— Я хочу сказать, что не хочу тебе помогать. — Кот смотрел мне прямо в глаза. — Не хочу и не буду.
— Но как же так? — Чувства бушевали во мне. — Почему? Почему не будешь?
Сэр Уильям молча смотрел на клавиши пишущей машинки. Потом он отвел взгляд и сухо сказал:
— Потому что не положено.
— Что не положено? Кем не положено? Куда не положено? — Вопросы так и сыпались из меня. Я уже не сдерживал обуревавших меня чувств. Высокопочтенный сэр считает, видимо, ниже своего достоинства обслуживать такого мелкого, хотя и очень смышленого, грызуна! Пора было внести ясность в наши отношения и показать, что значит сила духа! Если ты сильнее, то это не значит, что можешь всем тут командовать!
— Не положено вступать в контакт с людьми, — снизошел до объяснения сэр Уильям.
— Что за чушь хомячья! — У старика уже, похоже, совсем ум за разум зашел. — Ты что это, серьезно?! — срываясь, воскликнул я. — А когда ты сообщаешь мастеру Джону, что хочешь есть, это что по-твоему? Это разве не называется вступать в контакт с человеком? А?
— Мне не нравится твой тон, дружок. — Сэр Уильям смерил меня взглядом. В его зеленых глазах сверкнули недобрые огоньки. — Ты, несомненно, прав, — продолжил он, выдержав некоторую паузу. — Это называется вступать в контакт с человеком. Но я устанавливаю этот контакт, используя те средства, которые даны мне от природы. Я начинаю урчать или мяукать. То, что задумал ты, это установление контакта при помощи средств, которые даны от природы именно человеку, и никому другому. А этого делать не полагается.
— А почему эти средства использовать не полагается, а другие полагается?
— Потому что это несовместимо с понятием звериного достоинства. Когда животное подражает человеку, оно теряет свое достоинство. Нет ничего более достойного презрения, чем звери в зоопарке, которые машут лапами, выклянчивая у людей какие-то объедки. И столь же недостойна любая попытка вступить в связь с людьми посредством их методов общения. Кто считается у нас самой жалкой тварью на земле?
— Говорящий попугай, — автоматически сказал я, будто отвечая заученный урок. — Но, сэр Уильям, ведь одно дело говорить, другое писать…
— Все, разговор окончен.
Сэр Уильям сощурил глаза, а потом вдруг сладко зевнул.
— Уа-ах… Пора на боковую. Пойду-ка я на свою лежаночку, а ты давай обратно в клетку. Марш!
Я и оглянуться не успел, как уже оказался в клетке. Сэр Уильям быстро защелкнул замок.
— Спокойной ночи! — бросил он через плечо и спрыгнул с полки.
И вот я сижу опять в заточении. Все мои планы рухнули. Окончательно и бесповоротно.
Мне отказано в праве складывать буквы и составлять текст.
Опять ко мне подступила черная тоска. На этот раз я решил не поддаваться ей.
— Шла бы ты отсюда, дорогая!
Когда же тоска полюбопытствовала, а на каком основании ее прогоняют прочь, я объяснил ей все по пунктам. Во-первых, сказал я, нам известно, как в принципе устроена пишущая машинка и как ею пользоваться. Это уже не мало. Во-вторых, нам известно, что глубокоуважаемый сэр ошибается. Даже самый мудрый кот может оказаться заложником собственной мудрости и кое в чем перемудрить. В нашем случае он явно перемудрил и продемонстрировал собственную ограниченность в том, что касается темы «установление контакта с человеком». И в-третьих, милая тоска, мы приняли решение не убиваться из-за каждой неудачи. «Не вешай носа, Фредди!» — наш главный лозунг.
Потом я обратился уже непосредственно к себе.
— Ладно, Фредди, — сказал я, — ты не можешь писать. Но ты можешь читать. Посмотри, вокруг тебя одни сплошные книги. Слева, справа, сверху, снизу. Тут хватит чтения не на одну хомячью жизнь. Ты попал в настоящее книжное царство! Так что давай принимайся за чтение! Вперед!
Воспитательная работа с тоской и самим собой принесла результаты.
Я временно отложил свои планы, связанные с письмом, и решил сосредоточиться на чтении. Но тут мне предстояло решить одну сложнейшую задачу, за которую я сразу же и принялся, чтобы не расслабляться.
Проблема заключалась в следующем.
Книги стояли на полках. Правда, не очень плотно. Каким образом мне достать книгу и разместить ее так, чтобы я мог свободно перелистывать страницы? Да еще чтобы мастер Джон ничего не заметил? Потому что тут я вынужден согласиться со стариком Уильямом: мастер Джон не должен догадываться о существовании моего волшебного карандаша.
Я просидел целый вечер, ломая себе голову над очередной задачкой, но все безрезультатно. Я слишком маленький и слабый для того, чтобы самому как-то спихнуть книжку с полки, не говоря уже о том, чтобы ее как следует разложить. Но я не сдавался.
На следующий вечер я решил провести обследование интересующих меня объектов. Не успел я выбраться из клетки, как тут же в кабинете объявился сэр Уильям.
— Против чтения я ничего не имею, — сказал он. — Показывай, какую книгу тебе достать.
Я ткнул лапой в первую попавшуюся с краю. Сэр Уильям поддел ее, повалил на бок и открыл на первой странице.
— Я скажу тебе, когда услышу шаги мастера Джона на лестнице. Главное, успеть поставить все на место.
Я кивнул. Сэр Уильям спрыгнул с полки и удалился.
Здоровая какая книжища, подумал я, разглядывая толстый фолиант.
Книга называлась «Будденброки. Семейная драма». Многообещающее название. Наверное, тут много чего происходит. Небесполезное чтение для того, кто вынужден жить среди людей. Хотя я уже и так представляю себе, что такое их семейные драмы. Насмотрелся, живя у Софи, Грегора и мамочки. Я перелистнул страницу с заглавием.
«Глава первая», — прочитал я. «Глава первая»? Что это такое? Что — это — такое?
Это было начало вкуснейшего периода моей жизни, когда я, волею судьбы оказавшись в этом волшебном царстве книг, мог каждый день закатывать себя роскошные пиры. Пиры духа, разумеется. С этого дня ежевечерне в кабинете разыгрывалась одна и та же сцена. Как только мастер Джон выходил за порог своей квартиры (а это происходило достаточно регулярно), сэр Уильям выпускал меня из клетки (благодаря чему я был избавлен от необходимости ковыряться с замком), заваливал на бок очередную книгу, на которую я ему указывал, откидывал толстую обложку и уходил восвояси. Следующие два-три часа были мои. Я пристраивался на книге и читал, читал, читал страницу за страницей в полумраке кабинета, сквозь окно которого пробивался с улицы тусклый свет фонаря.
Скажу честно, первое время дело двигалось страшно медленно. Наверное, потому что я начал с «Будденброков», — не самое легкое чтение, доложу я вам. Такое сразу не переваришь. Но постепенно я научился читать не букву за буквой, а схватывать целые слова, потом — предложения, а потом уже и абзацы, так что в конце концов я уже не прожевывал каждую закорючку в отдельности, а проглатывал целые страницы и читал с такой скоростью, которая не уступала скорости чтения мастера Джона. Так я осваивал книгу за книгой.
Все мои книжные вечера заканчивались одинаково: как только сэр Уильям слышал шаги мастер Джона на лестнице, он прыгал ко мне на полку, ставил книгу на место и закрывал за мною дверцу клетки.
Иногда он захаживал ко мне и просто так.
— Ну что, друг наш Фредди, — говорил он тогда. — Все работаешь? Смотри не перетрудись — испортишь себе глаза.
Видно было, что ему скучно и хочется поболтать. Тогда я пересказывал ему только что прочитанное. Он молча слушал, а потом качал головой и говорил:
— Надо же, сколько всего умещается в этой маленькой хомячьей головке.
Он считал мои занятия странными причудами хомяка-оригинала и относился к ним так же снисходительно, как относился к проделкам своих подопечных из соседней комнаты. Он нас всех терпел.
Кстати сказать, за все последнее время я ни разу не встречался с этими нахалами. Выходить из кабинета у меня не было никакой нужды, и потому я спокойно сидел себе на полке и занимался своими делами. Только время от времени я слышал их противные голоса. Когда они пели свою дурацкую песню. Меня это, конечно, страшно злило. Но что я мог поделать? Мне ничего не оставалось, как слушать этот бред, скрипя зубами. Хотя, признаюсь, я уже не так болезненно реагировал на них, как прежде. Потихоньку я начал привыкать и к ним.
Однако скоро пришел конец этому мирному сосуществованию. Потому что они опять выкинули такое, с чем я никак не мог мириться.
И произошло это в тот день, когда меня зашла навестить Софи.
Первый раз Софи пришла к нам дней через пять после того, как я переехал к мастеру Джону. Дело было после обеда. Мастер Джон сидел за своим столом и читал, сэр Уильям устроился тут же среди стопок книг, я же занимался спортом. И тут я услышал на лестнице ее шаги! Я бросился к дверце клетки и занял выжидательную позицию. Пусть видит, что ее встречают! От волнения я не мог усидеть на месте. В какой-то момент я сообразил, что я ведь сегодня не прилизывался! После бега, наверное, совсем растрепался! Я кое-как, на скорую лапу, привел себя в порядок.
