Но вдруг листья на кусте затряслись, и сверху послышалось громкое шмелиное жужжание:
— Я вижжу, вижжу! Ужже осудят!
— Кого там еще судят? — оглянулся Пешкин.
Но Маша успела уже все заметить.
— Скорее! Скорее! Смотрите, что они с ним делают! — крикнула она и потащила Пешкина к месту казни.
— Да это, никак, вояки короля Смоля?! — удивился Пешкин. — И Новичок тут?! Э-э, да они его вроде хотят расколоть?!
Офицер и конь с двух сторон держали Новичка, а солдаты тащили к ним старый заржавленный перочинный нож.
— Нет, я этого так не оставлю! — решительно сказал Пешкин. — Пока кота Василия нет, надо выручать беднягу!
— Вот я им сейчас задам! — закричала Маша и хотела туда бежать, но Пешкин преградил ей дорогу.
— Нет уж! Воевать — дело мужское, солдатское! — и скомандовал: — Солдаты, вперед! В атаку!
Но Маша была из тех девочек, которые не боятся драк и, если нужно, могут за себя постоять и дать сдачи. Она сказала так:
— Девочки на войне бывают медицинскими сестрами. Если кого-нибудь из вас поцарапают или ранят, я перевяжу!
Пешкин ничего не сказал, потому что ему хотелось, чтобы Маша была рядом.
— Делают свое черное дело! — зло прошептал он. — А ведь их-то четверо: офицер, конь и двое солдат!.. Да, голыми руками их не возьмешь!..
— А я знаю, а я что-то знаю! — сказала Маша-Ромаша. — Тут недалеко стоит какая-то пушка и копье рядом лежит. Пойдемте я покажу.
То, что Маша назвала «какой-то пушкой», оказалось Калиной чернильницей-невыливайкой, а копье — простой ручкой с заржавевшим от времени пером. Видно, Коля когда-то здесь потерял их. Трава выросла, стала густой, и найти их он не смог.
— Так это же учебные орудия моего Коли Пыжикова! — сказал Пешкин. Мы их применим против нашего врага. Как говорится: «Где смекалка и сноровка, там и палка что винтовка!..»
Пешкин наклонил невыливайку и заглянул в нее.
— Это отличная крупнокалиберная пушка-гаубица! Заряжена отличными чернилами! Сейчас как шарарахнем по врагу — за год не отмоются! — и покатил чернильницу на позицию.
Маша, взяв ручку наперевес, словно это было копье, подражая Пешкину, сказала:
— Пригодится эта ручка, тоже остренькая штучка!
Когда пушка-невыливайка была установлена и жерло ее направлено на врага, Пешкин предложил:
— А что, ребята, если мы им десант в тыл забросим, а?
— Отличная мысль!
— Здорово придумано! Только как мы туда перелетам, если у нас ни истребителей, ни бомбовозов нет?
— Все будет, — сказал Пешкин и зашептал что-то на ухо Маше-Ромаше.
Она захлопала в ладоши и куда-то исчезла. Не прошло и минуты, как она вернулась назад, ведя на поводках двух майских жуков.
— Чем не бомбовозы?! — сказал Пешкин. — А ну-ка, братцы, хватай жуков за лапы!
Солдаты выполнили приказание, а Маша и Пешкин начали щекотать жуков под крыльями, как будто заводили моторы. Жуки загудели и взвились в воздух. Таким образом, десант из двух солдат был заброшен в тыл противника.
Пешкин скомандовал:
— Приготовиться к бою!
— А как же мы будем стрелять из чернильницы, если она невыливайка? Из нее ведь ни одной капельки не выльется! — воскликнула Маша.
— Эх, Маша ты Ромаша! — покачал головой Пешкин. — Сразу видно, что ты плохо знакома со школьными принадлежностями. Где ты видела невыливайку, чтобы из нее не проливались чернила? Все зависит от того, какому ученику она в руки попадет. У иного школьника из невыливайки выливается вдвое больше чернил, чем может поместиться.
Даже учителя удивляются! А вот, говорят, есть ученики, у которых простые чернильницы ни капли не проронят. Правда, я таких учеников еще не встречал…
В это время до них донесся голос офицера:
— Именем короля…
Это он отдавал приказание казнить Новичка.
— Скорей, скорей! — затопала ножками Маша. — Стреляй!
Пешкин схватил тяжелый сучок и крикнул:
— Орудие, слушай мою команду! Прицел — Е-четыре, трубка — Цэ-восемь! Огонь! — и изо всех сил ударил сучком в дно невыливайки. Раздался звон, и в расположение противника полетела густая струя чернил.
— Ой! Ой! Спасайте! — послышалось с той стороны.
— Прямое попадание, — скромно сказал Пешкин.
— Ура! — захлопала в ладоши Мали и принялась скакать на одной ноге.
Тотчас же «ура» послышалось с противоположной стороны.
— Наш десант действует! — сказал Пешкин и, схватив Колину ручку, бросился вперед, выкрикивая: — За мной, в атаку! Вперед!
Маша побежала следом за Пешкиным. Когда они примчались к месту расправы с Новичком, то офицера, коня и двух черных солдат уже не было. Они позорно бежали, бросив свою жертву.
Новичок стоял на пеньке, и у его ног лежал обломок ножа, которым собирались его расколоть на четыре части.
Он был цел и невредим, хотя и ранен чернильным снарядом в лоб и в нос. Но это было не страшно. Такие ранения можно встретить у многих учеников. И ничего — живут.
Новичок был готов ко всему. Но теперь ему не страшно было умирать. Перед ним была красавица Маша.
Новичок поднялся на нога, смело посмотрел в глаза Пешкину и сказал:
— Ну, теперь я готов.
— К чему ты готов? — спросила Маша.
— Я готов умереть, ведь я ваш враг, я — черный солдат!
— Черный, говоришь? — улыбнулся Пешкин. — Это дело поправимое, — и толкнул Новичка в дождевую лужицу.
Вода в ней сразу потемнела. Когда Новичок вылез из воды, он стал совершенно неузнаваем. Черная акварельная краска смылась, и тело его приобрело цвет соснового дерева. Конечно, он еще не стал таким, как Пешкин и другое генеральские солдаты, но черным он уже тоже не был.
— Браво! Браво! — радостно захлопала Маша в ладоши и, осмотрев Новичка с головы до ног, сказала: — Знаете, этот цвет вам больше к лицу!
Новичок опустил глаза и хотел поблагодарить Машу, но Пешкин опередил его:
— Не время. Впереди опасное дело!
И они пошли вперед.
Маша держала за руки Пешкина и Новичка, а солдаты сзади несли Колину ручку, оружие, которое могло пригодиться в новом деле.
Новичок был счастлив. Он знал, что на его лбу и носу чернильные пятна, но это не смущало его. Может быть, по ним Маша догадается, что он поэт. Ведь все начинающие поэты пишут стихи чернилами, а старые печатают на машинке. Он крепко сжимал руку девочки и думал о том дне, когда сможет подарить ей свои первые стихи.
Глава двадцать четвертая
О том, как был спасен Пыжик, наказаны паук Лапоног и кот Василий
Когда вдали показалась мышеловка, Пешкин дал команду приближаться незаметно. И он не ошибся. Только они залегли в траву, как птицы подняли переполох:
— Идет! Идет!
— Кот! Кот! — закудахтали куры.
Все приподняли головы и увидали, как над травой, изгибаясь, медленно плыл толстый хвост Василия. Только счастливый случай помог ему выбраться из чулана. У Коликой мамы сильно болела голова: у нее была болезнь, которая называется «мигрень», и при этой болезни ни в коем случае нельзя в доме мяукать. А Василий орал так громко, что слышно было даже на улице.
Мама искала крикуна под кроватями, под шкафом и, наконец, нашла его в чулане.
— Вон отсюда! Вон!.. — Она вышвырнула кота во двор.
Василию только это и нужно было. Он стал пробираться к мышеловке, медленно, с оглядкой, чтобы снова не попасть в какую-нибудь историю.
Как раз в это время Пешкин приготовился освобождать пленника.
— Вперед! — скомандовал он.
Шахматные солдаты и Маша бросились к мышеловке. Колиной ручкой рвали они паутину. Острое перо, как бритва, рассекало нити.
Когда мышеловка была освобождена от паутины, солдаты с разгона вклинили ручку между дверцей и стенкой мышеловки.
— Эх, раз, еще раз! — кричали они, проталкивая ручку вперед.
Пешкин вскочил в образовавшуюся щель и раздвинул ее своим телом. Мышеловка скрипнула и открылась. Лапоног бросился вниз и уцепился всеми лапами за дверцу. Солдаты направили на него перо, чтобы раз и навсегда покончить с пауком. Но в это время послышался мощный гуд. Это шмель вырвался из паутины.
— Я шшам! Я шшам! — шипел он от злости. — Жжулик! Жжжулик! В жживот ему, в жживот!
Он жужжащей бомбой налетел на паука Лапонога и вонзил ему в брюхо острое ядовитое жало. Лапоног дернулся раз, другой и, скрестив лапы, замертво свалился на землю.
В ту же минуту чижиха и синица подхватили под крылья Пыжика и, подняв в воздух, усадили на самую высокую ветку дерева. Теперь ему ничего не угрожало. Пыжик был спасен.
В эту минуту мышонок Пик, забыв обо всякой опасности, выскочил из-за листика и чуть сам не угодил в мышеловку.
— Посторонись, братец! — сказал Пешкин. — А вы, солдаты, покрепче держите дверцу, чтобы раньше времени не захлопнулась.
Пик встал перед Пешкиным на задние лапы и спросил:
