Старый пастух стоял тем временем возле хлева, вычесывая сор из длинной бороды своего козла. Козлу Бобешу это, по-видимому, не нравилось, и он сердито блеял. Бабушка вежливо поприветствовала пастуха и тотчас пожаловалась ему на несносного мальчишку Пепика. Он, мол, сначала научил человеческой речи кота Микеша, а теперь еще и поросенка Пашика.
- Лучше бы Пепик как следует выучил таблицу умножения! - заключила старушка.
- Да, да! - пробормотал пастух.- По деревне ходят слухи, что ваш Пепик не знает столбца умножения на семь!
- Что касается кота, кум, тут я ничего не имею против. Пусть себе чешут языком на печи. Пепик хоть станет поменьше озорничать с мальчишками. Но с Пашиком он меня чуть было из себя не вывел! - продолжала старушка. Пастух насупил брови, подпер рукой подбородок и призадумался. Через некоторое время он спросил:
- Пашик был груб с вами, соседка?
- Нет, кум, что вы! - сказала бабушка.- Однако теперь он может целое утро проводить за разговорами. А что до грубостей, кум, тут вы погорячились, его и научить-то им было некому. Меня больше всего раздражает то, что Микеш подстрекал Пашика не толстеть: мол, теперь так модно. Посудите сами, кум, какая мне радость от тощего поросенка, даже если он болтает, как кукла в театре?! Посоветуйте же, что делать?
- Во-первых, кума, строго-настрого запретите Микешу подстрекать Пашика и предупредите его, что в противном случае попросту укажете на дверь! Во-вторых, скажите Пепику, пусть больше не учит разговаривать ваших зверюшек. Пускай лучше вызубрит, как пишутся "и" и "ы" после шипящих!
А впрочем, кума, не сердитесь, но, по-моему, это здорово, когда зверюшки умеют разговаривать. Приходя их лечить, я всегда сожалею, что они не могут сказать, где у них болит, где колет. Они лишь смотрят на меня своими умными глазенками и молчат. А как бы я рад был, если б коровка, к примеру, сказала, когда я войду в хлев: "Добро пожаловать, пан пастух! Очень хорошо, что вы зашли, а то мне что-то не по себе нынче. Вот уже несколько дней ничего не ем, совсем плоха стала! Очень болит живот, да и голова тоже!" Тогда бы, дорогая кума, я не терялся в догадках, как лечить больную.
- Пожалуй, вы правы, любезный кум! - сказала бабушка.- И я всегда переживаю, когда наш поросенок отказывается от еды. А теперь достаточно будет просто обо всем его расспросить! Благодарю вас, кум! Сейчас же пойду к Пашику и поинтересуюсь, как ему понравился обед и не хочет ли он покушать еще. Желаю вам и вашему козлу Бобешу доброго здоровья!
Бабушка торопливо спустилась с горушки и уже не хмурилась, увидев в гостях у поросенка Микеша, который что-то горячо втолковывал своему другу. При появлении бабушки котик хотел было улизнуть, но она добродушно кивнула ему, разрешая остаться. Пашик учтиво поприветствовал хозяйку:
- Рад видеть вас, бабушка! - И искоса взглянул при этом на Микеша, как бы спрашивая, одобряет ли он его действия.
- Ладно уж, поболтайте тут без меня о чем-нибудь интересном,- сказала бабушка.- Только не озорничать, слышишь, Микеш! А ты, Пашик, кушай теперь как следует, не огорчай нас! И всегда говори, ежели чего захочется, я с радостью принесу тебе поесть. Ну а если заприметишь ночью вора, сразу кричи: "Караул!", и он, разбойник, мигом убежит, решив, что в хлеве находится кто-нибудь из людей!
Когда бабушка ушла, Микеш сказал Пашику:
- Я искренне рад, приятель, что все хорошо закончилось! Ведь Пепика могли отлупить веником, а это я научил тебя языку людей! Сам же я просто счастлив, что благодаря Пепику научился разговаривать. Теперь нам не придется скучать, когда Пепик будет в школе. Раньше-то мы даже "Привет!" не могли сказать друг другу. Об одном прошу, будь послушным поросенком, не перечь бабушке, а главное - хорошо кушай! Бабушке это будет приятно, и она не станет запрещать нам дружить. Представляешь, Пашик, какие веселые похождения ожидают нас двоих или даже всех троих! А теперь до свидания! Пойду в сарай, взгляну, не проказничают ли там мыши!
Как Микеш с Пашиком побывали на ярмарке
Однажды в воскресенье котик Микеш лежал на лавке возле печи и скучал. Он очень любил это уютное местечко: там всегда было так тепло, и, кроме того, от печи часто исходил вкусный запах. Когда бабушка предупредила котика, что как-нибудь он опалит себе шубку, Микеш беззаботно ответил: Ничего, новая отрастет! У меня на всякий пожарный случай запасец имеется!
Итак, полеживал он на лавке и бурчал себе под носик:
- До чего медленно тянется сегодня время! Прямо в час по чайной ложке! Схожу-ка я посмотрю, не отоспался ли Пашик после обеда. Хоть поболтаем немного.
Микеш спрыгнул на пол, обулся (босиком он уже не ходил) и, выйдя во двор, направился к хлеву, где жил наш поросенок Пашик. Предупредительно постучав в дверцу, он негромко спросил:
- Ты не спишь, Пашик?
Изнутри донесся ворчливый голос:
- Нет! Что-то не спится сегодня. Я уж и до пяти сосчитал и дважды рассказал себе сказку про овцу, от которой пастухи удирали по мостику через ручей, а сон все не идет!
Тут Пашик приподнял пятачком притвор кормушки и проговорил:
- Ах какое чудное воскресеньице! Вот бы пойти куда-нибудь прогуляться. Хоть бы и в лес за желудями.
- А почему бы и нет! - согласился Микеш.- Только, чур, собирать желуди буду я, а ты заберешься на сосну и поищешь там воронят!
- Ты не очень-то хвастайся, что хорошо лазаешь по деревьям,- обиделся Пашик.- Скажи лучше, куда это нынче все идут такие разнаряженные?
- Господи Иисусе! - воскликнул Микеш.- Да ведь сегодня в Мниховицах ярмарка по случаю храмового праздника! Вот это, Пашик, была бы прогулочка! Денег у меня достаточно: пражане, что бывают в Грусицах, поначалу всегда удивляются, когда я с ними здороваюсь, а потом непременно дают крейцер-другой. Да, Пашик, прогулочка была бы то что надо! Но до Мниховиц я дойду едва ли, наверняка ноги занемеют.
- А я, Микеш, тебя отвезу на тачке! Здорово, что ты при деньгах, поедешь барином! Ступай за крейцерами, а я покуда тачкой займусь.
- Хорошо! - охотно согласился Микеш и побежал на чердак, где за балкой, в старом горшочке, у него были спрятаны крейцеры. Он высыпал их в сапоги и поспешил на двор, чтобы не заставлять себя долго ждать.
Пашик как раз выкатывал тачку из сарая.
Шел он на задних ножках, а передними крепко держался за ручки тачки. Перебросив страховочный ремень через шею, поросенок катил громыхающую повозку, словно батрак Стрнад, собравшийся в лес за дровами.
Микеш уселся спереди на крыло единственного колеса, и друзья тронулись в путь.
- Бип-бип, бип-бип! - то и дело выкрикивал Микеш, чтобы, не дай бог, не задавить какую-нибудь зазевавшуюся бабушку.
Старые и малые весело окликали котика:
- Ай да Микеш! Никак ты тоже в Мниховицы на ярмарку?
- А вы как думали! Что за ярмарка без нас с Пашиком! Что за праздник?! - так же весело отвечал им Микеш.
Богомольцев, знавших Микеша, все это почти не удивляло, а вот старушки из дальних деревень при виде их даже в канаву сошли с дороги и теперь, раскрыв рты, смотрели на них как на призраков! Еще бы! Поросенок везет на тачке кота в сапогах! Чудеса да и только!
Когда они приехали в Мниховицы, людей на площади было уже видимо-невидимо. Возле качелей, у каруселей, в тирах, перед кондитерскими лавками - всюду царило оживление. Пашик с Микешем едва протиснулись сквозь толпы народа к трактиру "У пятнистой собаки". Там за умеренную плату они оставили свою тачку среди других повозок, карет, автомобилей и мотоциклов. Ну а теперь можно и ярмарку посмотреть!
Приметив их, торговцы наперебой закричали:
- Уважаемый пан котик с паном кабанчиком! Зайдите купить себе чего-нибудь вкусненького!
- Что ж, надо и нам помочь им распродать свой товар! - заважничал Микеш, вытаскивая из сапога несколько крейцеров. Себе он купил сосиску, Пашику - соленый огурчик, и когда все это было съедено, они направились к американским качелям*.
Качалыцик нимало не удивился, когда Пашик изъявил желание качаться помедленнее. Должен вам сказать, ребята, что такого рода людей всякие странности и чудеса впечатляют не больше, чем вас обыкновенные картофельные галушки. Даже бровью не поведя, "американский" качалыцик помог Пашику забраться в люльку и стал качать его тихонько, словно какую-нибудь престарелую баронессу из Клокочной! Зато Микеш откалывал на качелях такие штучки, что вскоре вокруг него собрались люди со всей площади. Раскачавшись посильнее, он запрыгнул на верхнюю перекладину, совершил кувырок, будто на турнике, и когда люлька снова оказалась рядом, соскочил и улегся на самое ее дно, так что зрителям был виден только его черный хвостик, коим он вилял в такт мелодии шарманки. Неудивительно, ребята, что многие свидетели этой сцены разразились неудержимым хохотом и начали бросать в люльку крейцеры, которые Микеш тут же прятал в сапог.
Когда качаться Микешу надоело, они с Пашиком снова отправились гулять по ярмарке. Котик давно мечтал обзавестись такой же губной гармоникой, как у Пепика. На ярмарке выбор их был достаточно велик, одна лучше другой. Хорошенько поразмыслив, Микеш купил себе небольшую гармошку: торговец сказал, что это самая настоящая концертная гармоника. Для Пашика же он приобрел свистульку с воздушным шариком, но она радовала поросенка недолго. Пашику захотелось послушать, как она звучит, и, набирая в себя воздух, он проглотил свистульку! Одним словом, ребята, поросенок! Только вы не очень-то потешайтесь, бедняге самому было ужасно стыдно за свою оплошность! Микеш в сердцах брякнул, что ему-де следовало подарить Пашику медную трубу, уж ее он никогда не проглотил бы!
