"Ничего такого, просто сувенирчик, неужели Ядигида за эту стекляшку освободит пленника", — засомневалась Элис, носком кроссовки отковыривая прилипшие к камню продукты жизнедеятельности летучих мышей.
Мышка сидевшая на плече Элис, вдруг вскочила и сделала пируэт. Не удержавшись от охвативших её эмоций, она вновь шлепнулась наземь. Распластав паруса кожистых крыльев, мышка застонала, но не от боли, а в восторге от ритмов тяжелого рока.
Заталкивая камень на тележку, Элис поинтересовалась у Кикириллы:
— Как ты думаешь, а за него могут дать мороженное?
— Не знаю, — запыхтела Кикирилла, помогая, она стала спиной подталкивать находку.
— А ты не знаешь, за что здесь могут дать мороженое? — Отряхнув ладони, обвела взглядом пещерное богатство Элис.
— Да ладно, у меня в холодильнике есть мороженое, Желми угостил.
— И оно до сих пор там лежит? — Не поверила своим ушам девочка. — У неё мороженое в холодильнике, а она какие-то камни таскает…
Очень пригодилась найденная шахтерская тележка, девочки с трудом толкали выкуп за биолога-зоолога. Старая одноколесная тележка грузно подпрыгивала. Колесо от непомерной тяжести алмаза поскрипывало и моталось из стороны в сторону, пытаясь сбросить непосильную ношу.
— Жаль добро переводить на… зоолога-биолога, — скрипнула Гора, увидев раскрасневшихся от усердия подруг. — Смотрите, не надорвитесь.
Элис толкала тележку и тихо размышляла, почему бы им не воспользоваться услугами тропинки-эскалатора? Или на крайний случай подошел бы и пенек. После подъема в гору Элис стало жарко. Она прислонилась к рябине и поделилась с Кикириллой своими мыслями. Лицо Кикириллы расплылось в радостной улыбке. Она вскочила на ноги:
— Тропинка не выдержит тяжести, а пенек подойдет! — закричала она и два раза хлопнула в ладоши.
Мгновенно появились три пенька, по маленькой змейке трещинке сбоку Элис узнала свой. Аккуратно укрепив Алмаз ремнями на одном из пней, девочки оседлали двух остальных. Элис предусмотрительно закрыла глаза, но тут же почувствовала, как кто-то затряс её за плечи. Элис очень удивилась, когда обнаружила, что они уже находятся во дворе Ядигиды.
Реакция госпожи Ядигиды оправдала их труды.
— О, что за чудо! — восхитилась она, подпрыгнув от восторга. — Что хотите за это сокровище? Отдаю весь свой дом с красным петухом.
— Живым не дамся, — вскочив на конёк дома, предупредил Петух.
— Это выкуп за биолога-зоолога.
— А, — махнула рукой Госпожа Яга, — забирайте, все равно вчера в лесу появилась новая банда браконьеров.
— Эй, слышишь, биолог-зоолог, — обратилась она к толстяку. Заметив, что тот лежит на земле без чувств, засмеялась.
— Это он от счастья.
Плеснув ему в лицо воды из кувшина, Ядигида потрепала зоолога по щеке.
— Вставай, покажи им где находится Золли. Тебя выкупили. Всех бы так выкупали. Тебе, друг, повезло, даю слово не трогать твоих детей и внуков. Ты веришь мне?
Биолог-зоолог, открыв глаза, приподнял голову. Увидев огромный алмаз, он вновь потерял сознание. Голова его гулко ударилась об асфальтовую дорожку.
— А-а, расчувствовался, — пожалела толстяка Ядигида. Тут же забыв о пленнике, она закружила вокруг тележки с алмазом. — Эй, Петушок, приготовь девочкам компотик, тортик.
— А у вас есть мороженое? — дерзнула Элис
— Ух, бриллиантовая моя, у меня для тебя все есть, — весело расхохоталась Яга, сверкнув голубыми линзами. Пальчики её пробежались в массаже по лицу.
Подружки за обе щеки уплетали угощение. Элис впервые ела мороженое без предостережений, ей никто не говорил, что она простудит горло, заболеет. Наоборот Ядигида постоянно твердила:
— Угощайтесь милые, славные, а у вас нет желания ещё кого нибудь выкупить?
— Кого? — облизнувшись, поинтересовалась Элис.
— Ну, Петушка, например.
— Не надо, мне и здесь хорошо, — снова вскочил на козырек крыши петушок.
— Хорошо, — тут же согласилась Яга, — тогда выкупите меня.
— Откуда? — поперхнулись угощением подруги.
Увидев заинтересованность девочек, Яга гордо произнесла:
— Выкупите меня из плена алчности, омута жадности, силков ненасытности.
— Неужели есть такое? — искренне удивилась Элис.
— Раз говорит, значит, есть, — кивнул головой Петушок, — я ей верю!!!
— Есть, есть, ещё как есть. Между прочим, в этом плену не только я нахожусь. Ну, так что? Выкупите?
— Мы подумаем, — поблагодарив гостеприимную хозяйку, стали прощаться с ней подруги.
Но тут, словно вспомнив о жизни, зашевелился биолог-зоолог.
— Очнулся, родимый. Иди домой! — крикнула ему Ядигида.
Подойдя к толстяку сзади и схватив за шиворот, она потащила его в лес, в сторону горы.
— Совсем мужик обалдел от счастья, — приговаривала она, пыхтя и отдуваясь, волоча по земле биолога-зоолога, который как завороженный смотрел только в одну точку. Точкой этой был огромный Алмаз, прозрачный, как слеза.
Затащив потерявшего дар речи пленника на вершину горы, госпожа Ядигида стала, словно немому, жестами показывать куда идти, и как это делать, пальцами изображая походку.
— Иди за ними и покажи им, где находится зверинец.
Видя его бессмысленный пустой взгляд, Ядигида понимала, что её слова толстяк не слышит.
— Ну и люди, ни поймать, ни выгнать!
Махнув на толстяка рукой, она стала спускаться со склона горы. Казалось бы, наступила минута, когда можно порадоваться удачной сделке, но толстяк, словно помешанный, неотступно следовал за Ядигидой.
Ядигида приоткрыла рот от изумления. Она вновь схватила его за шиворот. У неё зачесались руки. Ей безумно хотелось вышвырнуть толстяка за тридевять земель. Но она опасалась, что тогда его никто ни за что не найдет. Элис с Кикириллой весело хохотали, наблюдая за бесполезными попытками Ядигиды избавиться от пленника. Вскоре все поняли, что пока его лучше оставить у Ядигиды. Кикирилла в это время сходит за Желми и Белли и отправит их в город вместе с биологом-зоологом.
Летние вечера не торопились опускаться над городом. Словно чувствуя, как люди соскучились по теплому воздуху, солнечные лучи прогоняли сумерки и властвовали над природой. Воздух звенел от детских голосов…
Учебный год закончился. Элис была свободна, но побывать на даче не удавалось. Пришло письмо от старшего брата из армии. В нем сообщалось, что он ходил в плавание до Австралии, и может быть скоро приедет в отпуск. Мама уже, наверное, сто раз перечитала письмо. От слез и рук бумага сильно помялась и истерлась на изгибах.
Элис заглянула в атлас по географии. По линейке до Австралии получалось чуть более двадцати сантиметров. Приложив линейку к своей стопе, Элис поняла, что до Австралии получается ровно шаг. Теперь понятно, почему Антон пишет, что он ходил, а не плавал. Только непонятно, зачем тогда служить на корабле.
Элис очень хотелось увидеть брата, она скучала по нему, но она также скучала и по Кикирилле. Элис села и написала Антону письмо. Она поведала ему, что мама ходит каждый день на вокзал и встречает поезд, она так сильно его ждет, что даже перестала думать о даче. Элис тоже ждет Антона, но её беспокоит, что все-таки там творится (это она писала о даче), вдруг тля или гусеницы напали на смородину.
Элис дала почитать письмо маме, но хитрость не удалась. Мама продолжала упорствовать, пока однажды, недели через две, папа ни позвал их на дачу. Они решили, что мама останется дома, а Элис с папой пойдут и проверят смородину.
Никогда ещё дорога не казалась такой длинной. Когда показался любимый маленький домик, Элис галопом промчалась сквозь кусты смородины, сбила с ветвей тлю, потерявшую бдительность, и поскакала в глубину сада. В это время папа втащил раскладушку в единственную комнату, которая служила и спальной и гостиной, и столовой, и установил её у одной из стен.
— Можешь погулять, я отдохну немного, — сказал он, отворачиваясь к стене.
Уговаривать не пришлось. Элис помчалась по знакомой тропинке в лес.
Когда до крыльца Кикириллы оставалось метров пять, дверь дома неожиданно распахнулась. Но появилась не Кикирилла, на порог размашистым шагом вышел Кедр. Вид у него был явно недовольный. Но, увидев Элис, он расцвел.
— Куда вы запропали! Заходите, заходите! А впрочем, заходить необязательно. — Кедр отвернулся и вытащил из-за дверей упирающегося Вьюна. Вы случайно не знаете, где сейчас Кикирилла? — спросил он у Элис.
Элис не знала.
— Твое счастье, что не знает, — схватил он за шиворот Вьюна. — Давай тряси свои паршивые книжонки, подлая твоя душа.
Вьюн вздернулся, на его побледневшем лице проступили капли пота.
— Я, я, я… Да у меня медаль за заслуги… — нервно заморгал он, его усы штопором взметнулись ввысь. — Вы гнусно обзываетесь!
