class="p1">Ночью Марьяна жалуется Василию на детей: не слушаются, доводят ее, старшая совсем от рук отбилась, учиться не хочет, ленится. Сладким шепотом торопит его со свадьбой. Лесничий вздыхает, за ласками бабьими мысль теряет, во всем с новой хозяйкой соглашается.
Галинка вздохнула, присела на край кровати. Рука болела, обожженная кожа потрескалась и стянула рану, но Марьяна запретила жаловаться отцу. Сказала только: «Впредь аккуратнее будешь. Да и ожог невелик, чего расхныкалась? Заживет как на собаке». И выгнала ее из кухни.
— Больно, да? — Митюша забрался с ногами на кровать, сел рядом с сестрой и погладил ее по плечу.
— Ничего. Заживет. — Она обняла его, зажмурилась и уткнулась в белые мягкие волосенки. Он в ответ крепко обнял ее ручками.
— Расскажи про маму, — отстраняясь, попросил мальчик.
Галинка сквозь слезы улыбнулась. Вспоминать маму она любила. Рассказывала, какая она была добрая, красивая, как сильно их любила.
— Очень красивая? — уточнил Митюша.
— А вот смотри, — Галинка подхватилась, достала со шкафа резную, светлого дерева шкатулку. Поставила ее на кровать.
В шкатулке этой хранилась вся память о маме: фотографии, лоскутки от ее одежды. Галинка отрезала от платьев, пока отец не видел. Торопился он вещи из дома вынести, думал, легче заживется да быстрее горе забудется.
А самым главным сокровищем шкатулки был перстень с большим зеленым камнем. Галинка достала его со дна, осторожно надела на безымянный палец и отвела руку, любуясь зелеными бликами.
— Вы почему еще не спите? — В комнату вошла Марьяна.
Митюша спрятался за сестру, она же захлопнула шкатулку, а руку с перстнем спрятала за спину.
— Ложимся уже.
— Что это там у тебя, покажи? — потребовала Марьяна и, протянув руку, шагнула к девочке.
— Ничего. Шкатулка мамина. — Галинка, сняв за спиной с пальца перстень, зажала его в кулаке.
— Дай сюда, говорю! — Вцепившись в локоть, мачеха отобрала драгоценность.
— Отдай! Это мамино кольцо! — звонким от слез голосом выкрикнула девочка.
— А я кто? Мама и есть. Мое кольцо это, — надевая перстень, усмехнулась Марьяна.
— Отдай! — Галинка схватила ее за руку и попыталась снять кольцо.
— Паршивка! — отвесив ей оплеуху, прошипела мачеха.
Отлетев на пол к кровати, схватившись за горевшую огнем щеку, Галинка заплакала.
— А, вот вы где! — С красным от мороза лицом в комнату вошел Василий. — А я вошел в дом, нет никого… — Он увидев сидевшую всю в слезах на полу дочь. — Что случилось? — поднимая ее и отнимая руку от лица, спросил он.
На щеке алела оставленная перстнем глубокая царапина.
— Марьяна, я спрашиваю, что у нее с лицом? — Лесничий нахмурился. — А с рукой? — разглядел он и ожог на ладони дочери.
— Что ты, Вася-Василек, хмуришься? — затараторила Марьяна. — Устал с работы? Пойдем, покормлю тебя, все расскажу. — Улыбаясь, подхватила она его под руку и повела из комнаты. — Неумеха она у тебя, вот и обожглась, а царапина на лице — от игр с камнем. Не детское это занятие — с драгоценностями играть. Ты не переживай, кольцо я уже прибрала, для безопасности детской, конечно, потом верну.
Затихли шаги и голоса отца с мачехой, остались Галинка с братцем одни со своим несчастьем. Стояли они, обнявшись, и беззвучно плакали. Шутка ли, остаться без матери, выжить — да теперь с такой мачехой пропадать совсем.
— Не уезжай, папа! — просил Митя.
— Ну что ты, сынок, расстроился? В лес я, за елью новогодней. К вечеру привезу. — Василий Иванович погладил сына по голове, поцеловал Галинку, натянул шапку и вышел из дома.
Девочка вздохнула, пожала несколько раз ладошку брата:
— Пойдем завтракать, папа скоро вернется, — и повела его на кухню.
Вечером отец не вернулся. Не вернулся он и через неделю. Марьяна ходила довольная.
— Сгинул лесничий, туда ему и дорога, — приговаривала она, улыбаясь.
Галинка от беспокойства не находила себе места. Успокаивала брата. Да только ее успокоить было некому.
Субботним утром Марьяна в хорошем настроении пила кофе, улыбалась.
— Кто это там? Неужели Василий? — на стук в дверь неприятно удивилась Марьяна. — Иду-иду, — вышла она в коридор.
Дети поспешили следом.
— Ну здравствуй, дочка! Вот. Приехала проведать тебя да встретить Новый год, — услышали Галинка с Митей густой визгливый голос, и румяная от мороза в дом вошла высокая, полная женщина.
Остановилась на пороге, разглядывая обстановку, сочно причмокивала накрашенными красным губами.
— Ох и хорошо устроилась, чертовка! — приговаривала она с довольной улыбкой, скидывая верхнюю одежду на руки Марьяне.
— Я так рада, что ты сегодня приехала, и Василия нет. Все тебе покажу. Проходи, проходи мама. — Марьяне не терпелось похвастаться перед родительницей отхваченными хоромами. Представить Галинку с Митей она и не подумала.
Дети ушли на кухню, с глаз долой. Им сюрпризов от мачехи хватало, а тут еще так называемая бабушка объявилась. Как она их примет? Галинка достала белую скатерть, Митюша помог расставить приборы. До них доносились голоса Марьяны и гостьи, смех и восторженные восклицания.
Обойдя дом, женщины вплыли на кухню, расселись у стола. Галинка подала все на стол, подхватила братца, усадила его на стул.
— Чего это ты удумала? — Девочка подняла глаза на мачеху. — Ваше место под столом. Убрались с глаз моих. — И Марьяна под одобрительный кивок своей матери пнула ножку Митюшкиного стула.
Мальчик всхлипнул, девочка, нахмурившись, подхватила его на ручки и хотела выйти с кухни.
— Не желаешь слушаться? — Марьяна поднялась, схватила девочку за косу и заглянула ей в глаза. — Ступайте в подвал. Там вам место. — Ногой отшвырнула стул, второй рукой за кольцо подняла крышку подпола и за косу подтолкнула девочку к проему в полу. — Полезайте. Живо. И чтобы ни звука, а то не выпущу.
Галинка, осторожно нащупывая ногой ступеньки, придерживая плачущего братика, спустилась с ним в подвал. У них над головами со стуком захлопнулась крышка.
— Не плачь, скоро папа приедет, он нас выпустит. — Сестра на ощупь сняла с вешалки на стене старый меховой тулуп и укуталась в него, держа братца на коленях.
— Нет, не приедет папа, — судорожно всхлипнул мальчик.
Немного погодя дети нашли вяленого мяса, наелись. До них доносились обрывки разговоров: мать нахваливала дочку за ловкость, с которой та окрутила простофилю лесника: — Осталось от пасынков избавиться, и заживешь.
Галинка покосилась на брата: слышал ли? Но мальчик, наевшись, пригрелся в тулупе и уснул, привалившись к сестре. «Где же ты, папа? Ты нам очень нужен», — думала девочка, проваливаясь в сон. Просить о помощи она продолжила и во сне, обращаясь то к Деду Морозу, то к отцу.
