какой. Я, кажется, полюбил змей, – заметил Конрад, глядя в джунгли, поглотившие гигантского Удава.
Ребята попрощались с прежней командой пауков и угрей, поблагодарив их за огромную помощь. Потом устроили на борту новичков.
На следующее утро, во время завтрака на веранде, Айван изучал в телескоп опушку леса. И скоро они услышали его взволнованный крик.
– Смотрите, смотрите, скорей! Это ягуар. Вон, на ветке большого дерева. Кажется, он кого-то выслеживает.
Ребята подбежали к перилам. Золотая с чёрными пятнами шкура ягуара мерцала в солнечных бликах. Зверь крался по ветке, пристально глядя на что-то впереди. Дети проследили за его взглядом и увидели, на кого шла охота: крупный, толстый коричневый тапир с головой как у лошади и коротким хоботом, похожим на слоновий, мирно срывал листья и жевал, совершенно не подозревая об опасности, которая была всё ближе и ближе, – уже метрах в шести над его головой.
– Надо его предупредить! – заволновалась Эмма.
Ланцелот ухмыльнулся:
– Не беспокойся. Тапиры разбираются с ягуарами по-своему.
Затаив дыхание, путешественники смотрели, как огромная кошка прыгнула на спину тапира и вонзила когти в шкуру. Тапир хрюкнул от удивления и ринулся через лес, как скоростной поезд-экспресс.
Стало понятно, что имел в виду Ланцелот. Тапир вламывался в самые колючие кусты, самые спутанные заросли. Ягуара кололо, царапало и било по голове. Но он продолжал цепляться за спину тапира, рыча и повизгивая, когда ему особенно доставалось.
Поняв, что таким макаром от врага не избавиться, тапир вдруг развернулся, кинулся в подлесок и, не успел ягуар опомниться, как оказался у реки. Громкий всплеск – и оба исчезли под водой.
С верхушек деревьев раздались вопли одобрения: за спектаклем увлечённо наблюдали рыжие обезьяны-ревуны.
Всклокоченная, мокрая голова великолепной кошки показалась на поверхности реки. Хватая воздух и отплёвываясь, ягуар яростно погрёб к берегу. Ревуны приветствовали тапира, а хищник выбрался на песок и поплёлся обратно в лес.
Ланцелот подозвал обезьян.
– Рад, что мы вас так легко нашли. Мне сказали, что мой брат, Персиваль, приехал вас навестить. Он ещё здесь?
– Может быть, – хитро промолвил Ревун, – но на пустой желудок пойди вспомни.
– Это не освежит вашу память? – спросила Эмма, выставляя перед ним огромную коробку домашнего печенья с фруктами и орехами.
Обезьяны набросились на невиданное угощение. И так оно пришлось им по душе, что вызвало несколько некрасивых потасовок среди молодёжи.
– Неплохо, скажу я вам, неплохо, – проговорил Ревун с набитым ртом. – На каких деревьях они растут?
– Их пекут, – объяснила Эмма. – В печке.
– Хм, в речке? – не поверил Ревун. – Кто бы мог подумать. Я считал, что в речке только пьют.
Эмма сдалась и не стала его разубеждать.
– Так что скажете о Персивале? – не вытерпел Ланцелот.
– Приходил, да, задавал кучу вопросов, – ответил Ревун, впихивая в рот целое печенье. – Но примерно месяц назад уехал.
– Куда? – прорычал Ланцелот сквозь зубы.
– Изучать морских слонов в Патагонии. Вы собираетесь на танец скальных петушков? – спросил Ревун, хватая последнее печенье.
– Да нет, – пожала плечами Эмма. – Нас не приглашали.
– Нечего ждать приглашения, – беспечно фыркнул Ревун. – Просто ступайте, и всё. Они считают себя самыми красивыми птицами Южной Америки и любят зрителей. Идите за мной.
Качаясь на хвостах, обезьяны запрыгали по деревьям как акробаты, а Ланцелот с ребятами пыхтели следом, путаясь в тропических зарослях. Наконец вышли к гладкой каменной плите, окружённой низким кустарником. Зрелище им открылось удивительное. На ветках густо теснились птицы наподобие голубей. Самки были коричневыми, но самцы… Ярко-оранжевые, с чёрными крыльями и резными гребешками, похожими на шлемы римских воинов.
Вот один из самцов перелетел с куста на плоский камень. И начал танцевать. Он хлопал крыльями, поднимал гребешок и кружил по каменному танцполу.
Самки внимательно наблюдали за ним.
– А он хорош, – заметила одна курочка. – Но, должна признаться, мне больше приглянулся другой – тот, что сделал поразительный кульбит назад.
– Да, – вздохнула вторая, – цвет оперения был у того побогаче, но мне кажется, и этот недурён.
Петушок завершил танец и перелетел на куст, давая место следующему исполнителю.
– Пойду-ка я с ним побеседую, – сказала одна из курочек. – Танцует он, может, и неплохо, но выйдет ли из него хороший отец?
Она перелетела к петушку и начала с пристрастием допрашивать о его методах охоты на гусениц.
– Это у них специальное место для танцев, – объяснил Ланцелот. – Здесь они демонстрируют свою ловкость и красоту. Самка выбирает того, кто больше произвёл на неё впечатление. Потом они вместе улетают, строят дом, откладывают яйца и воспитывают потомство.
– Люди тоже на дискотеках знакомятся, – сказала Эмма.
Они смотрели, пока танцы не закончились, потом подобрали несколько выпавших пёрышек и вернулись на «Белладонну».
– Следующая остановка – Патагония! – воскликнул Ланцелот, когда они подняли якорь. Теперь ему не терпелось в путь – ведь Персиваль уже явно недалеко.
Обезьяны прокричали им шумное «прощайте», и оно эхом прокатилось по тропическому лесу.
«Белладонна» летела на юг над Аргентиной в сторону Патагонии, и тропический лес сменили заболоченные луга, усеянные пальмами, зарослями тростника и деревьями с жёлтыми или розовыми цветками и стволами пузатыми, как бутылки.
Через несколько дней достигли пампасов. Это огромная, плоская равнина с зелёными, коричневыми и лиловыми травами. Она простиралась во все стороны до самого горизонта. Изредка попадались деревья омбу с короткими, очень толстыми стволами и длинными ветками, дающими обширную тень. То и дело встречались группки гигантского чертополоха высотой в рост человека. Наконец Ланцелот углядел большую лагуну на морском побережье и решил сделать остановку.
На берегах лагуны они нашли поросший травой холм с норой. Рядом с входом, неподвижный, как часовой у ворот дворца, сидел маленький крапчатый серый сыч с жёлтыми глазищами.
Ланцелот громко поздоровался. Сыч с упрёком щёлкнул клювом и сверкнул глазами.
– Будьте добры так не орать, – сказал он. – Моя жена в норе сидит на первой кладке яиц. Шум её огорчает.
– Простите, – прощебетала Эмма.
– Хорошо, – согласился Сыч. – Яйцам тоже не нужен шум.
Ланцелот засипел громким шёпотом:
– Мы хотели вас спросить: кто здесь в окру́ге обитает?
Сыч моргнул.
– Давайте подумаем. У лагуны проживают утки, ибисы, колпицы, пара лис и несколько скунсов.
– А морские слоны? – спросила Эмма. – Они могут нам помочь отыскать нашего двоюродного дедушку.
– Морские слоны чуть дальше по берегу, но пешком отсюда далековато. Хотя вот что:
