"Дорогой мой папочка, у тебя просто не хватит времени столько раз поцеловать меня", - подумала Надя. Ведь когда они ехали сюда в поезде, проводница сказала, что от Москвы до города, куда они едут, больше двух тысяч километров.
Тут Надя посмотрела на численник, который висел в палате около двери, и даже вздрогнула: вторник-то ведь сегодня! И до шести часов по местному времени осталось всего два с половиной часа. Как же удачно пришло письмо! Задержись оно хоть до вечера, Надя могла бы уйти во время папиного звонка гулять и не поговорила бы с ним. Но что сказать папе? По междугородному телефону очень трудно говорить. Всe время торопишься, слова путаются, мысли ускользают. Ничего толком не скажешь, а телефонистка уже говорит, чтобы заканчивали разговор. А сегодня Надя даже ничем не могла обрадовать папу. То, что ей должны делать четыре операции, он знал ещe раньше, чем она.
"Нет, ничего я не буду ему говорить, - решила Надя, - просто послушаю его голос. Возьму трубку и услышу: "Здравствуй, дочурка, как самочувствие? Когда будешь шагать в аппаратах?"
И точно, только телефонистка соединила папу с Надей в шесть часов, как он спросил:
- Как дела, дочурка, когда будем соблюдать "строевой" режим?
И вдруг Надя решила: если мама не хочет поддержать меня, может быть, на еe стороне будет папа. И она крикнула в трубку:
- Папа! Поговори с мамой, вызови еe на почту и поговори! А разговор закажи на десять минут.
- Ого! - ахнул в трубку папа. - Чувствую, что мне нужно уговорить маму что-то купить тебе.
- Совсем нет! - снова закричала Надя. - Но ты обязательно уговори ее. Это очень важно. Не только для меня - для всех больных, для медицины.
- Уговорить нашу маму? Это почти невозможно! - попробовал отшутиться папа, но Надя перебила его и торопливо рассказала обо всем, о чeм говорил с ней главный доктор, и ещe о том, что она сама очень хочет этой операции. Даже если будут осложнения и придeтся болеть.
- Ну чего ж тут страшного? Ведь те операции, которые главный доктор делает сейчас всем, он тоже делал кому-то первому! - прокричала она в трубку и уже тихо добавила: - Это ведь и ему очень важно...
- Безусловно, - согласился папа. - Я поговорю сначала с главным доктором, а уж потом с мамой. Ты не беспокойся. Я думаю, что мы уладим этот вопрос.
- Папочка, милый! - воскликнула Надя, и их разъединили.
Надя очень расстроилась и рассердилась на телефонистку, но тут же остыла. Ведь она успела сказать все, что важно. Теперь остаeтся только ждать и надеяться. А ещe Надя может теперь честно смотреть в глаза главному доктору. И когда встретит его, обязательно спросил:
"Вам звонил папа?"
Вот как всe удачно обернулось. Надя побежала в палату пританцовывая. Конечно, настолько, насколько могла. Села к тумбочке и написала ответ сразу двум одноклассницам:
"Скоро меня будут оперировать, и, может быть, новым методом. Если это произойдeт, то на следующий год я уже буду ходить в школу вместе с вами".
Глава шестнадцатая. В ОЖИДАНИИ
Два дня прошли для Нади в напряженном ожидании. Но сегодня, по еe подсчeтам, всe должно было решиться. Вчера папа звонил главному доктору, сегодня утром должен был вызвать на почту маму и сегодня же, после тихого часа, мама должна была прийти к ней. Даже если папе, после разговора с главным доктором, не удалось уговорить маму, Наде всe равно будет легче. Вот тогда главный доктор уже не будет думать, что она струсила. И Надя с нетерпением ждала маму. Но ещe до обеда, когда все пять девочек были в палате и играли в докторский обход, по очереди изображая Веронику Ивановну, в коридоре, у самой двери, раздался, как показалось Наде, строгий голос главного доктора:
- Ермакова в палате?
Девочки сразу замерли. Джаннат, которая изображала Веронику Ивановну, даже не успела повесить на место свой температурный лист. Так и осталась с ним в руках.
- Ну, стрекозы, как дела? - спросил их, входя, Кирилл Андреевич и, не дожидаясь ответа, вдруг озорно подмигнул Наде: - А бой мы с тобой, кажется, выигрываем. И не отворачивайся, всегда смотри прямо в глаза.
Надя улыбнулась, и главный доктор провел рукой по еe коротенькой жидкой чeлке. Потом он взял из рук Джаннат температурный лист, посмотрел его и повесил на место. Варю главный доктор попросил согнуть ногу в коленке, а у Олечки потрогал аппарат на руке.
После этого он опять весело подмигнул Наде и вышел из палаты.
- Какой бой вы с доктором выиграли? - тотчас обернулась к ней Галя-Цибуля.
- Не выиграли ещe, но, может быть, выиграем, - поправила еe Надя.
- Что же ты молчала, - упрекнула еe Варя, - скорей рассказывай!
И Надя рассказала всe, что еe мучило. Олечка тотчас принялась хлопать здоровой рукой по подушке и выкрикивать:
- Вот это да! Вот это здорово! Через год уже здоровая!
Варя и Джаннат тоже обрадовались. А Галя-Цибуля сказала, поджав губы:
- На месте твоей мамы я бы никогда не разрешила делать опыты на своей дочери. Для этого есть кролики и собаки.
- Неужели ты думаешь, что ей будут делать операцию без проверки? возразила Варя. - Наверное, уже многих животных так оперировали.
- Ты, Галка, просто завидуешь Наде, вот и говоришь так, - разгадала еe Джаннат и смешно пропела: - Завистники, завистницы, девчонки и мальчишки..."
- Вот уж нет, - возразила Цибуля, - тише едешь, дальше будешь.
- А я не люблю тихо ездить! - закричала со своей постели Олечка. - Я бы тоже хотела, чтоб на мне что-нибудь новое открыли.
И тут пришла Надина мама, вместе с мамой Гали-Цибули. Они принялись выгружать из сумок их содержимое и расставлять всe на тумбочках. Мама Гали принесла ей отварную курицу и потребовала, чтобы Галя сейчас же, при ней, съела обе ножки или оба крылышка.
- Ты ужасно осунулась, - говорила она полной, как бочонок, дочке, - и во время операции потеряла много крови. Твоему организму нужны калории.
Галя, как обычно, брыкалась:
- Я не хочу! Мне надоела твоя еда. Принесла бы чего-нибудь сладенького. И холодная она - бррр!.. Ну кто ест холодную курицу? Ты хочешь, чтобы я простудилась?
- Если ты не съешь крылышки, я сейчас же уйду, - не сдавалась Евгения Антоновна и демонстративно села на кровать, что означало: не уйду, пока ты не сделаешь по-моему.
Надя всегда с интересом наблюдала за ними. Но сегодня не только ей, но и Варе с Джаннат и даже Олечке было не до Скульской. Все четверо не сводили глаз с Надиной мамы. А она, убрав принесенные пакетики с печеньем в тумбочку, принялась старательно смахивать с неe крошки, а после присела к дочери на кровать, обняла еe и неожиданно заплакала.
И Надя не стала спрашивать маму. Она поняла, что мама согласилась на операцию. Поняли это и девочки. Они переглянулись и облегченно вздохнули.
Глава семнадцатая. ОПЕРАЦИЯ
В это утро в третьей палате стояла такая отчаянная тишина, что, проснувшись позже всех, Надя даже испугалась. Девочки говорили шeпотом, маленькая нянечка протирала пол молча.
"Это, наверное, потому, что сегодня моя операция, - решила Надя, и ей вдруг захотелось крикнуть: - "Чего вы? Говорите как всегда! Чтоб до самой операции не думать о ней". Но вместо этого Надя тоже притихла.
Немного погодя вошла дежурная сестра, намазала Наде ноги йодом, перевязала бинтами и не разрешила вставать. Девочки начали подбадривать еe.
- Тебя ещe перед операцией на каталке покатают, - сказала ей Олечка.
- А операционная знаешь какая? - подхватила Варя. - Вся в кафеле, и окна такие чистые, даже кажется, что они без стeкол.
- А над операционным столом блестящий светоотражатель, - добавила Джаннат Шамхалова, - он вроде зеркала в "комнате смеха". Посмотришь в него, так себя не узнаешь. У меня в нем голова длинная была, как огурец, а туловище с футбольный мяч.
Девочки деланно засмеялись.
- Ты обязательно в это зеркало посмотри, - сказала Галя-Цибуля, может, в нeм врачи в майках и трусах отразятся. Тоже смешно будет.
Надя кивнула головой, боясь, что, если скажет хоть слово, разревeтся. К горлу так и подкатывали комком слeзы. Варя поняла это и быстро заговорила:
- Пройдeт два-три часа, и у тебя уже всe будет позади. Лежи с оперированными ногами и жди, когда аппараты их выпрямят. А ты... - Варя не договорила: с шумом распахнулись двери палаты и две санитарки ввезли каталку.
- Я сама могу дойти, - приподнявшись на постели, запротестовала Надя.
- Нельзя! Нельзя! - закричали одновременно няни и девочки. - Тебя ведь уже подготовили.
В предоперационной палате к Наде подошeл наркотизатор, тот самый, который приходил к ней вчера вечером, и сказал:
- Анализы у тебя хорошие, сердце здоровое. Значит, всe будет в порядке.
С Нади сняли бинты и ввезли в операционную. Она думала, что здесь будет тишина, слова нельзя сказать, а все, кто там находился, стали еe подбадривать, шутили и говорили точно так же, как в обычной комнате.
"Вон и баки на металлических столиках стоят, - увидела Надя, - а врачи уже все в халатах. Наверное, раньше переоделись".
