Набоков-писатель — творец особого мира, созданного его воображением. Он волен распоряжаться этим миром, его героями, «своими представителями» по личному усмотрению. Конечная цель — увековечение творческой личности, победа над забвением и смертью. И память художника — главный его помощник в осуществлении этой цели. Она — сокровищница, откуда он черпает материал для своего «нерукотворного памятника».
Набоков щедро, широко, с виртуозной изобретательностью рассыпает самого себя — весь тот нескудеющий духовный запас, которым он владеет, — в своих сочинениях, прозаических и поэтических. Происходит величайшая отдача: все то, чем он был вскормлен и напоен в годы детства и юности, преображается в высокое искусство. В чем-то проза Набокова напоминает его родную реку Оредежь. Чистая вода живого языка, «драгоценные мелочи» русского пейзажа, неожиданные повороты русла… «Драгоценным и опытным» взглядом соединены в его рассказах великолепные описания природы — зимнее утро в деревне, длинный летний день, ландшафт, пробегающий мимо окна вагона, — и психологический рисунок человеческой души: обида, страдание, любовь.
Наиболее очевидным представителем автора служит герой двух его рассказов — «Обида» и «Лебеда» — мальчик Путя Шишков. Он нарисован в обстановке городского дома его отца (в рассказе описан дом № 47 на бывшей Морской улице, ныне улице Герцена в Ленинграде), а также в имении под Петербургом, в описании которого легко различимы черты Рождествена и Выры.
Всему окружению Пути, его сверстникам, воспитателям и домашним придан облик реально живших людей. Автор тщательно, бережно, подчас с мягкой иронической усмешкой передает атмосферу своего уникального, незабываемого детства, того далекого времени, «чей длинный луч находит так много изобретательных способов достичь меня», — напишет позже Набоков.
Помимо непосредственного обращения к впечатлениям детства и юности, тематика набоковских рассказов включает тему Германии и немцев, навеянную жизнью в Берлине. Берлин предстает перед читателем, как унылый, мрачный город, подернутый налетом пошлости и искусственности. Он и его обитатели воспринимаются Набоковым как фон, на котором движутся многочисленные герои его рассказов — выходцы из России. Автору эта страна и этот город навязаны силою обстоятельств, он не хочет иметь с ними ничего общего, но в то же время наблюдает их, как бы превращаясь в огромный внимательный глаз. Вот трамвай («Путеводитель по Берлину»). Писатель видит в нем машину, обреченную на исчезновение. Возможно, вид трамвая напоминает Набокову Петербург. Он подробно описывает внешний вид кондуктора-немца, выдачу билетов, сам вагон. Происходит запечатление уходящего, ускользающего… Здесь же писатель признается:
«Мне думается, что в этом смысл писательского творчества: изображать обыкновенные вещи так, как они отразятся в ласковых зеркалах будущих времен, находить в них ту благоуханную нежность, которую почуют только наши потомки в те далекие дни, когда всякая мелочь… станет сама по себе прекрасной и праздничной…»
Трагическое звучание приобретают два «берлинских» рассказа Набокова: «Королек» и «Облако, озеро, башня». В рассказе «Королек» одинокий жилец большого, мрачного дома — Романтовский — вызывает ненависть братьев Густава и Антона лишь тем, что он не похож на окружающих. Братьям было «ненавистно все то, что нельзя тронуть, взвесить, сосчитать». И, начав с мелких истязаний, они кончили тем, что убили соседа, оказавшегося на поверку фальшивомонетчиком, на жаргоне — «корольком».
Герой рассказа «Облако, озеро, башня» — Василий Иванович, русский эмигрант, скромный человек, холостяк. Автор называет его своим «представителем»; так оно в известной мере и есть: Василий Иванович признается в любви к своему детству, к русской поэзии, к русской природе; по воле своего «хозяина» он едет в увеселительную поездку, надеясь, что «она принесет ему вдруг чудное, дрожащее счастье, чем-то схожее с детством». И вот Василий Иванович видит наконец то, что считает самым прекрасным: озеро с отраженным в нем облаком и башню. Он мечтает навсегда остаться в том месте, где открылась ему долгожданная красота и «неподвижное и совершенное сочетание счастья». Но действительность обрывает эти мечты: ведь Василий Иванович путешествует не один; его спутники — немцы, их девять человек. Все они составляют прообраз гитлеровской Германии: вожак, то есть официальный представитель власти, — грубая, тупая сила; изощренный мерзавец Шрам, идеолог, — гестаповец; служащие строительной фирмы с одинаковой фамилией Шульц и две девушки с одинаковым именем Грета — олицетворение безликой, гогочущей массы, опоры фашистского государства. Вдова в спортивной юбке, похожая на предводителя, — его правая рука. Наконец, представители старшего поколения, чиновник с супругой, так сказать, люди, породившие эту молодежь. Это он, бывший фельдфебель, воевал в России под Царицыном в 1919 году, теперь же, в 1937-м, он выступает исполнителем воли вожака. Все они тесно спаяны воедино, это одно существо, огромная жестокая машина, от которой нормальному человеку некуда деться. Рассказ кончается тем, что, растерзанный духовно и физически, Василий Иванович отказывается от должности, умоляет «отпустить» его, говорит, что «больше не может, что сил больше нет быть человеком». Автор отпускает его в небытие, откуда он и был взят. Так автор лишается своего спутника, частицы своей души, что-то в нем самом умирает, остается лишь ощущение удаляющегося сияния за спиной.
Еще одним «представителем» автора является Василий Шишков из одноименного рассказа (последнего русского рассказа, написанного Набоковым в 1939 году, перед отъездом в США). Шишков — поэт, и поэт хороший, его мучит пошлость окружающей жизни, он полон сил и жажды деятельности. Он страдает, когда уясняет себе, что из его идеи одолеть пошлость при помощи журнала, который призван ее клеймить, ничего не получилось; он не видит для себя выхода, деться ему некуда, покончить с собой — противно. Остается один путь — «исчезнуть, раствориться», так чтобы после него остались стихи, которые явятся «необычной гробницей». Не так ли и сам Набоков прощается с русской поэзией, а шире — с Россией. Однако он, как и его герой, не в силах сдержать горькое сомнение: разглядит ли будущий читатель то, чем он жил, чем насытил свои произведения?
Рассказ «Совершенство» также изобилует автобиографическими подробностями. Герой его — Иванов — русский эмигрант, живущий в Берлине, бедный учитель, он сопровождает своего ученика на балтийский морской курорт. Иванов — обыкновенный человек, каких тысячи, о чем свидетельствует его фамилия, — мечтает о том, чтобы познать сущность вещей, проникнуть и в смысл природы, и в человеческую душу. Однако между человеком и миром стоит преграда, некое невидимое глазу стекло:
«Его мысль трепетала и ползла вверх и вниз по стеклу, отделявшему ее от невозможного при жизни совершенного соприкосновения с миром».
После смерти — Иванов гибнет (бросается в воду в костюме и очках), спасая своего воспитанника, — стекло это исчезает, как слетают очки, душа его отделяется от тела и оказывается по ту сторону стекла. Наконец наступает то «совершенное соприкосновение с миром», о котором мечтал Иванов, и его освобожденная душа парит не над частью, а над всем Балтийским морем, то есть и над берегом его детства. После смерти героя душа получает ответы на все мучившие его вопросы. В этом рассказе содержится важная для Набокова мысль: он верит в способность духа высвободиться из своей физической оболочки, парить над ней, соприкасаться с Истиной. После смерти — так считал писатель — наступает иной, нам неведомый отсчет времени, происходит непостижимое при жизни человека таинство, первый этап которого — удаление стекол-перегородок, прозрение, переход, погружение в иной мир — в «простоту совершенного блага».
«Длинной вечерней тенью истины» называл Набоков память. Это — инструмент творца, что подтверждает, например, рассказ «Круг», воскрешающий юношескую любовь героя. Прелесть рассказа еще и в необычном построении: начало является закономерным продолжением концовки, а действие идет по кругу, даря читателю мысль о том, что все проходит, кроме памяти и любви.
В современном обществе имеет хождение невеселая поговорка: «Чудес на свете не бывает». Читая Набокова, мы находим тому радостное опровержение. Так, в рассказе «Занятой человек» приснившееся предсказание о смерти чуть было не выполняет шальная пуля, но зато сосед неожиданно оказывается личным ангелом-хранителем, успешно хлопочущим за своего подопечного. «Изюминкой» рассказа служит то, что связь господина Энгеля (по-немецки Engel — ангел) с высшими силами происходит с помощью земного телефона и телеграфа. Автор с тонкой улыбкой показывает этим примером: чудо рядом с нами, его мистическая тень пронизывает обыденную жизнь, серенькие будни.
