теперь вплетающий искорки магии в ее рыжие кудряшки.
– Наверное, надо ее показать врачу, – заметил Бен. – Пойдемте, девчонки. Доедем до корпуса в микроавтобусе.
– Надеюсь, вы понимаете, что вели себя глупо и безответственно? – спросила миссис Лоуренс, по-прежнему хмурясь.
– Извините, миссис Лоуренс, – пробормотала Руби, старательно изображая виноватый вид.
– Спасибо, что заступилась за меня, – шепнула ей Лотти, когда они сели в микроавтобус.
Руби кивнула:
– Как ты себя чувствуешь?
– Да вроде получше, – сказала Лотти, все такая же бледная, как и раньше. – Правда меня все равно тошнит. Но я постараюсь дождаться, когда мы доедем до корпуса. Вдруг представится случай стошнить Заре на туфли!
Когда они подъехали к главному корпусу пансионата, их встретил весь Лоттин класс. Похоже, все ждали продолжение спектакля. Лотти ни капельки не сомневалась, что Зара уже отыграла первое действие трагедии с ней самой в главной роли. Вот и сейчас она стояла, заплаканная и несчастная, в окружении сочувствующих подружек и явно изображала потерпевшую сторону.
Но Лотти это не волновало. Она уже начинала склоняться к мысли, что Фред был прав. Пора всем напомнить, какая Зара на самом деле.
– Никто из них не захотел мне помочь! Ты представляешь?! Да что с ними такое?! Совершенно никчемные, глупые звери! – Сердито топая лапами, Фред расхаживал взад-вперед перед щелью в плинтусе в комнате Лотти и Руби. – Здешние мыши не отличаются храбростью! – громко объявил он, обращаясь к дыре в плинтусе.
– Ты что, никогда не встречал… э… нормальных мышей? – спросила Лотти, очень стараясь не рассмеяться. Во-первых, ей не хотелось обидеть Фреда и расстроить его еще больше, а во-вторых, сотрясаясь от смеха, она потревожила бы травмированную лодыжку, которая распухла, словно ее надули как воздушный шар, и отдавалась болью при малейшем движении. Сейчас Лотти лежала на кровати, приложив к лодыжке пакет замороженного горошка, взятый на кухне пансионата. Хорошо, что это не перелом, а просто растяжение – так сказал врач. Но нога все равно жутко болела.
– Нормальных?! Они ненормальные! Я нормальный, а они нет! – пропищал Фред. – Они невероятно тупые, трусливые и… и… бежевые!
Руби все-таки не удержалась и рассмеялась, а Лотти пришлось прикусить руку.
– Бежевые? – переспросила она, давясь от рвущегося наружу смеха.
– Ужасный, скучный, невыразительный цвет. Бежевый с серо-бурым оттенком. Кошмар как он есть. – Фред раздраженно уселся на пол. – Это не смешно, Лотти. Я думал, они нам помогут! Мне показалось, они вообще не поняли, что я им говорил. А я использовал только простые короткие слова.
– Наверное, обычные мыши не понимают человеческих слов, – сказала Лотти. – У них свой, мышиный язык. И они думают только о том, где найти пищу.
– Ну, тут я их понимаю, – пробормотал Фред. – У меня уже кончаются семечки, Лотти, а мюсли, которые здесь подают, не отвечают стандартам качества. Да, совершенно не отвечают.
Руби запустила во Фреда бумажным самолетиком, но промахну лась:
– Фред, не ной. Сегодня утром мне пришлось пролить на стол молоко, чтобы все отвлеклись и Лотти взяла тебе мюсли. Миссис Лоуренс сделала мне замечание перед всем классом.
Фред вздохнул и принялся задумчиво грызть бумажный самолетик. Потом выплюнул пережеванную бумагу и с отвращением дернул усами:
– Тьфу! Ладно, наверное, я смогу продержаться на мюсли еще один день. Но когда мы вернемся домой, Лотти, ты мне насыплешь коричневого сахара. В кусочках. Недельный запас. – Он снова дернул усами. – Будь у меня сахар, мне бы думалось гораздо лучше. А мне надо подумать, очень надо. Если здешние мыши не хотят мне помочь, придется все делать самому.
– Что именно делать? – с опаской спросила Лотти. Ей не понравилось, как у Фреда блестят глаза. У него был такой вид, словно он уже объелся сахара, а поскольку сахара он не ел, это значило только одно: он крайне взволнован. И явно что-то задумал.
– Я хочу познакомить милую Зару с мышами. С одним мышонком, если быть точным. Я собирался привлечь волонтера, но, похоже, придется делать все самому. Возможно, так даже лучше. Это будет виртуозное представление.
– Что значит «познакомить»? – спросила Лотти.
Фред приосанился и самодовольно пригладил усы:
– Я разбужу ее посреди ночи, сяду к ней на постель и стану жевать ее волосы. Если сумею себя заставить. Так что, наверное, это и хорошо, что меня здесь морят голодом.
– Представляю, как она завопит! – хихикнула Руби.
– Вот именно. И все увидят, какая глупая эта Зара, что испугалась крошечного бежево-бурого мышонка – мне придется стать бежево-бурым на эту ночь. Ну, или коричневым. Это тяжело, конечно, но ничего. Мыши умеют делать неприятные вещи, когда это необходимо. Даже если придется нарядиться в немодный цвет.
Лотти задумчиво кивнула.
– А Зара боится мышей? – спросила она у Руби.
– Не то слово, – улыбнулась Руби. – Из всех животных ей нравятся только лошади. И она вечно ноет, что на конюшне в том пафосном конном клубе, куда она ходит, наверняка полно крыс и мышей.
– Я буду самым приятным и симпатичным мышонком на свете, и все поймут, какая жестокая, злая и гадкая эта Зара, потому что кричит на такого милашку, как я. – Фред победно сверкнул глазами и попытался изобразить беспомощность и испуг, что было очень непросто, потому что он продолжал самодовольно хихикать и топорщить усы.
– Только будь осторожен, – попросила Лотти, внезапно встревожившись. – Вдруг она попытается тебя прихлопнуть?!
Фред посмотрел на нее с жалостью:
– Лотти, ты когда-нибудь пробовала прихлопнуть мышь?
– Конечно нет! Но Зара может попробовать!
Фред только фыркнул:
– У нее ничего не получится. Лотти, ты можешь сделать меня коричневым?
– Я попробую, – с сомнением проговорила Лотти. Ей было трудно представить Фреда коричневым. Она протянула руку, мышонок вскарабкался к ней на ладонь и встал, раскинув передние лапки, чтобы лучше себя видеть:
– Только красивым коричневым. Как ириска. Без серо-бурого.
– Я постараюсь, – пообещала Лотти и закрыла глаза. Теперь, когда Фред сказал про ириску, ей стало легче представить его новый цвет. Она мысленно нарисовала себе мышонка, сделанного из ирисок. Или из шоколадной помадки. Лотти улыбнулась. Кажется, волшебство получалось, и получалось неплохо. Тем более что Фред всегда напоминал ей розового сахарного мышонка… – Ну вот! Тебе нравится?
– Ой. Мне совсем не идет этот цвет, – уныло пробормотал Фред. – Он меня старит.
– По-моему, очень красиво, – успокоила его Руби, но Фред ей явно не поверил.
– Ты все равно не похож на обычную мышь, – нахмурилась Лотти. Она никак не могла понять, в чем тут дело. Может быть, в искристом блеске его карамельно-коричневой шерстки? Или в серебристых усах, которые ни капельки не потускнели?
