среду у нас урок труда, не забудь. Мы будем учиться делать из дерева красивые и полезные в быту вещи!
— Я помню, дядя Миша, обязательно буду, скорее бы среда!
— Хороших выходных Ольга Петровна! Юра, до встречи!
— и вам хороших выходных! И вам, дядя Миша! — радостно махал мне рукой Юра.
Я напомнил о нашем уроке скорее для проформы: Юра никогда не пропускал занятия. Однако в среду на уроке нам встретиться было не суждено.
Часть 2.
Деревню наполняли тревожные железные удары. Кто-то изо всех сил бил по подвешенному к дереву пустому газовому баллону, оповещая об опасности.
Выйдя из дома, все сразу же стало понятно — над деревней вздымался темный столб дыма. Пожар.
Народ в растерянности суетливо высыпал на улицу.
Берите ведра! Нужна вода! — Доносилось со всех сторон.
Я схватил ведро и помчался на край деревни, откуда поднимался дым. Быстро стало понятно, что горит сеновал, а это дело практически безнадежное, в котором главное, чтобы все остались целы. Ко мне навстречу бросились ребята, — Дядя Миша, Поплавок внутри, отказался выходить!
Я не раздумывая бросился внутрь. Сеновал представлял собой вместительный ангар метров 15 в высоту и метров 50 в длину. Он был на половину, почти под крышу, заполненный снопами сена. Огонь охватил один из углов здания с внешней стороны и уже подбирался к крыше. Я поднырнул под большими железными двустворчатыми амбарными воротами и оказался внутри. Дым плотным облаком скапливался под самой крышей, огня внутри не было видно.
— Юра! — прокричал я изо всех сил, — Ты здесь?
— Дядя Миша это вы? Я здесь! — послышалось откуда-то сверху.
— Юра, сейчас же спускайся! — прокричал ему в ответ.
Юра не ответил. Я судорожно искал его глазами, но никак не мог найти. Я решил не терять больше времени и начал карабкаться по снопам вверх.
— Юра, здесь очень опасно, быстро вниз!
Тут я услышал шорох и, взглянув вверх, увидел Юру. Маленький человечек старательно взбирался по снопам и уже залез практически под самую крышу. Он держал в руках детскую пластмассовую лейку, которая, судя по тому, как аккуратно он с ней обращался, была наполнена водой.
— Юра, у нас нет времени ничего тушить! Ну-ка вниз!
— Дядя Миша, я сейчас все сделаю….
Я увидел, как он, уже, будучи на самом верху, пытается подобраться к углу сеновала, чтобы полить его из своей игрушечной лейки. Языки пламени начали робко проникали внутрь ангара через вентиляционные отверстия под самой крышей. Это было чудо, что ни одна искра еще не попала на сено внутри. Мое сердце было готово выпрыгнуть из груди. Я яростными прыжками продолжал взбираться вверх.
— Дядя Миша тут огонь…. — было проговорил Юра как я схватил его в охапку и начал быстро съезжать по снопам вниз.
Внизу уже суетились люди. Пока одни вытаскивали ближайшие снопы на улицу через приоткрытые ворота, другие бегали с ведрами.
— Мужики, я сейчас отведу Поплавка подальше и прибегу. Он, похоже, наглотался дыма.
— Тут всё, хана. Можешь не торопиться…. — Угрюмо послышалось в ответ.
Сеновал сгорел дотла. Каким-то чудом никто не пострадал, а приехавшим пожарным оставалось лишь следить за тем, чтобы разлетающийся во все стороны тлеющий шифер не устроил новых пожаров.
Часть 3.
В школьном классе собрали ребят, которые играли рядом с сеновалом, и их родителей. От школы, присутствовала директор, она же классный руководитель, Маня и я. Директор школы начала свою полную драматизма речь с того, что нет на селе более важного и общественно значимого места, чем сеновал. Ведь это общее имущество, это запас корма и пропитание домашних животных зимой, что поджег сеновала — это вопиющее, безответственное, кошмарное деяние, которому не может быть найдено никаких оправданий. На детей речь производила сильное впечатление. Они были испуганы и сидели молча полупив взгляд. Директор говорила долго, страстно, нравоучительно. Наконец она обратилась к детям:
— Ребята, мы уже говорили с некоторыми из вас по отдельности. Пришло время обсудить произошедшее всем вместе. Кто-нибудь, расскажите, как все произошло?
Дети молчали, никто не решался взять слово.
— Витя, ты, как старший в классе, как уже взрослый человек, как мужчина, расскажи, что случилось.
Витя, крупный розовощекий мальчик, лет восьми, уже мужчина, как выразилась директор, робко встал со стула и дрожащими от волнения голосом произнес:
—
— Мы просто играли…и…это….
—
— Витя, говори начистоту.
—
— Мы хотели лишь попробовать, как горит бумага… Витя опять замолчал.
—
В классе слышалось шарканье обуви по бревенчатому полу: кто-то из родителей не мог сдержать волнения.
—
Так. И кто поджег бумагу?
Витя замялся. Все ребята и родители смотрели на него, не отводя глаз.
Я знал, что скажет Витя. Знала это и директор школы, и некоторые из родителей. Совет школы сошелся на мысли, что важно собрать всех и проговорить все очно, чтобы ни у кого не осталось никаких сомнений, никаких недомолвок и обид. Чтобы дети и взрослые услышали и обсудили это все вместе.
— Поплавок поджег бумагу. — Быстро проговорил Витя, затем быстро сел и отвернулся в сторону.
— Не мог Поплавок это сделать! — вскочила со своего места Маня, — я знаю его с пеленок как большинство из вас, и я вам скажу, что такого человека как Юра еще поискать нужно! Пусть он маленький, вы не смотрите на это! Это большой души человек, это умный человек! Не мог он! Витя, скажи правду, кто поджёг, кто-то из старших? Кто вам спички дал?
— Мария Осиповна, присядьте. Не волнуйтесь так, — спокойным тоном сказала директор.
— Юра, — обратилась директор к Поплавку, правду говорит Витя? Ты поджег сеновал?
— Юра, как и остальные ребята, сидел уставившись в пол.
— Юрочка, если не виноват так и скажи! Не нужно брать на себя то, в чем не виноват, я знаю, ты можешь так сделать, я знаю твое сердце! Ты так не раз уже делал! Сейчас не нужно так делать! Нужно не благородство, нужна правда! — не унималась Маня.
Среди родителей поднялся шум. Некоторые начали выражать недовольство и раздражённо шикать на Маню, чтобы она успокоилась и дала ответить Юре.
Юра молчал. Он хмуро смотрел себе под ноги, взгляд его время от времени перемещался по полу, и, казалось, он над чем-то усиленно думал. Что в этот момент происходило душе шестилетнего мальчика, было сложно представить. Но вот губы его задрожали:
— Да, я поджег бумажку! Но сеновал загорелся случайно, я не хотел его поджигать! — прокричал Юра.
Сразу после этого он закрыл лицо руками. Нервы мальчугана больше не могли выносить напряжения, и он расплакался навзрыд.
В
