

Несмотря на все мои попытки перевести разговор на другую тему, он сообщил мне, что вчера продал две картины, каждую – за 75 фунтов. Одна сделка принесла 25 процентов прибыли, другая – 25 процентов убытка.

Ознакомительная версия.