С Нади сняли бинты и ввезли в операционную. Она думала, что здесь будет тишина, слова нельзя сказать, а все, кто там находился, стали еe подбадривать, шутили и говорили точно так же, как в обычной комнате.
"Вон и баки на металлических столиках стоят, - увидела Надя, - а врачи уже все в халатах. Наверное, раньше переоделись".
К Наде снова подошeл наркотизатор и неожиданно сказал:
- А ну-ка, отгадай мне загадку: "Каким гребешком никто не чешется?"
- Петушиным, - сообразила Надя и даже не заметила, как врач поднeс к еe рту резиновую трубку. Язык у Нади стал уставать и отказался слушаться. Надя замолчала и услышала, как гулко стучит у неe в груди сердце. И ещe она услышала голос главного доктора:
- А где щeтки? Почему их нет на месте?
Надя с трудом повернула голову и увидела, как главный доктор моет руки, но не в умывальнике, а около неe в тазу. Потом он поднял руки и кто-то надел на них резиновые перчатки. Все, кто находился в операционной, были в белых, как унты, башмаках, перевязанных бинтами. Говорят, что такие чехлы поглощают шум. Но главный доктор, нисколько не заботясь о тишине, сказал:
- Приступим, друзья. По местам!
Надя хотела посмотреть на врачей, но сразу куда-то провалилась и ничего больше не слышала.
...Проснулась Надя от громкого шeпота девочек. Варя, Джаннат и Олечка стояли у еe кровати и ждали, когда Надя откроет глаза.
- Ну и соня ты! - весело сказала Варя.
- Храпишь, как моя бабушка, - засмеялась Олечка.
Надя попробовала улыбнуться, но вместо этого опять закрыла глаза. Не хотелось просыпаться.
- Будешь так спать, тебе муха в рот залетит.
- Тогда сразу проснeшься, - сказали ей девочки.
Надя машинально закрыла рот и подумала: "Почему она в палате, а не в операционной? Неужели ей опять ничего не сделали и привезли обратно? Никакой боли. Только ноги тяжeлые. И пить очень хочется". Надя попросила пить.
- Нельзя! - хором закричали девочки. - После наркоза нельзя.
Сестра, дежурившая у еe кровати, взяла ватку, окунула еe в стакан с водой и провела по Надиным губам. У Нади закружилась голова. Показалось, что в палате какой-то непонятный шум. Наде очень захотелось избавиться от него. Она даже мотнула головой. Но стало ещe хуже.
Пришeл врач-наркотизатор. Взял у Нади руку, пощупал пульс, сказал:
- Если не очень больно, уколы днем делать не проси. - И уже сестре добавил: - Только ночью сделайте, и то, если она не будет спать.
Сестра измерила Наде давление. Немного погодя ещe. Потом опять. Аппарат так и лежал на тумбочке. Надя опять попросила пить. Ей дали глотнуть через трубочку. Надя с жадностью засосала и тут же бросила, потому что еe начало тошнить. Но зато стало гораздо легче. Девочки обрадовались, услышав еe вздох.
- Это вздох облегчения, - определила Варя и громко, на всю палату, добавила: - С него начинается выздоровление.
- А мы что знаем, что слышали, - загадочно пропела Джаннат Шамхалова, ты во сне свою тайну выдала.
- Какую тайну? - тихо спросила Надя.
- Ты хочешь научиться плавать, как человек-амфибия, - сказала Джаннат.
- Ещe ты во сне песни пела, - сообщила Олечка, - громко, всe равно как пьяная.
- Я и сейчас как пьяная, - сказала Надя и окончательно проснулась.
Глава восемнадцатая. БЕСЧУВСТВЕННАЯ
Днeм Надя кое-как крепилась, старалась заглушить боль, которую причиняло ей каждое, даже маленькое, движение. Помогали и подружки и мама, пытаясь развеселить еe. Все мамы ушли, а Надина осталась. Нянечка Нина не попросила еe уйти, а даже принесла вместо табуретки стул поудобнее. Мама, точно маленькой, гладила Наде ладошки и рассказывала сказки, какие рассказывают дошколятам. И хотя Наде было больно, но терпеть она могла. А вот когда мама ушла и наступила ночь, боль стала просто невыносимой.
Надя вспомнила, что сказал врач-наркотизатор утром, и нажала кнопку звонка, чтобы дежурная сестра сделала ей укол. Но сестра почему-то не шла. Надя снова позвонила, задержав палец на кнопке звонка. Прошло минут десять, и опять никто не пришeл. Надя нажала кнопку в третий раз и сразу услышала быстрые шаги по коридору. В палату вошла дежурная сестра, которую Надя видела до этого всего раза два. (Она только что вернулась из отпуска.)
- Ты что названиваешь, принцесса-барыня, подождать не можешь? - вдруг зашипела она.
- Мне очень больно, - глотая в темноте слeзы, ответила Надя. Сделайте, пожалуйста, укол.
- Могла бы и так уснуть, - продолжала шипеть заспанная дежурная, - уж очень все нежные.
Она сделала Наде укол в руку резко и больно. Но Наде было не до этого. Она сказала "спасибо" и закрыла глаза.
После укола Надя должна была очень скоро уснуть. Ведь это болеутоляющее и снотворное лекарство. Но как она ни старалась, сон не приходил. В голову всe лезли нехорошие, обидные слова дежурной сестры: "Принцесса-барыня... Нежные вы все..." "Побыла бы она на моeм месте, может, на всю палату кричала бы, - думала Надя, - а я только три раза позвонила. И зачем эта дежурная училась на медсестру? Ведь сразу видно, что она не любит свою работу. Даже к больным по-человечески отнестись не может". Наде вспомнилось, как эта самая сестра на второй день еe приезда в больницу получила замечание от Вероники Ивановны за то, что не установила как нужно кровать Гале-Цибуле. "Ну конечно же, ей не нравится работа, - решила Надя, - разве еe можно сравнить с другой сестрой, Людмилой Степановной. Людочка в палату без улыбки не входит. И с кем заговорит, обязательно найдeт для того ласковое, утешительное слово. От еe слов даже без укола боль может стихнуть. Может быть, сегодняшняя сестра за что-то сердится на меня? Но я с ней ни разу не говорила. А три дня назад, сразу после отпуска, она нагрубила Джаннат Шамхаловой". И Надя припомнила всe как было.
У Гали-Цибули в тот день болело ухо, а у Олечки появился насморк. Они не вставали с постели и попросили Джаннат напомнить о них сестре. Утром Вероника Ивановна назначила им лекарства. Джаннат подошла к столику, за которым сидела эта самая сестра, и сказала:
- Нужно пустить Олечке капли в нос, а Гале в ухо. Они в третьей палате лежат.
- Нет у меня лекарства для уха, ясно? Не получила ещe! - ответила ей сестра.
- Так получите, пожалуйста, - сказала Джаннат.
- А ты мне не указывай! - огрызнулась сестра.
Надя слышала этот разговор и подумала, что сестра хоть Олечке пустит капли в нос, но она и этого не сделала, до тех пор пока Джаннат не подошла к ней ещe раз.
"Значит, здесь не настроение играет роль, а характер. И при чeм здесь настроение? - рассуждала про себя Надя. - Если считаться с ним, то все больные после операций должны рычать и кусаться".
Надя представила себе, как входит к ним в палату эта самая медсестра, а все девочки поднимаются в своих полосатых пижамах на постелях и рычат на неe свирепо, точно тигры в зоопарке. Представила, улыбнулась и... уснула.
Проснувшись утром, Надя вспомнила всe, что произошло ночью, и решила ни в чeм не уступать вредной сестре, а требовать всe, что прописали ей и девочкам врачи. Как известно, клин вышибают клином.
Глава девятнадцатая. "ТЫ НЕ ТОЛЬКО БОЛЬНАЯ"
На третий день после операции Надя пришла в себя полностью. Но лежала не шелохнувшись и почти ни с кем не разговаривала. Наде казалось, что если она заговорит, ногам будет гораздо больнее. Ведь она чувствовала теперь любое движение. Боль усиливалась даже тогда, когда девочки шумно проходили по палате. А уж если кто-нибудь задевал еe кровать, у Нади от боли даже в глазах темнело. Девочки, правда, каждый раз извинялись, но от этого ей не было легче.
"Неужели нельзя пройти аккуратнее?" - думала Надя и тут же ловила себя на том, что она до операции ходила по палате так же шумно. А ведь Варю оперировали не так давно. И Гале-Цибуле недавно переставляли спицу, вокруг которой загноилась ранка.
И вдруг к ним в палату совсем неожиданно пришeл главный доктор.
- Ну, герой, когда думаешь вставать? - спросил он Надю.
- Как вставать? - испугалась она. - Мне ж только позавчера операцию сделали.
- Тогда тебе нужно было подняться ещe вчера, - рассмеялся Кирилл Андреевич и стал пробовать крепость колец на спицах, приподнимая Наде ноги то за одно кольцо, то за другое.
- Ой-ой! - закричала она от страха.
- Разве тебе больно? - удивился Кирилл Андреевич.
- Нет, - смутилась, Надя, - я боюсь, что будет больно...
- Кричишь, значит, авансом, - пошутил главный доктор и уже без улыбки сказал: - Ты не придумывай себе боль. Ногам твоим сейчас не больно, а тяжело. Так ведь?
Надя кивнула головой, хотя и не совсем согласилась с ним. Ноги у неe ныли где-то глубоко-глубоко. Кирилл Андреевич вынул из своего кармана сантиметр и стал измерять Надины ноги.
- Ого! За операцию ты выросла на шесть сантиметров!
- Правда? - обрадовалась Надя.
- Ты сядь на постель и посмотри на свои ноги, - предложил ей Кирилл Андреевич, - наверное, ещe не видела их как следует.
Наде стало любопытно. Она приподнялась на руках и села. Как же легко стало сразу спине.
